Молния в рукаве - Сергей Самаров

– Случается. Но не часто. Намного реже, чем наоборот. – Капитан Саня поморщилась. Я, кажется, своим вопросом сбил ее с мысли, заставил думать в другом направлении.

Но все же ответила она спокойно, без импульсивной реактивности, свойственной большинству женщин:

– С мужчинами всегда сложнее. Там много факторов, которые приходится анализировать. Тем не менее среди общего числа убийц почему-то девяносто четыре и семь десятых процента мужчин. Так статистика говорит. Это данные по стране, а не только по нашему городу. Правда, не помню, за какой год. Но, видимо, это средняя величина. Такие показатели, конечно же, не случайны. Мужчине, как я понимаю, свойственна агрессивность в поведении, желание разрешить спор с помощью собственной силы. Тестостерон в организме работает. Я слышала, что именно из-за него у человека повышается склонность к кардинальному решению любых вопросов. Чтобы раз и навсегда. Категорично. А у женщины сильно развиты материнские инстинкты. Вот я, например, когда вижу в подземном переходе бомжа, валяющегося в луже мочи, всегда думаю о том, что он ведь чей-то сын, был когда-то чьим-то любимым ребенком, маленьким, нежным, беззащитным. Но я не слышала, чтобы мужчины так размышляли. Видимо, не мужской это способ мышления. Само направление мысли изначально не такое, если вообще не прямо противоположное. Вот ты что думаешь, когда через такого бомжа перешагиваешь?

– Я не перешагиваю. Я стороной обхожу и думаю, как в его лужу ногой не влезть, – ответил я вполне серьезно.

Да, я считаю, что мужчина обязан брать на себя решение всех вопросов, в том числе и тех, которые напрямую касаются его собственной жизни и состояния.

– Вот-вот, мы совершенно по-разному мыслим.

Но я легко нашел прокол в ее высказывании. Если уж не сквозную дыру, то хотя бы слабое место.

– Значит, должна быть разница в способах работы двух следователей, мужчины и женщины, не так ли? – осведомился я. Разная методология…

– Ты опять переводишь все в утилитарную плоскость! – сказала она и смешно, по-кошачьи, фыркнула.

Когда ей нечего возразить, Радимова часто отвечает восклицаниями-обвинениями, считая их аргументами.

Но я предпочел возразить ей, уже с собственной точки зрения, куда более аргументированно:

– Нет. Просто я однажды ехал в поезде, но в одном купе с пожилой женщиной, профессором, социальным психологом. Она много чего рассказала мне о своей работе. Их лаборатория ставила опыты на школьниках. Простейшие. Например, они приносили в класс мешок с котом и предупреждали, что в нем. Давали мешок и девочкам, и мальчикам, просили запомнить первые мысли, которые появятся в голове при виде мешка. Так вот, большинство девочек начинали думать, какого цвета котенок, пушистый ли он, игривый ли, кот это или кошечка. А мальчики сразу начинали соображать, как развязать узел, которым мешок завязан. Совершенно разное мышление, восприятие окружающего мира. Поэтому социальные психологи настаивают на раздельном обучении в школе мальчиков и девочек, как это было в царской России. Я думаю, законодатели напрасно их не слушают. Среди них тоже много женщин. Они чувствуют себя оскорбленными таким подходом. Говорят, что так скоро и в Государственную думу женщин избирать запретят.

– И в уголовном розыске служить не позволят, – завершила за меня капитан Саня.

– Но это все выводится из твоих соображений о разных способах мышления мужчин и женщин. Они не могут понять модель поведения друг друга.

– Заболтал ты меня совсем. Сама уже запуталась. Значит, они должны расследовать преступления, совершенные лицами их пола? Так, наверное, получается, исходя из твоих соображений? А что, в чем-то ты, может быть, и прав. Я не всегда могу понять преступника-мужчину, а женщину обычно нюхом ощущаю. Как собака.

– Я вот к чему это говорю. Надо учиться разделять способы преступления, чтобы найти убийцу, мужчину или женщину. Характерные особенности мышления и, соответственно, поведения. Значит, и методология совершения преступления разная.

Нам с ней опять пришлось работать по одному делу. Параллельно, не в тандеме. Но при этом мы, как обычно, старались помочь друг другу.

Была убита Алевтина Николаевна Соколянская, относительно молодая самостоятельная и эмансипированная женщина, бизнес-леди, как сейчас таких называют. Владелица частной галереи арт-искусства и трех бутиков современной одежды для молодежи. Зарабатывала неплохо для своих двадцати шести лет, содержала не только себя с сыном, но и мать с неженатым младшим братом.

Капитану Радимовой расследовать это дело выпало по долгу службы. Меня же наняли мать и брат убитой, уверенные в том, что уголовный розыск не сможет найти преступника. «Как всегда» – прозвучала в разговоре такая фраза!

Артур Николаевич, младший брат убитой, некоторое время работал, не знаю уж, кем именно, у Валерия Павловича Расинского, мафиозного заместителя председателя законодательного собрания области, которого только совсем недавно удалось осудить и отправить по этапу на длительный срок. Артур Николаевич когда-то считал Расинского непотопляемым авианосцем и был очень впечатлен тем, что мне удалось справиться с ним и с его окружением. Он и уговорил свою мать, Юлию Юрьевну Соколянскую, обратиться ко мне, чтобы я искал убийцу параллельно с уголовным розыском.

Капитан Саня против совместной работы не возражала. Раньше у нее был напарником капитан Взбучкин. Но он был осужден вместе с Расинским и уже уволен из уголовного розыска. Нового сотрудника на работу пока не приняли, и потому Радимова рассчитывала на мою помощь.

Тем более что я при этом выполнял бы и свою собственную работу, причем очень даже неплохо оплаченную. Юлия Юрьевна Соколянская и ее сын Артур Николаевич финансовых затруднений, как я понял, не испытывали. Они должны были благодарить за это дочь и сестру, ныне, увы, покойную.

– У тебя была фора в день. Я заказ получил позже, чем ты начала работать. Можешь порадовать меня информацией?

– Возьми в верхнем ящике стола, – предложила Саня, продолжая набор другого документа. – Там все в тоненькой папочке. Больше начальники мне пока ничего не добавили.

Это значило, что она набирала на компьютере что-то, относящееся к другому делу. Но наличие папочки в ящике стола меня в заблуждение не ввело. Материалы каждого уголовного дела, согласно новому приказу, должны дублироваться, сохраняться как в электронном варианте, так и в бумажном.

– Коротко пересказать не можешь? Мне читать лень. Да и почерк у тебя – пособие для урока криптографии.

– Если только через часок. Когда освобожусь.

Да, для работы в качестве секретарши капитан Радимова явно не годилась. Такая барышня не продержалась бы на этой должности и до обеда. Набор она делала одним пальцем. У нас в армии про таких спецов говорили – «клопа давит».

Тратить час с лишним на небольшой документ – непозволительная роскошь для следователя городского уголовного розыска. У него в работе одновременно, как правило, находится от трех до пяти уголовных дел, если не больше. За каждое из них с бедолаги строго спрашивают.

И без этого набора капитан Радимова каждый день засиживается в кабинете дотемна. Я даже не отвожу ее домой, потому что она не может сказать, когда освободится. Я только каждое утро доставляю ее к месту службы.

Из подобного положения есть несколько выходов. Первый – нанять наборщика. Например, меня. Я печатаю достаточно быстро, хотя, без всякого стеснения признаюсь, и не профессио-нально. Допускаю много опечаток. Второй – сменить работу. Третий – научиться печатать хотя бы двумя пальцами, как это делаю я.

Вообще-то при желании я мог бы научиться работать и всеми пальцами, хотя тут имеется физиологическая сложность. Беда в том, что у меня все пальцы на руках переломаны. Не одновременно, тем не менее полноценно. С нужной скоростью они не работают, хотя в кулак сжимаются всегда вовремя. Но городское управление внутренних дел, скорее всего, не пожелает оплачивать работу такого наборщика текстов.

Значит, первый вариант отпадает сам собой. Второй не устроит капитана Радимову, поскольку она свою работу любит до самопожертвования. Остается третий.

Наверное, она сама его выбрала и сейчас только начала процесс обучения. Одним пальцем люди обычно печатают тогда, когда плохо знают клавиатуру. Познакомится с ней лучше, начнет двумя работать. Но я здесь ей не наставник, сам пока еще ученик.

Но ждать целый час, пока капитан Саня завершит набор, я не стал. Жутко скучно молча сидеть столько времени. А молчать придется, иначе она завершит набор только к вечеру. Поэтому я пару раз вздохнул для приличия, вытащил из верхнего ящика стола скоросшиватель и начал читать, как полагается, с последней страницы.

Алевтина Николаевна Соколянская жила с двенадцатилетним сыном Вениамином в просторной трехкомнатной квартире, расположенной в элитном доме. Двор сего строения, как и полагается, был огорожен трубчатым парапетом. Взрослый человек запросто перешагнет через него, а ребенок поднырнет под нижнюю трубу.