Танцующая с дьяволом - Антон Леонтьев

Лариса присела перед сыном, поправила шнурки на навороченных, цветных, недавно купленных кроссовках, тыльной стороной ладони пощупала его лоб. Нет, температуры не было.

– Тимыч, ну в чем дело? – спросила она тихо.

Сын посмотрел на нее и вздохнул, а потом произнес:

– Мамочка, ты же знаешь…

Да, она знала, что он не переваривает музыкалку. Что ему хочется вместо этого ходить на футбол. Но знала и то, что они с сыном договорились, что примут решение относительно этого после того, как он проходит в музыкалку три года, а миновали только полтора.

– Тима, и ты знаешь! – сказала она и попыталась привлечь его к себе, чтобы поцеловать в лоб. Но сын вывернулся и неожиданно громко ответил:

– Да, я знаю! И не отказываюсь от своего слова, мамочка. Ты же меня знаешь!

Да, она его знала. Тимка прилагал все усилия, чтобы увильнуть от тяготивших его обязанностей, но если ничего не выходило, с честью и стоическим терпением выполнял их, не жалуясь, не скуля и не обманывая.

Лариса все же привлекла сына к себе, поцеловала, провела рукой по его вихрастой макушке и сказала:

– Ну, Тимыч, тогда в чем же дело?

– Мамочка, у меня плохое предчувствие! – повторил он с видом страдальца.

Лариса вздохнула, поднялась и протянула сыну ранец. Что ж, раньше он не врал, а сейчас, кажется, начинает меняться. Наверное, весь в папочку: что поделать, гены. Раньше делал то, к чему и душа не лежала, а теперь, взрослея, начинает изобретать фантастические отговорки.

– Ты же знаешь, Тимыч, уговор дороже денег, – напомнила Лариса. – Мобильный включен? Если твое предчувствие оправдается, сразу звони!

Хотя какое такое предчувствие? Никакого такого предчувствия у Тимки, естественно, не было. Просто запомнил хлесткую фразу из этого идиотского фильма, в котором все было притянуто за уши, в особенности развязка, и решил испробовать на мамочке.

Да, растет сынок. Но что она может поделать?..

Сын нехотя поднялся с сиденья и шагнул на покрытый ноябрьской слякотью тротуар. Лариса помогла ему закинуть на спину ранец и пригладила взлохмаченные кудри.

– Смотри, Тимыч, ведь уже середина ноября. Всего четыре раза в музыкалку – а потом каникулы! И Новый год!

Сын по-стариковски вздохнул:

– Не всего, а целых четыре раза. И не четыре, а с сегодняшним – целых пять, мамочка! Пять раз этот ужасный ужас!

Лариса рассмеялась, поправила лямку ранца, хотела было захлопнуть дверцу автомобиля, чтобы проводить сына в музыкальную школу, но заметила что-то яркое и блестящее на заднем сиденье.

Ну конечно, Электоник. Именно так, без «р». Робот-трансформер, которого Антон подарил сыну в тот день, когда заявил, что уходит из семьи. Как будто ребенка можно купить такими подношениями.

Оказалось, можно. Тимка был в восторге, висел на отце, бесился – и даже, кажется, не понял, что тот пытается так откупиться от собственного отпрыска.

Робот был, конечно, классный, умел ходить, стрелять из фырчащего и переливающегося синим и красным бластера, и легким движением руки его можно было переделать в космический корабль или динозавра.

Нет, плохим отцом Антон не был – он был отцом очень даже продуманным. Знал ведь, что приведет сына в восторг, и купил этого робота, хотя стоил он немало.

Но, видимо, в такую сумму Антон оценил их семейное счастье и собственную совесть. Хотя, подобно душе, совесть у него также атрофировалась – причем наверняка не в эмбриональном состоянии, а еще в момент зачатия или даже до оного.

– Ну а Электоник как же? – спросила Лариса, беря робота с сиденья. Тимка не расставался с ним даже во сне, брал и в школу, пряча в своем вместительном ранце.

– Не хочу, – буркнул сын, и у Ларисы от удивления челюсть отвисла. Что значит – не хочу? Или Тимка вдруг понял, что это подарок отца, предавшего их ради другой женщины с другим ребенком, и решил отказаться от эксклюзивной игрушки?

– Почему? – спросила она, а мальчик произнес:

– Он все время меняется. Прямо как папа…

Значит, дело именно в этом. Нет, сын не такой идиот, каким его считает Антон, он все понял, может, и с опозданием, но осознал, что родной папаша пытался замолить свои грехи этим дорогущим роботом…

Лариса взглянула на часы – пять минут пятого! Занятие в музыкалке уже началось, а они все еще на улице. Она заметила знакомую полную фигуру в красном пальто и черной шляпе, мать одной из учениц, а рядом и саму опрятную девочку в больших очках и беретке.

– Ах, вы тоже опаздываете! – с облегчением воскликнула Лариса, а маман в красном пальто и черной шляпе возразила:

– Вы думаете, она будет там? Я имею в виду нашу золотую преподавательницу! Она ведь вечно приходит на десять, а то и на все пятнадцать минут позже. Так ведь, деточка?

Дочка кивнула, а Лариса заметила, что Тимка при появлении девочки в очках и беретке встрепенулся и принял вид скучающего франта. Надо же, а ведь ребенок в самом деле растет! Только что он нашел в этой неприметной, даже уродливой девочке? Лариса подумала, что ее красавцу Тимычу нужна другая партия – и пусть даже в качестве первой подружки из музыкальной школы!

– Поэтому мы намеренно сегодня пришли позднее, чтобы вывести эту особу на чистую воду! – продолжала маман в красном пальто. – Потому что я этого так не оставлю! Мы платим такие деньги, а она вечно опаздывает! Нет, я приму меры!

Лариса тотчас поверила, что эта мать-тигрица в безразмерном красном пальто и старомодной черной шляпе примет меры. Учительница сольфеджио была молодой, с новаторским подходом, что, кажется, не угодило вкусам консервативных мамаш.

Телефон Ларисы снова ожил, и, бросив взгляд на дисплей, она поняла, что это опять Алла Георгиевна. Быстро поцеловав сына, она сунула ему в руку робота Электоника и сказала:

– Я заберу тебя как обычно. Если что, позвоню. Ну, или ты звони, Тимыч!

Телефон продолжал разрываться. Алла Георгиевна была человеком нетерпеливым. А сегодня Лариса уже заставила ее ждать.

– Какой у тебя крутой робот! – воскликнула девочка в очках и беретке, широко улыбнулась, и Лариса увидела, что на кривеньких зубах у нее сидят уродливые брикеты. Но Тимычу, похоже, льстило внимание этой пигалицы. Нет, ведь есть девочки намного симпатичнее…

– Его зовут Электоник, он умеет все! – сообщил сын и, похоже, забыв, что только что не желал брать робота в руки, начал что-то увлеченно рассказывать девочке в очках и беретке. – Без «р», потому что, смотри, «р» в надписи у него на груди быстро стерлась…

Телефон все еще звонил. Лариса приняла звонок и, извинившись, попросила Аллу Георгиевну пару секунд подождать. Хотя прекрасно понимала, что такое всегда чревато…

Поцеловав сына, который постарался извернуться, ибо не терпел все эти «телячьи нежности» на людях, Лариса поняла, что времени катастрофически не хватает. Планерка, а еще это поручение Аллы Георгиевны…

Мамаша в красном пальто, похоже, поняла, в чем дело, и деловито сказала:

– Мы вашего Тиму отведем, вы не беспокойтесь. Я сама, лично прослежу. Все равно ведь надо эту особу, так называемого педагога, на чистую воду вывести.

Лариса прижала руку к груди – обычно она провожала Тимыча до класса на третьем этаже, но сегодня ей надо было выполнить поручение Аллы Георгиевны…

– Да, Алла Георгиевна, слушаю! Извините, что заставила вас ждать, но я как раз сейчас заехала по вашему поручению на Ленинский проспект… – соврала она. Начальница хмыкнула и соизволила даже заметить, что не ожидала такой прыти, ей, Ларисе, отнюдь не свойственной. Так и сформулировала – однако это был, как знала Лариса, большой комплимент. И тотчас стала сыпать словами, давая новое задание, ведь раз Лариса уже на Ленинском…

Лариса проводила взором троицу, которая исчезла за металлической дверью музыкальной школы, – сначала девочку в беретке, держащую в руках робота Электоника, потом ее массивную мамашу в красном пальто и, наконец, Тимку.

Тимка на пороге обернулся и улыбнулся Ларисе, которая замерла около бордюра, внимая распоряжениям Аллы Георгиевны. Мать помахала ему рукой, а сын важно кивнул головой, потом пятерней пригладил торчащие вихры (его фирменный жест) и шагнул в освещенное фойе музыкальной школы.

– А потом вам нужно все это привезти сюда и успеть до шести. Справитесь.

Это был не вопрос, а безапелляционное утверждение. Лариса знала, что не справится, потому что времени не хватит, придется тогда и Тимыча забирать позже, но ничего, она ему пришлет СМС, он будет ее ждать в фойе музыкалки, они так уже поступали.

– Конечно, справлюсь, Алла Георгиевна, – сказала Лариса. А потом взглянула на освещенные окна третьего этажа, где находился класс, в котором сейчас был на занятии ее Тимыч.

…Годы спустя Лариса Марыгина часто приезжала к этому зданию (музыкальная школа к тому времени прекратила существование, уступив место сначала туристическому бюро, а потом кабинету дантиста и стоматологической лаборатории), выходила из машины, останавливалась на тротуаре и смотрела, смотрела, СМОТРЕЛА на эти три окна, быстро переводя взгляд на дверь (так и оставшуюся железной, правда, поменявшую цвет с темно-зеленого на ярко-оранжевый).