Оживший гобелен - Юлия Хансен

Общение с жильцом осуществлялось в основном посредствам желтеньких наклеек, прилепленных на двери. Два раза приезжала Хельга (жена) с тремя мальчишками. Их Женя по Москве водила с рвением, по галереям и музеям. И даже были в Мавзолее. Так Хельга подружилась с Женей крепко и надолго, посколько общих тем меж ними было много, ведь обе фрау профессию одну имели на двоих — филолог!

Лекарство дорогое (для Жениного мужа непреодолимо!) купила Хельга и прислала из Берлина. Да сразу много, так, чтобы хватило на восемь курсов терапии. Леченье стартовало без отсрочки. Супруг же Хельги (‘жилец’ по совместительству в квартире) провёл лекарства чрез бухгалтерию по линии ‘опека/попечительство и прочее’. Короче, компания лечение все проплатила срочно. Жизнь становилась более понятной на чужбине. И нравился ему московский дом. Хотя практически все дни он на работе пропадал до ночи. Все шло своим, как говорится, чередом.

А Женя, как могла, старалась привнести тепло в довольно пуританское по нашим меркам (немецко-холостяцкое) жильё. То пару-тройку пирожков с капустой и яйцом из дома принесёт, а то — кусок свежайшего домашнего Наполеона, который умелица-свекровь с любовью испечёт, оставит на столе, накрыв салфеткой аккуратно. Ответ получит стопроцентно на липком желтеньком квадрате: Данке!!

Так год прошёл. Чуть даже больше. Себя ждать не заставил результат. Дан бизнесу в Москве хороший старт. И офис заработал на всю мощность. Теперь его возглавить может кто-нибудь другой. Дотошность. Нашёл себе замену с такою ценною для бизнеса чертой. Итак, установив в ведении всех дел стандарт высокий, прочный, уехал наш жилец (к большому сожаленью Жени) прочь…..

…..Прошло с тех пор каких-то 20 лет. А если по-немецки, то 19 лет и 9 месяцев (добавил автор с ухмылкой едкой)). Все было хорошо, стабильно, крепко. Но в зону турбулентности попал вдруг бизнес, что случается не редко. Все дело в конкурентах, а рынок ведь всегда таков! И чтобы выплыть в новой обстановке, опять пришлось ему возглавить офис свой московский в момент ответственный и топкий. Но был он к переезду в этот раз готов.

Опять старинная квартира в центре, но другая. Да и Москву он узнаёт с трудом: роскошная, развязная, уверенная дама, прекрасно знает себе цену, ухожена, в манто шикарном и безумно дорогом. А ведь была девчонкой дерзкой и красивой, улыбчивой, весёлой, шаловливой….. Но он любил Москву любую все равно. За то, что разная, всегда такая новая, шальная, желает то шипящий хачапури, а то лазанью или ролл. Нет, этот город сумасшедший и такой красивый, ведь это ‘город блюз, и город джаз, и город рок-н-рол’!

Опять вопрос возник спустя неделю, кого взять в домработницы. Но он сказал железно: Женю. Хотя и приложить усилие пришлось, чтоб вспомнить имя женщины. Чесал он долго перед этим полысевшее и поседевшее местами темя. Все службы подключились к поиску Евгении. Старания же были тщетны. За 20 лет контакты устарели, и информация о ней из базы данных куда-то улетела. Здесь Хельгу подключили. Но Хельга ничего не слышала о Жене 10 лет, наверное. Их связь с годами как-то медленно сошла на нет.

Но он решительно отверг кандидатуры домработниц, активно предлагаемых агенством. Сказал, что сам займётся поиском Евгении. Не зря же он служил когда-то в Бундесвере. Но в голову никак не приходил конкретный план. Лишь в лица вглядывался он внимательней, когда гулял по вечерам. Ловил себя на мысли сам: быть может, я сошёл с ума? В Москве живёт по меньшей мере 20 миллионов. И вероятность случайно встретиться на улице с Евгенией — скудна, как в океане попытаться выловить искомый миллиграмм, к нулю стремящийся, к тому ж, в лицо Евгению я сроду не видал. Ну просто срам!

Но все-тки умная мысля пришла к нему чуть позже, опосля. Однажды вечером в сезон противных затяжных дождей подумал он: живем же мы сейчас в эпоху соцсетей! Ну ладно я, наверное один я на планете, ведь нет страничек у меня принципиально в интернете. Но Женя же, вполне возможно, является активным пользователем. И стал он вспоминать хоть что-нибудь о ней конкретно-меткое. Ах да! Она ж учитель языка немецкого. Нашёл преподавательский он блог, зарегистрировался и мысль свою в такое объявление облёк:

Ищу преподавателя немецкого по имени Евгения. И чтобы не попасть в ловушку, добавил: ту самую, которая все помнит про старинную подушку. И фоном дал он гобелена фото. И вот прошла одна суббота. Потом другая. Третья. Летел он в Петербург Аэрофлотом. В аэропорту напала на него дремота, и он сидел вполоборота, свой взгляд устало устремив на самолёты, и в этот самый миг раздался неожиданно звонок ‘зи зюхтен мих?’

‘Меня искали Вы?’ — ах, Женя, наконец! — Как хорошо, что до сих пор подушка Вашей бабушки жива! — Нет, к сожалению, всему приходит неминуемый конец: жива она лишь в памяти моей и в телефоном фото. В командировке был я в Рио-де-Жанейро, подушку ветром унесло из номера в открытое окно, и только утром я нашёл ее в бассейне.

А горничная уж добила бедную старушку заодно: в машинке простирнула, не спросив меня. Такая вот смертельная ошибка. Безумно рад, что позвонили, Женя, как дела? Не отвечайте одним словом, меня тут на посадку приглашают. Давайте встретимся в кафе в субботу. Придёте? — Конечно, да! — Тогда с теплом и лёгкостью на сердце взлетаю я на борт! — Благополучным будет пусть полёт!

Евгения без опоздания приехала на встречу. Он ждал ее уже за столиком центральным. И оказалась Женя хрупкою красивой женщиной. Ну что ж, пора и познакомиться: а я тот самый Ральф. Теперь рассказывайте! Как Ваш, кстати, муж? — Он умер восемь лет назад, — Евгения, простите, дорогая, как мне жаль!

Давайте выпьем, вот вино я заказал. Саксонский рислинг с малой родины моей, специально подбирал, — Прекрасно! — За встречу, Женя! — Ну а в остальном — нормально! Работы много в школе, теперь я завуч. А обе дочки выскочили замуж. Живут отдельно, счастливы. Безумно рада я за них, но иногда приходит и печаль. Вот так-то, Ральф!

Я рассказал Вам, что потерял пять лет назад подушку. Вы знаете, казалось бы, такая мелочь. Но вместе с гобеленом жизнь моя взяла вдруг и разрушилась. Не окончательно, ну разумеется. Распалась на клочки, на ниточки, на тряпочки, щепотки… Мы с Хельгой разошлись не так давно. И дело даже не в работе. Живёт она теперь с писателем хвалёным далеко, в ЮАР, и возглавляет