Кто в бане живет - Алена Смирягина

Виталиком купили его пару дней назад на местном базарчике, в живом ряду. Он выбежал Виталику навстречу, маленький, черный, с белым брюхом и белым пятном на хвосте. Мальчик присел на корточки, погладил щенка и тот завилял хвостом, заластился и запрыгал вокруг ребенка.

– Пес охотничий, с большим будущим, – прокричал худой мужичонка-продавец.

– Так уж и охотничий? – недоверчиво спросила Лариса.

– Евойная мать лису дерет, – обижено отозвался мужичонка. – Задешево отдаю.

Виталик обнял щенка, тот взвизгнул и запрыгал игриво в его объятьях.

– И зачем нам охотничья собака? – пожала плечами Лара.

– Как зачем? – удивился продавец. – Хозяин будет в лес ходить. Один лисий хвост знаш сколько стоит в базарный день?

Лариса погладила щенка, тот завертел головой, пытаясь поймать ее руку.

– Хочешь, купим? – спросила Лара у Виталика.

Мальчик закивал головой, заулыбался и крепко прижал к себе собачку.

– Сколько? – спросила Лариса у продавца.

– Двести рублей, – опасливо ответил тот, видимо оценивая потенциальную платежеспособность Ларисы, а не стоимость своего товара.

– Берем! – решительно сказала Лара и протянула мужичку мятую купюру.

– Ваш! – весело крикнул он, ловко пряча деньги в карман серых рабочих штанов.

Всю дорогу до дома Виталик нес щенка на руках, крепко прижав к груди. Сначала щенок вертелся, сучил лапами и пытался вырваться из объятий. Но постепенно успокоился и присмирел. Пару раз лизнул нового хозяина в нос, – как будто признал и вручил свою охотничью судьбу в руки маленького человека.

В комнате было тихо. Виталик, видимо, уснул. Из белого кокона одеяла видна только русая макушка.

Дружок, весело бросившийся было к кровати, вдруг заскулил, подвывая, и попятился к двери.

– Тише, – приложила палец к губам Лариса, – Виталика разбудишь, он, наверное, уже спит…

Но пес не унимался, и Ларе даже пришлось пригрозить шлепанцем. Только тогда Дружок замолчал, лег у двери, прижавшись к коричневому плинтусу и замер.

Аккуратно ступая между разбросанными по полу дачными игрушками, Лариса подошла к кровите и слегка приподняла край одеяла. Тонкие голые ножки пятилетнего пасынка в темноте показались покрытыми густыми серыми волосами, словно пушистой шестью. Лара не удержалась, и дотронулась до мохнатой щиколотки. Пальцы коснулись чего-то мягкого, и вправду, похожего на пушистую теплую шерсть. От неожиданности Лара одернула руку, Виталик зашевелился, потом вдруг быстро завертелся волчком на кровати, засучил ножками, подминая одеяло под себя, и, наконец, вскочил, сел на корточки и завыл по-собачьи, сверкая желтыми круглыми глазами. Вместо жиденьких русых волос на макушке шевелилась жесткая черная поросль, а уши, лопоухие как у Кости уши, были неестественно красными, словно обмороженными.

Лариса закричала, вскинула руки, очки упали н пол.

Маленькое чудище встрепенулось, вытянуло синие губы трубочкой, произнесло невнятное "уг" и закрыло глаза. Лариса бросилась к стене и нажала выключатель. В комнате стало светло. На кровати сидел Виталик и молча, не мигая, смотрел на Лару. Русые волосики, розовые лопоухие ушки, маленькие заспанные глазки. Тонкая пижамка завернулась вокруг худенького тела, а бледные ручки сжимали край одеяла

– Виталичек, я тебя напугала, – прошептала Лариса, стараясь разглядеть, куда упали очки – Мне показалось…

На дрожащих ногах она подошла к кровати и погладила мальчика по голове. Волосики были мягкие и нежные, как пушок. Виталик молча отстранился, затем отвернулся к стене, перебирая ручками, как зверек лапками, закопался в одеяло и тут же сладко засопел. Глухо заскулил у порога Дружок.

«Что это было?», – подумала Лариса. – «Я схожу с ума? Наверное… Ерунда какая-то…»

Посреди комнаты на полу валялись ее старенькие в коричневой, как у бабушки оправе, очки. Лара быстро наклонилась, подняла их, нацепила на нос. Мир опять стал другой, хороший, дружественный. Виталик тихо сопел на кровати.

Лариса вышла на веранду. Теплая летняя ночь ласково дохнула фиалкой, – к темноте у бани распускались скромные цветочки пахучей ночной матиоллы. Качнулись навстречу стражи-жимолости, зашелестела, словно зашипела растревоженная змея, высокая крапива. Серая мрачная луна стояла ровно над банной трубой.

– Вера, – позвала Лариса, поднимаясь на порожек предбанника.

За занавеской тускло светила лампа. Верин сарафан ярким жизнерадостным пятном выделялось на тусклой бревенчатой стене.

– Вера, – позвала Лара громче и взялась за большую деревянную ручку двери в баню.

Подруга не отвечала.

«Ушла что ли?» – подумала Лариса, – «Ну, не голая же! Платье-то здесь…»

И Лариса открыла дверь.

Сначала она ничего не поняла.

Что-то странное и большое, похожее на старое зимнее пальто, вывернутое дырявой бордовой изнанкой наружу, висело посреди бани.

«Что это?» – удивилась про себя Лара, переступая порог, – «И крюк такой огромный в потолке… Откуда взялся?»

Она сделала шаг, и чуть не упала, – удержалась, схватившись за край бочки с холодной водой. Пол был скользкий и весь залитый чем-то липким, густым, красным… Лара наклонилась, дотронулась пальцами до пола, затем поднесла руку к лицу, к глазам… Затем понюхала красные пальцы…

Похоже на кровь. Кровь?

Что за бред?

– Вера! – крикнула Лариса.

И вдруг увидела, что со старого, вывернутого на изнанку пальто, свешиваются длинные густые человеческие волосы, а вспоротые швы – это страшные кривые разрезы на белой молочной коже… Лара застыла, потом сделала шаг к страшной находке, не в силах оторвать от нее взгляд и не в силах поверить своим глазам.

И встретилась с другим взглядом. С мертвым застывшим Вериным взглядом....

Лара закричала. Закричала так, что крик ее звериным эхом пошел над ночной деревней, над оврагом и болотом, встрепенулась на высокой старой березе сова, темная злая луна качнулась в испуге прочь от железной банной трубы и застыла недобро над домом.

Лариса не помнила, как выбежала из бани. Осознание себя самой, и того факта, что она еще жива и существует в этом мире, и кто она такая, и где она сейчас, пришло на крыльце дома, когда, почувствовала сильную резкую боль в колене. Тяжело громко дыша, Лариса огляделась. Серый мрак, старые ступеньки с пробивающейся между трухлых досок желтой травой. Лара лежала на крыльце, видимо упала, зацепившись за порог. Как упала – не помнила. Во дворе было тихо, и только ее громкое тяжелое дыхание нарушало мрачную зловещую тишину.

Лариса поднялась на ноги, потрогала рукой лоб. Что это было? Наважденье? Сон? Или… В глубине участка тускло, словно приглушено, мерцало окно предбанника. Пойти проверить? Посмотреть, убедиться, что страшное видение было дурным сном? От одной только мысли, Ларису бросило в холодный пот, затем в крупную дрожь, а во рту пересохло, как будто она долго кричала.

«Виталик!» – в ужасе подумала Лариса и бросилась в дом.

Мальчик спал, зарывшись в одеяло. Лариса подбежала к кровати, откинула угол теплого одеяла, и наклонилась к пасынку.

– Виталичка… – взяла его