Ревизия - Александр Рудазов

– Га-ху, – подтвердил Лелик.

– Хотите сказать, что это он говорит по-эстонски?..

– Нет, это он говорит по-русски. Но эстонский он тоже знает. Лелик, скажи что-нибудь по-эстонски.

– Ру-пу-гу! – прорычал великан.

Мочальников нервно посмотрел в его крошечные глазки и решил пока что оставить вопрос с происхождением гадюкинского ассистента. Но пометку в эль-планшетке сделал.

– Лелик, ты чем был занят, пока мы тебя не побеспокоили?

– Агуг, джага-Га!

– А-а-а, понятно… И кто кого?

– Ры-гы!

– Ну ты бы поддался, что ли… Он же слабей тебя!

– Бра-а…

Ревизор бросил быстрый взгляд в сторону Эдуарда Степановича. Главбез спокойно прихлебывал из чашечки с цветочками, явно считая, что все в полном порядке.

А если что-то и не в порядке, то это временное явление.

– Профессор, может, перейдем к делу? – жалобно попросил Мочальников, когда ему налили четвертую чашку.

– Давайте, – неожиданно согласился Гадюкин, вставая из-за стола. – Вот, батенька, сейчас я вам покажу свои коллекции!.. Идемте!

– Может, что-нибудь более… ну, значительное?..

– Вот, пожалуйте! – совершенно не слушая, открыл просторный шифоньер профессор. – Смотрите, это моя коллекция головных уборов! Мне их отовсюду привозят, все дарят! Вот, смотрите, какое сомбреро! Из Мексики! А вот этот беретик – из Франции! А вот это из Штатов – ковбойская шляпа! Турецкий тюрбан! Английский цилиндр!

– Профессор…

– Но вот это – самое мое любимое! – умиленно прищурился Гадюкин. – Смотрите, батенька, какая кепочка! Правда, замечательная кепочка?

– Да, замечательная, но…

– Давайте теперь другую коллекцию посмотрим! – открыл соседний шифоньер профессор. – Тут у меня маски! Смотрите, сколько! Их мне тоже отовсюду привозят! Гляньте – тут и японские, и китайские, и из Сингапура! Вот эту страшную мне коллега из Индонезии подарил! У, какая рожа! Вам нравится, батенька?

– Очень, но…

– Да-да, вы правы, не будем терять времени, посмотрим другую коллекцию! – перебежал к другому шифоньеру Гадюкин. – Здесь у меня… мозги!

Мочальников, до сего момента еще сохранявший стоическое выражение лица, почувствовал, как выпитый чай пытается выбраться наружу. Шифоньер оказался морозильной камерой, облицованной красным деревом. На полочках исходят морозным паром контейнеры, заполненные зеленоватой жидкостью.

И в каждом контейнере плавает человеческий мозг.

– Профессор, они что – настоящие? – недоверчиво спросил Мочальников.

– Само собой, батенька, – добродушно посмотрел на него Гадюкин. – Каждый своими руками вынимал… Между прочим, все потенциально живые – каждый можно разморозить и… ну, чего-нибудь с ним сделать.

– И что это за люди… были?.. – с трудом выговорил ревизор.

– Да всякие… Вот этот – коллега один, из-за границы… Вот этот – мой предыдущий ассистент… Вот этот гладенький, почти без извилин – наш предыдущий директор… у нас в НИИ раньше тоже директор был, как у всех. А вот этот – настоящая жемчужина коллекции! Самый настоящий серийный убийца! Маньяк-убийца! Кучу людей прирезал!

– А где вы его взяли?!

– Да был один случай… – отвел глаза Гадюкин. – Помните Снегохода?

– Того, что зимой на женщин охотился? Конечно, помню… так это что, он?!! Вы уверены?!

– Ну что ж я, батенька, дурной какой? Конечно, уверен! Своими руками аутопсию делал… кстати, если хотите, тело тоже можно посмотреть. Оно внизу, в хранилище.

Мочальников почувствовал, что ему снова становится нехорошо. Седенький профессор, ласково поглаживающий замороженный мозг серийного убийцы… да, выглядит это жутковато.

– И что вы собираетесь с ним делать?

– Пока не решил, – равнодушно вернул мозг Снегохода на полочку Гадюкин. – Подумываю пересадить в какое-нибудь животное… только с выбором затрудняюсь. Очень уж, знаете ли, у хомо сапиенса мозг крупный – аж полтора килограмма! Из всех сухопутных животных больше только у слона… Но не в слона же мне его пересаживать, верно? К тому же у слона черепная коробка в три раза больше человеческой – там болтаться будет… А жаль – интересный был бы опыт! Пересадить человеческий мозг медведю или, скажем, тигру…

– Профессор, вы что…

– Шутка! – захлопал в ладоши Гадюкин. – Шутка, батенька!

Правда, глаза у него остались убийственно серьезными.

– Ладно, пойдемте, покажу вам свое хозяйство, – наконец сжалился профессор. – Вот, смотрите, здесь у меня прозекторская… здесь химлаборатория… здесь конструкторский цех… здесь мой личный синхрофазотрон… тут я выращиваю нанокристаллы… а вот тут у меня Лелик!

Мочальников снова почувствовал, что ему как-то не по себе. Горбатый великан, скрючившийся в три погибели за шахматным столиком, что-то пробухтел, но не шевельнулся. Не двинулся с места и его оппонент – лишь приветственно взмахнул манипулятором.

– Профессор, это кто… что?.. – спросил ревизор, не отрывая взгляда от прозрачного ящичка, в котором бултыхался комок студенистого геля.

– А это, батенька, мое последнее творение – Альберт, – ухмыльнулся Гадюкин. – Он – искусственный мозг!

– И… зачем он нужен?..

– Ну, практического значения пока что не имеет, – согласился профессор. – Мы пока не придумали, к чему его можно пристроить. Он, знаете ли, был создан в качестве этакого «слова престижа»… Сам президент заказец подкинул – утереть нос американским вра… друзьям.

– И что – утерли?

– Даже немного слишком сильно, – противно хихикнул Гадюкин. – Ну что, Альберт, опять проигрываешь?

– Проигрываю, профессор, – грустно ответил студень в ящике.

– Лелика у нас еще никто не обыгрывал, – заговорщицки наклонился к ревизору Гадюкин. – Хотите попробовать?

Мочальников скорчил страдальческую гримасу. Профессор снова противно хихикнул.

– Ладно, давайте пойдем смотреть наши проекты…

Да, НИИ «Пандора» не может пожаловаться на тесноту. Помещений хватает, а вот сотрудников оказалось маловато. Судя по всему, людей сюда отбирают тщательнее, чем в Звездный Городок.

– Тэк-с, тэк-с, с чего бы нам начать?.. – задал риторический вопрос Гадюкин, входя в обширную лабораторию. – О! Вот это очень интересно! Проект «Титан»!

В самом центре возвышается огромный прозрачный контейнер, заполненный бледно-желтой пузырящей жидкостью. От него отходят десятки шлангов и проводов, вокруг мерцают голоэкраны, за пультом восседает худощавый старик в белом халате.

А в контейнере плавает обнаженный мужчина – рослый, мускулистый, обритый наголо, сплошь усеянный сизыми шрамами.

– Позвольте представить вам Георгия Павловича Ефремова! – махнул рукой Гадюкин.

– Здравствуйте, Георгий Павлович, – кивнул старику за пультом Мочальников.

– Нет-нет, батенька, вы не поняли, – замахал руками Гадюкин. – Это – профессор Снергиенко, наш ведущий генетик. Добрый день, Владимир Васильевич.

– Добрый день, Аристарх Митрофанович, – кивнул Снергиенко.

– А Ефремов – тот, что в репликаторе… – погладил гладкую поверхность Гадюкин. – Майор Ефремов! Лет двадцать назад был лучшим нашим суперагентом – русский Джеймс Бонд, если хотите… Правда, сейчас ему уже под шестьдесят, так что в последние годы у него было не так много заданий… Очень храбрый человек – риск эксперимента чрезвычайно высок, шансы на успех всего несколько процентов, но он все равно вызвался добровольцем!

– А в чем конкретно состоит… эксперимент? – осторожно спросил Мочальников.

– Первая стадия – хирургическая, она уже закончена. В мозг Георгию Павловичу мы вживили золотые электроды, полностью блокирующие болевые ощущения, все кости до единой заменили титановыми протезами, а под кожу вживили тончайшую сеть из дюрасплава. А теперь вот работаем с его генной структурой. В данный момент – омолаживаем. Как видите, на шестьдесят лет он уже не выглядит – от силы на сорок. Потом будем наращивать резервы мозга и нервов, улучшать рефлексы, ускорять метаболизм, уплотнять мышцы… По нашим расчетам, когда Георгий Павлович выйдет из этого контейнера, он сможет одной рукой поднять двухсоткилограммовую штангу, без разбега перепрыгнуть трехметровый забор, задержать дыхание на десять минут, регенерировать поврежденные органы, увернуться от летящей пули… или даже поймать ее голой рукой!

– И что потом?

– А это уже решать правительству – для чего его будут применять, – развел руками Гадюкин. – Думаю, опытный суперагент с такими способностями для чего-нибудь да пригодится… но это все ерунда! За мной, батенька, сейчас я вам покажу кое-что гораздо более замечательное!

Не дав Мочальникову опомниться, Гадюкин рванул по коридору – к большой белой двери. С каждым шагом все слышнее становилось постукивание, шорох, писк… пока ревизор не увидел своими глазами, что их издает.

– Глядите, батенька, какая прелесть! – умиленно сложил руки Гадюкин.