Тихие песни - Иннокентий Анненский

13. Сентябрь

Раззолоченные, но чахлые садыС соблазном пурпура на медленных недугах,И солнца поздний пыл в его коротких дугах,Невластный вылиться в душистые плоды.

И желтый шелк ковров, и грубые следы,И понятая ложь последнего свиданья,И парков черные, бездонные пруды,Дано готовые для спелого страданья…

Но сердцу чудится лишь красота утрат,Лишь упоение в завороженной силе;И тех, которые уж лотоса вкусили,Волнует вкрадчивый осенний аромат.

14. Ноябрь

Как тускло пурпурное пламя,Как мертвы желтые утра!Как сеть ветвей в оконной рамеВсе та ж сегодня, что вчера…

Одна утеха, что местамиНалет белил и серебраМягчит пушистыми чертамиРаботу тонкую пера…

В тумане солнце, как в неволе…Скорей бы сани, сумрак, поле,Следить круженье облаков,

Да, упиваясь медным свистом,В безбрежной зыбкости снеговСкользить по линиям волнистым…

15. Ветер

Люблю его, когда, сердит,Он поле ржи засее флеромИль нежным летом бороздитВолну по розовым озерам;

Когда грозит он кораблюИ паруса свивает в жгутья;И шум зеленый я люблю,И облаков люблю лоскутья…

Но мне милей в глуши садовТот ветер теплый и игривый,Что хлещет жгучею крапивойПо шапкам розовых дедов.

16. Ненужные строфы

Нет, не жемчужины, рожденные страданьем,Из жерла черного метала глубина:Тем до рожденья их отверженным созданьямМне одному, увы! Известна лишь цена…

Как чахлая листва, пестрима увяданьемИ безнадежностью небес позлащена,Они полны еще неясным ожиданьем,Но погребальная свеча уж зажжена.

Без лиц и без речей разыгранная драма:Огонь под розами мучительно храним,И всетозарный бог из черной ниши храма…

Он улыбается, он руки тянет к ним.И дети бледные Сомненья и ТревогиИдут к нему приять пурпуровые тоги.

17. В дороге

Перестал холодный дождь,Сизый пар по небу вьется,Но на пятна нив и рощТочно блеск молочный льется.

В этом чаянье утраИ предчуствии морозаКак у черного костраМертвы линии обоза!

Жеребячий дробный бег,Пробы первых свистов птичьихИ кошмары снов мужичьихПод рогожами телег.

Тошно сердцу моемуОт одних намеков шума:Все бы молча в полутьмуУводила думу дума.

Не сошла и тень с земли,Уж в дыму овины тонут,И с бадьями журавли,Выпрямляясь, тихо стонут.

Дед идет с сумой и бос,Нищета заводит повесть:О, мучительны вопрос!Наша совесть… Наша совесть…

18. Среди нахлынувших воспоминаний

Гаснет небо голубое,На губах застыло слово;Каждым нервом жду отбояТихой музыки былого.

Но помедли, день, врачуяЭто сердце от разлада!Все глазами взять хочу яИз теменеющего сада…

Щетку желтую газона,На гряде цаеток забытый,Разоренного балконаОстов, зеленью увитый.

Топора обиды злые,Все, чего уже не стало…Чтобы сердце, сны былыеУзнавая, трепетало…

Сквозь листву проствет оконныйСинью жгучею залит,И тихонько ветер сонныйВолоса мне шевелит…

Не доделан новый кокон,Точно трудные стихи:Ни дверей, ни даже оконНет у пасынка стихий,

Но зато по клетям срубаВ темной зелени садовСапожищи жизни грубоНе оставили следов,

И жилец докучным шумомМшистых стен не осквернил:Хорошо здесь тихим думамЛиться в капельки чернил.

. . . . . .

Схоронили пепелищеЛунной ночью в забытье…Здравствуй, правнуков жилище,И мое, и не мое!

19. Трактир жизни

Вкруг белеющей ПсихеиТе же фикусы торчат,Те же грустные лакеи,Тот же гам и тот же чад…

Муть вина, нагие кости,Пепел стынущих сигар,На губах — отрава злости,В сердце — скуки перегар…

Ночь давно снега одела,Но уйти ты не спешишь;Как в кошмаре, то и дело:«Алкоголь или гашиш?»

А в сенях, поди, не жарко:Там, поднявши воротник,У плывущего огаркаСчеты сводит гробовщик.

20. Там

Ровно в полночь гонг унылыйСвел их тени в черной зале,Где белел Эрот бескрылыйМеж искусственных азалий.

Там, качаяся, лампадыПламя трепетное лили,Душным ладаном усладыТам кадили чаши лилий.

Тварь единая живаяТам тянула к брашну жало,Там отрава огневаяВ кубки медные бежала.

На оскала смех застылыйТени ночи наползали,Бесконечный и унылыйДлился ужин в черной зале.

21. ?

Пусть для ваших открытых сердецДо сих пор это — светлая феяС упоительной лирой Орфея,Для меня это — старый мудрец.

По лицу его тяжко проходитБороздой Вековая Мечта,И для мира немые устаТолько бледной улыбкой поводит.

22. Первый фортепьянный концерт

Есть книга чудная, где с каждою страницейГаллюцинации таинственно свиты:Там полон старый сад луной и небылицей,Там клен бумажные заворожил листы,

Там в очертаниях тревожной пустоты,Упившись чарами луны зеленолицей,Менады белою мятутся вереницей,И десять реет их по клавишам мечты.

Но, изумрудами запястий залитая,Меня волнует дев мучительная стая:Кристально чистые так бешено горды.

И я порвать хочу серебряные звенья…Но нет разлуки нам, ни мира, ни забвенья,И режут сердце мне их узкие следы…

23. Еще один

И пылок был, и грозен День,И в знамя верил голубое,Но ночь пришла, и нежно ДеньБерет усталого без боя.

Как мало их! Еще одинВ лучах слабеющей НадеждыУходит гордый паладин:От золотой его одежды

Осталась бурая кайма,Да горький чад… воспоминанья. . . . . . . .Как обгорелого письмаНеповторимое признанье.

24. С четырех сторон чаши

Нежным баловнем мамашиТо большиться, то шалить…И рассеянно из чашиПену пить, а влагу лить…

Сил и дней гордясь избытком,Мимоходом, на летуХмельно-розовым напиткомУсыплять свою мечту.

Увидав, что невозможноНи вернуться, ни забыть…Пить поспешно, пить тревожно,Рядом с сыном, может быть,

Под наплывом лет согнуться,Но, забыв и вкус вина…По привычке все тянутьсяК чаше, выпитой до дна.

25. Villa Nazionale[1]

Смычка заслушавшись, тоскливоВолна горит, а луч померк,И в тени душные заливаВот-вот ворвется фейерверк.

Но в мутном чаяьнье испуга,В истоме прерванного сна,Не угадать царице ЮгаТот миг шальной, когда она

Развяжет, разоймет, расщиплетЗолотоцветный свой букетИ звезды робкие рассыплетОгнями дерзкими комет.

26. Опять в дороге