Повседневная жизнь победителей: быт советских людей в послевоенное время (1945-1955) - Марина Короткова

Приводим фрагмент из письма учителя Востокова председателю Госплана СССР Н.А. Вознесенскому: «Стремление у Зверева таково: довести советского человека до состояния невозможности что-либо купить. Весь бюджет строит на максимальном обирании трудящихся. Моя зарплата 800 руб. (семья 14 человек). На руки получаю в месяц 454 руб. (на одного члена семьи 32 руб. 40 коп.), остальные Зверев берет в виде военного налога, подоходного, займа на оборону и пр. Скажите, положа руку на сердце, можно ли что-либо приобрести при причитающихся на одного члена семьи 32 руб. и при нынешних ценах на товары? Пионерский галстук стоит 80 руб. <…> Обычный мужской галстук в Госторговле — 27 руб. Пока существует денежная система в нашей стране, надо, чтобы она была денежной системой, а не издевательством над трудящимися».

Коммунальное житье-бытье

Черта послевоенной действительности — массовое разрушение жилого фонда и вытекавшая из этого необходимость для миллионов людей ютиться в подвалах и чердаках или иных подсобных, неприспособленных для житья помещениях, лишенных элементарных бытовых удобств.

Жизнь в тяжелых и скученных условиях была нормой. Комнаты в деревянных бараках, углы и койки в заводских общежитиях и коммунальные квартиры — основные виды послевоенного общественного жилья. Бараки, не имевшие ни водопровода, ни канализации, долгое время составляли значительную часть жилого фонда. Мечтой многих семей была своя комната в коммунальной квартире.

Бывший мэр г. Москвы Ю.М. Лужков о таком жилье вспоминал: «На шестерых одна комната. Лишь после войны отец отдал соседу нашу часть общей кухни, взял взамен его часть внутреннего сарая, отчего получилась как бы отдельная квартира. В ней все равно воды не было, ее провели много позже, газа не было, готовили на керосинках, канализации не было, ее заменяли выгребная яма и вертикальный ствол двухэтажного туалета, поскольку мы жили на первом, в детали лучше не вдаваться. Электричество было всегда. И еще было чудовищно холодно, ибо стены дощатые (засыпные), а отопление печное (непостоянное). В морозы тепло выдувало насквозь».

Поход в баню требовал много времени и был целым событием в семье. Надо было отстоять очередь, чтобы попасть в раздевалку и получить заветный номерок и место, где оставляли одежду. Номерок этот привязывали к ручке таза (шайки), который получали в мыльном отделении. Перед мытьем таз тщательно мыли, а после процедуры быстро сдавали, так как места на скамейке и освободившиеся шайки уже караулили только что пришедшие в баню люди.

Жизнь в коммунальной квартире того времени имела свою специфику. В квартире могло проживать до 40 человек. В одной комнате обычно размещалась семья: от 5 до 13 человек. Кухня, ванная и туалет были общими.

Такую коммуналку описал один из самых известных поэтов-шестидесятников — А.А. Вознесенский — в своей книге «Прорабы духа»: «В детстве наша семья из пяти человек жила в одной комнате. В остальных пяти комнатах квартиры жило еще шесть семей — семья рабочих, приехавшая с нефтепромыслов, возглавляемая языкастой Прасковьей, аристократическая рослая семья Неклюдовых из семи человек и овчарки Багиры, семья инженера Ферапонтова, пышная радушная дочь бывшего купца и разведенные муж и жена. Коммуналка наша считалась малонаселенной. В коридоре сушились простыни. У дровяной плиты среди кухонных баталий вздрагивали над керосинкой фамильные серьги Муси Неклюдовой. В туалете разведенный муж свистал «Баядеру», возмущая очередь. В этом мире я родился, был счастлив и иного не представлял».

Настоящим бедствием жизни в коммунальных квартирах были клопы. Они жили за обоями, за фотографиями на стене и в диванных подушках. Если их давили, то сильный запах разносился по всей комнате. Особенно много клопов было в металлических соединениях кроватей. Для их уничтожения ножки железной кровати ставили в таз и поливали кипятком из чайника.

Поскольку ванная была одна на всю квартиру, то жильцы расписывали на листке бумаги время, кто и когда собирается помыться и постирать. Ванная зачастую служила «яблоком раздора» для соседей. Поводом для конфликтов могли также стать висящий на стене в коридоре и всегда занятый телефон, единственный туалет, куда по утрам выстраивалась нервная очередь, уборка мест общего пользования и домашние животные.

Элитные квартиры

При таком жилищном кризисе, который охватил послевоенные города, стали возводить дорогостоящие многоквартирные элитные дома в стиле «сталинского ампира». Для простого человека были почти недоступны квартиры в этих многоэтажных жилых домах, облицованных светлым кирпичом и часто щедро разукрашенных всевозможными барельефами и скульптурами.

В этих домах давали квартиры интеллектуальной и творческой элите. Профессора и народные артисты могли занимать отдельные большие квартиры, но рабочие почти наверняка жили в коммуналках. В Москве на Кутузовском проспекте (прежней застроенной бараками Можайке) вырастали элитные здания, но даже в этих домах часть квартир отводили под коммунальные.

В.Д. Мухин, будучи мальчиком из барака на Можайке, попал в квартиру своего друга в новом элитном доме: «Квартира была большая с нишей для спальни и балконом на Москву-реку, но однокомнатная. Я, конечно, не знал, что нахожусь в квартире политработника, только что получившего повышение. Мебель в квартире словно сделана по заказу: кресла кожаные, диваны тоже из кожи. Лампа зеленая, со стойкой из темного металла, стояла на столе с обшивкой по краю из зеленого сукна».

Нехватка элементарных товаров

Не хватало элементарных товаров: от соли до гвоздей, не говоря уже о тканях и мебели. Не хватало керосина, спичек и мыла. Керосиновая лампа еще долго была спутником послевоенного времени.

Белье стирали в железных ваннах и тазах, терли на специальной волнистой доске. Приведем фрагменты рубрики «Полезные советы» из журнала «Работница» тех лет: «Для стирки вещей из натурального и искусственного шелка, а также трикотажных вещей применяются различные моющие средства: мыло, мыльные хлопья, мыльный корень, а для отбелки — перекись водорода. Для стирки вещей из шерстяных тканей и вязаных надо применять хорошее нейтральное ядровое мыло, мыльные хлопья, горчицу в порошке, мыльный корень. Белую шерсть обрабатывают перекисью водорода. Хорошим средством является также гидросульфит. Перед опусканием вещей в раствор необходимо отпороть все металлические пряжки, крючки, пуговицы».

Трудно было купить мебель: диваны, кровати, удобные шкафы. Вот фрагмент письма фронтовика А.И.Тарасова наркому В.М. Молотову (20 февраля 1946 г.):

«Жена с детьми была эвакуирована из Москвы, четыре года скиталась с детьми среди чужих людей. Все, что у нее было, проела с детьми. Вернулась в Москву как нищая. А здесь в Москве из квартиры вынесли и продали всю нашу мебель, все оставшиеся вещи. Теперь я сплю на стульях, подстилая свою шинель».

Москвичка А.П. Морозова-Утенкова вспоминала свои проблемы 1952 г.: «Пока мы еще живем все вместе, и еще почти десять лет нам здесь жить. Только комната наша стала совсем мала. Даже спать негде: кроватей было только две, вернее, одна плюс сундук с приставленной к его торцу скамейкой — это ложе моего выросшего брата. Мать спит на полу, кровать отдала мне. Каждый день на пол стелется старая клеенка, сверху матрас и постель».

Понадобилось 7–8 лет, чтобы наладилось производство мебели, но и тогда ее могли купить на свои зарплаты далеко не все.

«Сделай новое из старого!»

Основной одеждой того времени стала военная форма — наследие и символ тяжелых лет. Женщины, вернувшиеся с войны, донашивали гимнастерки, военные сапоги и юбки. Обычной зимней одеждой были шинели и ватники.

Можно сказать, что при острой нехватке одежды и обуви главный девиз звучал так: «Сделай новое из старого!» Из парашютной ткани и занавесок шили белье и легкие платья, мужские пальто перелицовывали в женские и детские, старые свитера перевязывали в носки и кофточки. Сумки мастерили из старых пальтовых тканей и остатков материи.

Тревожные военные годы породили жесткие формы и мужественный крой. Для женской одежды были характерны широкие плечи (с подплечниками), чуть расклешенные юбки, закрытый ворот и талия, подчеркнутая поясом, — все это придавало костюму женщины геометрическую жесткость, дополненную грубоватыми туфлями на устойчивой подошве из пробки и широких каблуках. В общем виде силуэт напоминал букву «X». В моде были приталенные строгие темные платья с маленьким кружевным воротничком. Образ такой женщины воплотили на экране известные актрисы Л. Целиковская и В. Серова, сыгравшие в фильме «Сердца четырех».

Мех использовали в качестве подкладки или отделки воротников и манжет на костюмах и пальто. В основном это был черный каракуль, оставшийся от довоенных времен. Пределом мечтаний модной женщины были кожаная сумка, черно-бурая лисица на плечах и «буржуйский» пережиток — муфта из меха или бархата.