Личная жизнь шпиона. Книга вторая - Андрей Борисович Троицкий

вопрос, надо бы встретиться. Генерал ответил, что и сам давно хочет увидеться, часов в семь он будет дома, у Маргариты есть ключ. Она подумала, что понедельник — удачный день. Если все получается, значит, можно и нужно переделать как можно больше важных дел.

Она спустилась вниз и позвонила из автомата в представительство Аэрофлота, обслуживающее международные рейсы. На ломанном русском она представилась гражданкой Испании Джиной Росалес и спросила, когда на этой неделе авиарейсы до Мадрида и есть ли в продаже билеты. Заказав билет на пятницу, она сказала, что приедет за ним сегодня часов в пять.

Вечером, уже с билетами на самолет, она заехала в знакомую квартиру неподалеку от Патриарших прудов, открыла дверь своим ключом. Соломатин, давно овдовевший, звал ее замуж, но она не спешила соглашаться. Маргарита вытащила из сумки сверток с остатками вчерашнего ужина, включила телевизор и села в комнате на диван.

Соломатин пришел раньше. Он молодился, подкрашивал поредевшие волосы, делал зарядку с гантелями. Он поужинал вместе с Маргаритой, выпил пару стопок беленькой и потянулся, чтобы ее обнять.

— Подожди, Вадик, — отстранилась Маргарита. — Будь серьезным. У меня дело важное. Один мой знакомый, хороший человек, очень бы хотел передать письмо Юрию Владимировичу Андропову. Как говориться, из рук в руки. Но через стену бюрократов не смог пробиться. А ты с Юрием Владимировичем еще с молодости дружишь, в Карелии вместе служили.

— Что это за хороший человек?

— Ну, он работал с моим покойным мужем. Когда-то давно.

— Жалоба что ли? Или квартиру просит?

— Это исключительно по работе. По их комитетским вопросам. Просто передашь письмо, — и всех дел. Не надо специально его просить о встрече. Как-нибудь само так выпадет, с оказией. Только конверт не распечатывай.

— Ох, хитрые вы женщины. А в тебе хитрости — на троих. Не даром ты была женой разведчика. Ты думаешь, если я старый приятель Юрия Владимировича, так я могу запросто его увидеть? И еще чужое письмо ему в руки сунуть?

— Ничего я такого не думаю. Ты просто сделай — и все. Пожалуйста… Обещаешь?

— Не проси, не от меня зависит. Между нами: Юрий Владимирович сейчас в госпитале. Состояние так себе… Никто не знает, чем там все кончится. Ко всему еще и с сердцем проблемы. Вчера его смотрел академик Евгений Чазов.

— И что он сказал?

— Главное не то, что сказал академик Чазов, — поморщился генерал. — Главное, что сказал Андропов, когда тот ушел. А сказал он так: если мои проблемы с сердцем обострятся, не давайте Чазову меня резать. Не хочу умереть у него под ножом, как некоторые наши товарищи… Лучше оставьте пистолет с одним патроном.

Генерал выпил еще рюмку, железной рукой притянул Маргариту к себе и полез целоваться.

В пятницу Маргарита, не попрощавшись ни с кем из московских друзей, прошла шереметьевскую таможню и по чужому паспорту улетела в Мадрид.

* * *

К вечеру Разин написал и зашифровал письмо. На следующий день встретился на первой линии ГУМа с Войтехом, передал конверт с тетрадной страничкой в клеточку, заполненной множеством цифр.

Разин писал, что через своего человека передал анонимное письмо в Комитет партийного контроля. В ближайшее время надо ждать какого-то результата: плохого или хорошего. Но пока новостей нет. Встреча с Борецким в ресторане сорвалась. Но может это и к лучшему, там плохое место. Следующая встреча, надо полагать, все-таки состоится.

Сейчас в приезде Платта нет острой необходимости. Однако, две съемные квартиры в Москве, дача в пригороде и машина готовы. Их можно использовать в любое время. В конце было сказано, что Гриценко ждет денег и, по его словам, он готов вернуть архив хоть завтра. Но ниже двадцати тысяч долларов ценник не опускает. О судьбе основной части архива Нины Карповой из Серпухова пока новой информации нет.

Ответ был получен через пару дней, Платт писал, что обеспокоен судьбой архива Нины Карповой, откладывать приезд в Москву нельзя. Он рассчитывает, что приедет с частной туристической поездкой, ориентировочно через две-три недели. Разину нужно снова поговорить с Гриценко и передать ему, что деньги скоро будут.

Глава 2

Старший референт Роман Павлович Бестужев утром дожидался приезда своего непосредственного начальника председателя Комитета партийного контроля при ЦК КПСС Арвида Яновича Пельше, но старик завернул куда-то, якобы по срочному делу, и там застрял. Бестужев сидел в своем тесном кабинете и перечитывал текст выступления Пельше на предстоящем Пленуме ЦК. Текст был гладким, — много правильных слов про партию и коммунизм, от которых уже мозоли на языке, но и без них нельзя. Конечно, это не последний вариант, может быть, надо добавить в этот сладкий бульон перчику, то бишь самокритики, — это сейчас в моде. Щепотку, не больше. Тут важно знать меру.

Закончив чтение, Бестужев остался доволен собой, поместил страницы в сафьяновую папку с золотым тиснением, вышел в пустой коридор, застеленный красной ковровой дорожкой с зелеными полосками по краям. Он остановился перед латунной табличкой: приемная Пельше Арвида Яновича. Приоткрыл дверь и переступил порог. Секретарши на месте не оказалось, он прошел через приемную, открыл двойные двери кабинета. Внутри было так тихо, что, кажется, слышно тиканье напольных часов.

Кабинет был большой, ближе к окнам стоял длинный стол для заседаний и два ряда стульев. У противоположной стены приставные столики, книжные шкафы со вставками из стекла. За ними многоэтажные ряды книг, собрания сочинений Ленина и Маркса и другой партийной литературы, к которой годами никто не прикасался. Бестужев подошел к письменному столу, перевел взгляд на большой портрет генерального секретаря ЦК КПСС Леонида Брежнева, положил папку с выступлением как обычно, на левый угол столешницы.

Он остановился всего на пару секунд, задержав взгляд на двух папках, лежавших посередине стола. На первой, довольно толстой, надпись золотыми буквами — «На подпись», на второй папке, потоньше, — «Для ознакомления. Входящие письма». Пельше иногда после обеда любил почитал письма, отобранные для него старшим референтом, самые интересные, занимательные. Серьезной информации письма не содержали, так, разная мелочовка: пьянство в низовых партийных организациях, альковные похождения коммунистов, бракоразводные процессы, бытовые скандалы и прочее в таком жанре. Почту подбирали так, чтобы не рвать сердце старику серьезными делами, не портить ему настроения, а проблемы партии уменьшить, насколько это вообще возможно, свести все к бытовому пьянству или разладам в семьях.

Бестужев уже сделал первый шаг к дверям, но остановился, отметив про себя, что сам накануне вечером просматривал папку с входящими письмами и, если не изменяет память, в ней были всего четыре