Капица. Воспоминания и письма - Анна Алексеевна Капица
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я потому так подробно останавливаюсь на том окружении, в котором жила Анна Алексеевна, что все это нашло свое отражение в ее собственных текстах. Это тем более существенно, что в наше время чрезвычайно возросла потребность в мемуарах, в человеческих документах нашей истории. Причем этот интерес появился у широкого круга читателей, и поэтому так важно понять его происхождение. Мне кажется, что это связано с двумя обстоятельствами. Во-первых, художественная литература как-то потеряла способность к тому, чтобы достоверно, честно и доступно обобщать и описывать прошлое. Поэтому, быть может, слухи о смерти романа не так уж и преувеличены.
Другая же причина кроется в том, как мы обращаемся со своим прошлым, подчиняя его описание либо сиюминутной политической конъюнктуре, либо крайнему субъективизму, даже невежеству некоторых авторов. А в то же время именно в переломные эпохи особенно возрастает потребность в понимании как недавнего прошлого, так и настоящего. Поэтому, обращаясь к воспоминаниям, читатель надеется, таким образом, самостоятельно разобраться, что же происходило на самом деле и что происходит теперь. Так в минуты кризиса, если не отчаяния, мы все чаще обращаемся к прошлому.
Выше я уже отмечал, что наше время – это не просто конец века или тысячелетия. В конце концов, как по старославянскому церковному календарю, так и по календарям евреев, мусульман или китайцев никакой роковой даты мы как бы и не переживаем. Но тем не менее человечество, несомненно, проходит самый серьезный рубеж в своем развитии за миллион лет своего существования. Именно потому прошедший век так важен, что он подводит нас к самому рубежу всемирного кризиса, середина которого приходится на 2000 год.
Эту критическую эпоху историк из будущего, наверное, будет сравнивать с «осевым временем», когда между VIII и V веком до Р.Х. происходит резкая смена ценностей, управляющих жизнью людей. Именно тогда, практически одновременно, начали появляться мировые религии и новая система ценностей, обращенных к человеку. Сегодня же порвалась связь времен, разрушаются не только исторические структуры и империи, но и общество и семья. Жизнь же каждого из нас оказывается дольше времени этих драматических перемен, а в состоянии стресса мы не можем адаптироваться к таким резким изменениям. Я хорошо помню, как Анна Алексеевна утешала своих правнуков, когда они искали у нее объяснения того, что происходит в стране. Она говорила, что пережила три революции, гибель своих братьев в Гражданской войне, эмиграцию и потрясения времен Сталина и Отечественной войны. Тем не менее этот исторический опыт служил основой ее оптимизма и жизненной силы, что так привлекало к ней близких и друзей. Теперь это завещано в книге, которая лежит перед читателем.
Эта книга обязана своим появлением трудам Павла Евгеньевича Рубинина и Елены Леонидовны Капицы. П. Е. Рубинин в течение почти тридцати лет был личным доверенным помощником моего отца, а затем все последующие годы посвятил работе над его архивом. Именно благодаря его таланту историка и публикатора архив Капицы стал доступен широкому читателю. Е. Л. Капице мы обязаны многочасовыми записями бесед с Анной Алексеевной, которые легли в основу опубликованных ниже воспоминаний.
Семья Капиц выражает им свою глубокую благодарность.
С. П. Капица
Николина Гора
5 июля 2003 года
Из первого дневника Ани Крыловой. Угличъ, 1917
Предателя ждали
Найти вы во мне
Ихъ нет и не будет
На русской земле.
Въ ней каждый отчизну
Съ младенчества любитъ
И душу изменой своей
Не погубит[3]
(Публикация П. Е. Рубинина.)
21 мая. Были в Покровском монастыре (вечером). В бору и на берегу. Утром в женском монастыре служили последний раз в зимней церкви. Очень богатая. Видели схимницу. В Покровском 4 монаха. Вышли в 4½, пришли в 1½ – Дама одна, Дуня, Маня пошли в сад. В саду сегодня митинг. В Покровском страшно много комаров. Вернулись со сметаной, творогом и рыбой. Переезжая реку, Е.О.А. оперлась на зонтик, он не выдержал, и она свалилась в лодку. Ловили майских жуков. <…>
22 мая. Ездили на лодке с Белоусовыми, с Антошей и В. М. до Зеленого ручья. Разводили костер. Взбирались на обрыв. Ходили в лесу, ели кислицу. Они не хотели попробовать. Гребли они и я. Ходили по берегу, искали чертовы пальцы. Назад ехали и пугали В. М., что сорвется паром. Дрались из-за денег, кому платить. Пили чай и говорили о приятном обществе барышень. Говорили: кто барышня, а кто – нет. (Ире – 12 лет, Ане – 14, Мане – 15.) Вечером я и Маня пошли на Австрийский бульвар. Когда шли обратно, то встретили Антошу и пошли с ним и Ю. М. слушать соловья. Для этого влезли на забор дома, где живут австрийские офицеры (оказалось, беженцы). <…>
23 мая. Опять ездили на лодке. Я, Антоша и Маня сели в одну лодку и отъехали, предложив В. М., Люде и Ире другую. Они не захотели. Мы им кричали, чтобы они садились, но они хотели уходить. Тогда мы сели в одну лодку и поехали все вместе. Люда кокетничала. Потом пошли без Люды слушать соловья. Когда провожали Люду, встречаем даму, очень похожую на В. П. Антоша, не долго думая, снимает шапку и говорит: «Здравия желаю!» Вдруг замечает, что это не тетушка. Мы страшно смеялись. Когда шли домой, то видели ежа. «Тага» бросилась на него и отскочила как ужаленная.
24 мая. Сегодня мы первый раз купались. Страшно быстрое течение. После обеда ходили гулять по Рыбинской дороге. <…> Вечером ходили провожать Любочку. Возвращались и говорили о нашей надежде, т. е. велосипеде. Легли в 12 часов.
25 мая. Я не получила ни одного письма, сама все время пишу и пишу. Опять купались. Хотим не пропустить ни одного дня. Тетя Оля больна. Читаю «Вольтерьянец» и никак не могу прочесть. По-моему, в конце, где Нелидова и Павел 1-й, там скучно. Совсем не занимаюсь. Очень хотела бы достать велосипед. А то так скучно. Что будет завтра? Получу ли я письмо? Наверное, нет. Сейчас засушу незабудки, пошлю их Наташе [Бурцевой]. Хотя и так она меня (я надеюсь) не забудет.
Вечером, даже, пожалуй, днем, ходили гулять я и Маня по Рыбинской дороге. Шли разутыми, потом обулись. Вечером провожали Е. И.,
