Утро туманное - Александр Плонский

- Браво! - фыркнул академик. - К дьяволу ученых, дорогу неучам! Изобретай, внук мой! Ты неуч, у тебя получится!

- Не передергивайте! - рассердился инженер. - Время одиночек прошло. И в изобретательстве, и, между прочим, в науке. Одиночке уже не по силам ни серьезное исследование, ни углубленный патентный поиск. Только коллектив...

- Дед, можно я пойду в обсерваторию? - не выдержал Стас.

Обсерватория была оборудована стареньким зеркально-линзовым телескопом. Дед научил Стаса обращаться с ним. Стас неплохо ориентировался в карте звездного неба, безошибочно находил созвездия Большого Пса и Ориона, мог проследить Млечный Путь от этой его южной ветви через Персей, Кассиопею, выделяющийся блеском Лебедь до созвездий Змеи и Скорпиона на севере.

И всякий раз, когда он, внутренне напрягшись, приникал к окуляру, его оглушала глубина ночного неба, заполненная мириадами светил, среди которых, словно океанские маяки, сверкали звезды первой величины ярчайшая в северном полушарии Вега, Капелла, Поллукс... Немногим уступали им Денеб и Кастор. А вокруг - неисчислимая масса разнокалиберных по яркости звездочек, сплошная россыпь алмазной пыли с темным пятном "угольного мешка" к северо-востоку от Лебедя. Это пятно угнетало Стаса своей мрачной таинственностью.

Он воспринимал блеск звезд как нечто чувственное, сопрягал его с музыкой. Музыка возникала в бездне пространства и времени как голос мятущейся Вселенной.

И встречным зовом зазвучал в душе другой голос - Вари Паниной, олицетворявший мощь человеческого духа, беспредельного помыслами и стремлениями, как беспредельно само мироздание.

Мысль Стаса уносилась за пределы видимой Вселенной. "Видимая Вселенная" - словосочетание, отражавшее суть астрофизических словопрений, которых досыта наслушался Стас в кабинете деда, вдруг приобрело для него конкретный смысл. До сих пор он отождествлял видимую Вселенную с самой Вселенной. И не только он. Дед, рассуждая о "красном смещении", распространял вывод о "разбегании" звезд на все мироздание.

"Но ведь мы проникли взором лишь в прилегающую к нашему мирку область Вселенной, - думал Стас. - А что за нею?"

И словно впервые, странно прозревшими глазами, взглянул он в лицо звездам...

Теперь Стас воспринимал рассеянный звездный свет как шум, искажающий голос Вселенной. И захотелось очистить этот голос от хрипов и шипения граммофонной пластинки...

Молодой ученый, кандидат технических наук Стас Викторов взбежал по знакомым ступенькам.

- С чем пожаловал? - скрывая радость, проворчал академик.

- Поздравляю, дед! - взволнованно воскликнул Стас. - Я первый, да?

- Нашел с чем поздравлять... Девяносто лет невелика радость!

- А я тебе подарок приготовил!

- Еще одна Панина?

- Вроде того. Хочешь взглянуть?

- Успеется!

- Ну, не упрямься! Пошли в обсерваторию, дед! Давай, помогу.

- Не то... Чепуха какая-то... Не может быть... - бормотал академик. Фиолетовое смещение!

- Это в дальней зоне. А в ближней по-прежнему красное.

- Что значит, в дальней, ближней? Нет таких понятий!

- Я сам придумал, - улыбнулся Стас. - Ближняя зона это видимая Вселенная. - А дальняя...

- Не хочешь ли сказать...

- Да, мы заглянули за прежние пределы видимости. Отодвинули их, что ли... Как если бы убрали шум, и стало слышнее!

- Чепуха... Чушь... - продолжал твердить академик, но в его голосе не было прежней уверенности.

- А если не чушь, что тогда?

- Уйду на пенсию! - фальцетом крикнул старик и, мгновенно успокоившись, сказал уже иным, торжественным тоном: - Если ты прав, то Вселенная не расширяется и не сжимается, а колеблется.

- И что это означает?

- Утро новой космогонии, вот что!

- Утро туманное, - пошутил Стас.