Клад стервятника - Александр Зорич

К тому дню Ник лет пять не видел Бедлама, потому не сразу узнал, да и состояние перманентного опьянения не способствовало узнаванию. Разругались они из-за Катьки, стервы. Как в анекдоте. Но боль от стремительного роста рогов оказалась нестерпимой реально. Вернувшийся раньше срока из командировки журналист врезал бывшему лучшему другу в бесстыжую харю и на русском матерном выдал что-то аналогичное сакраментальному «Чтоб глаза мои тебя больше никогда не видели!».

И глаза не видели. До той самой минуты, когда вслед за двумя телохранами в ободранную комнату вступил олигарх собственной персоной…

— Не золотые… У меня лектронно-циферные, — проворчал Бедлам и с шумным вздохом облегчения от несчастного тренажёра отвалился. — Погнали, Базилио, жахнем по баночке «Очаковского».

— Только Лису третьей не зови… — ляпнул Ник. И пожалел, что не сдержал язык. На этой малоумной, но ирреально красивой рыжей кукле Маше любвеобильный Бедлам женился сравнительно недавно, и страстный период не миновал. Друг всё ещё светился, совпадая с паспортной фамилией.

С первого по седьмой включительно Борьку Лампочкина звали Лампочкой, Лампушей и Лампычем, последовательно. В очередной первосентябрьский день новоиспечённые восьмиклассники обрели Бедлама. Отныне и навсегда. Борис Эдуардыч обрёл гордое имя на ещё четыре школьных года и оставшуюся жизнь.

Директриса перед всем ученическим электоратом окрестила лучшего хулигана гимназии, пожелав ему в новом году исправиться и не устраивать бедлам. Ник, тогда звавшийся Пауком, мгновенно уловил созвучие и во всеуслышание сообщил Лампычу о почти-совпадении с первыми слогами ФИО.

Пацанам настолько понравилось слово, что они моментально его учредили в качестве персональной кликухи. Девчонки ещё некоторое время упорствовали в своих привычных заблуждениях, как и положено женщинам, строили из себя ревнительниц традиций, но затем сдались.

Очаровательной сволочью, по выражению умной мамы Ника, сорванец Борька был с младых ногте… пардон, когтей, и это неотразимое сочетание наповал сражало фемин. Он им отвечал пылкой взаимностью, всем подряд, и на этой почве Ник мог бы вспомнить немерено историй, за любую из которых специализирующиеся на бульварщине сетевые ресурсы отвалили бы роскошный гонорар.

Старшеклассники тоже заценили, Лампыч вообще с четвёртого-пятого класса выглядел старше своих лет и к восьмому на равных тусовался с большими пацанами. Утверждённое позитивным вердиктом старших имечко Бедлам приклеилось к нему на законных основаниях. И начало становиться брэндом… В тот год как раз необычайно популярным у родителей, а потом и у детей, сделался интернет-сайт «Одноклассники точка ру», и «Борис Лампыч» отредактировал свой профайл тем же сентябрьским вечером.

В силу своей беспрецедентной для рунета массовости — великое множество переживаний и страданий принесло его участникам это виртуальное место встреч, по идее, вроде бы достаточно безобидное. Не одну семью реально разбил сайт, миллионы людей перессорил и многим сетевым хамам и маньякам предоставил агар-агар для размножения, но как минимум одного индивидуума, известного Нику, уму-разуму научил монстрический О. ru… Новая аватарка у Бедлама повисла устрашающая: окровавленный Меч Разящий со свисающими петлями кишок. А первой группой, которую он создал, администрируя от нового имени, была «ВСЕХ УБЬЮ, ОДИН ОСТАНУСЬ». Группу снесли вышестоящие админы «Одноклашек» на третий день существования за человеконенавистнические призывы, и Бедлам задумался о смысле жизни.

Ник, на правах эксклюзивно приближённого, был в курсе духовных исканий. Он видел, как друган самостоятельно нарыл ответ на сложнейший философский вопрос: тварь я дрожащая иль право имею?!

Имею. И буду иметь! В каких сумею позициях…

Для личного успеха, понял Бедлам, необходимо не подставляться. А для комфортного бытия — чтобы за тебя приплатил кто-то другой. Но в этом мире альтруистов — нету. Реально по нулям, даже те, кто ими прикидывается, — врут. Хочешь успешно выкачать у кого-нибудь средства для сытной, безбедной житухи? Сделай так, чтобы источник не возражал против выкачки. Как это сделать? А вот технология уже целиком и полностью зависит от способностей твоих и талантов. Подставу сработай, добудь и используй информацию, стырь, что плохо лежит, пока владелец отвернулся…

Примерно года полтора спустя реальный Борис Эдуардович Лампочкин созрел, поднабравшись опыта, и в сети появился неуловимый хакер Бедлам.

И только в сто сорок первой гуманитарной гимназии могли догадываться, что под этим боевым псевдо скрывается одноимённый соученик…

Предводительницу этой зонной команды звали Селеста Ван Экк, судя по именной нашивке, и пребывала голландка в чине майора.

Выглядела она лет на двадцать восемь, не больше, что однозначно свидетельствовало — деваха крутая донельзя. В таком возрасте выслужить большую звёздочку — это ж какие надо иметь заслуги! Вряд ли интербригадовка у пластического хирурга уменьшила себе видимый возраст. Не такие натуры идут во внутренний патруль сводной армии стражей периметра.

Человеки, озабоченные надуманными проблемами, подобными морщинкам у глаз или жировым складочкам, вряд ли добровольно попрутся в Предзонье и уж тем более настолько глубоко — в призонную округу, чуть ли не в Зону. Тут проблемы другие, более чем серьёзные, и жировые складки в дефиците, не успевают образовываться при таком стремительном темпе движения.

У мобильных рейдеров зато морщин полно, это да, и повреждений шкуры хватает. Косметический спец замается шрамы разглаживать и дырки штопать. А начштаба ВП уже наверняка устал подписывать электронные письма с «искренними соболезнованиями» родственникам, утратившим близкого человека…

— Сталкер, выкладывай хабар, — велела наголо обритая, по обыкновению патрульных, но всё-таки от природы вполне симпатичная майорша. — Бить не будем, не боись. Я сегодня добрая. Ты и твой дохлый напарник нам столько мишеней приманили… Ты даже награду за содействие правоохранителям заслужил. Что тебе дать? Боезапас, жратва, лекарства. Всё, что хочешь, мы недавно в рейд вышли, полно всего.

По-русски она говорила прекрасно, свободно и почти без акцента. Возможно, из эмигрантских потомков девушка, в смутное время на рубеже веков многих слабодушных людишек, искавших лучшей доли, на Запад унесло ветрами перемен.

— Нету ничего, — сказал пленный сталкер. — Чес-слово, пустой. У Шеста гляньте, он вроде успел чего-то набрать. Я с ним только три дня тому сошёлся, в скобочную Припять добазарились рулить.

— И правда нету, — подтвердил чернокожий, но тоже великолепно говорящий по-русски мастер-сержант Жан-Жак Дешане, обыскавший зонного скитальца, рейдерами спасённого от гнусной участи превращения в прокажённого зомби. — Вот оно, всё что есть.

Выставку трофеев сымпровизировали на относительно ровном фрагменте раскрошенного асфальта. Здесь лежало всё-всё, извлечённое из карманов, сапог, пазух сталкера и высыпанное из пятнистого рюкзака. Початая бутылка «кока-колы», ноль тридцать три ёмкостью, коричневым продолговатым пятном темнела на скомканной светло-серой футболке, одной из двух его сменных…

— Тот уже прирулил. — Командирша бросила короткий взгляд в сторону ржавой решётчатой конструкции, рядом с которой виднелось длинное человеческое тело, обугленное со стороны головы. Затем медленно, сканирующе оглядела окрестности, там-сям «украшенные» проказниками, окончательно превращенными в трупы. Стены бывших многоквартирных домов посёлка, канувшего в пропасть истории, вздымались с двух сторон, и мерещилось, что мрачные плоскости потихоньку сдвигаются, лелея тайную надежду сплющить в блин всё, что между ними оказалось.

Сколько ж ещё продержатся в Предзонье эти человеческие творения, прежде чем обрушиться? Год, десять, сорок лет или сто? А может, уже завтра этот ещё сохранившийся нетронутым участок превратится в лунный пылевой ландшафт…

— Ты куда теперь, сталкер? Хоть для приличия соври, знаю, что правды не дождаться… без пыток. Впрочем, вижу, ты сам ещё не знаешь, куда дальше. Мы на север курс держим, вдоль границы. Ближе к источнику черноты шансов поживиться у тебя намного больше, но туда не ходи, если что. Ещё раз поймаем… я не всегда добрая.

— Прямо в Зону, — сказал он. — У меня другого пути нет. Или здесь кончайте, или отпускайте, я спешу.

Патрульные любят, когда пленные ведут себя вызывающе, «по-мужски». Это рейдерам-добровольцам очень импонирует. Они скорее пощадят сильного и наглого, чем скулящего, умоляющего не убивать.