Серебряный любовник - Ли Танит

– О, Джейн, - сказала Египтия сквозь голубые от туши слезы. - О, Джейн. Мое сердце стучит так тяжело и глухо. По-моему, я умру еще до прослушивания.

В моих глазах тоже появились слезы. Сердце мигом застучало тяжело и глухо. Я отчаянный гиперхондрик и могу тут же подхватить любую болезнь, если мне описать ее симптомы.

– О, Египтия, - сказала я.

– О, Джейн, - ответила Египтия.

Мы обе, учащенно дыша, прилипли к экранам видео.

– Что мне делать? - выдохнула Египтия.

– Не знаю.

– Я должна идти на прослушивание.

– Я тоже так думаю.

– Но я боюсь. Вдруг начнутся земные толчки? Помнишь те толчки, когда мы наткнулись на Астероид?

– Нет...

Ни я, ни она тогда еще не родились, но Египтия часто об этом забывает. Интересно, почувствовала бы я качание Чез-Стратоса при этом толчке? Правда, он несокрушим и устойчив, но все равно иногда при сильном ветре легонько покачивается.

– Джейн, - сказала Египтия, - ты должна пойти со мной.

– Что ты изображаешь?

– Смерть, - сказала Египтия и закатила свои великолепные глаза.

Моей матери нравится, что я общаюсь с Египтией, которую она считает ненормальной. По ее мнению, это послужит для меня стимулом и приучит ответственно относиться к другим. Само собой разумеется, что Египтия боится моей матери.

"Бэкстер Эмпайр" был занят матерью, к тому же слишком сложен, и я не умею им управлять. Пришлось выйти к Каньону и ждать общественный флаер.

Воздушные линии над головой красиво сверкали на солнце, над Каньоном поднималась пыль, похожая на легкий парок. В ожидании флаера я смотрела на Чез-Стратос, точнее туда, где он должен находиться, на смутный голубой призрак. С земли видно только стальные опоры.

Перед приходом флаера воздушные линии посвистывают. Об этом не все знают, ведь в городе слишком шумно, чтобы это услышать. Я нажала сигнал на платформе и флаер остановился передо мной, как большая стеклянная тыква. Внутри было пусто, но несколько сидений были изрезаны, вероятно, сегодня утром, иначе ремонтные системы обнаружили бы это.

Мы пролетели над краем Каньона и взяли курс на город, которого пока не было видно. Нужно было ждать, когда он покажется на горизонте: серо-голубые конусы и мириады сверкающих оконных стекол.

Но не это поглощало мое внимание - было что-что необычное в роботе, ведущем флаер. Эта машина всегда была простым ящиком с ручками управления и щелью для монет. Сегодня же у этого ящика оказалась голова, голова мужчины лет сорока, который не проходил курсов омоложения (если бы проходил, то семидесяти). Глаза и волосы были бесцветными, а лицо - какого-то медного цвета. Когда я отпустила монету в щель, голова обескуражила меня словами: "Добро пожаловать на борт".

Я села на целое сиденье и стала рассматривать голову. Я перевидала немало роботов, ведь в городе они управляют почти всеми механизмами. Даже у матери в Чез-Стратосе три домашних робота, но те сделаны из блестящего голубого металла, а вместо лиц у них поляризованные экраны. Мне они напоминают космонавтов, вернее, скафандры, которые люди надевают на Луне или Астероиде, и я всегда называла наших роботов "космонавтами". В городе роботы еще более невыразительны, просто ящики или панели, вделанные в стены. В конце концов, я спросила водителя флаера:

– А почему вы сегодня с головой? Я не думала, что он может ответить, но робот произнес:

– Я - опытный образец. Меня поместили сюда, чтобы вы чувствовали себя как дома.

– Понятно.

– Считаете ли вы, что так лучше?

– Не уверена, - ответила я, чуть нервничая.

– Я изготовлен компанией "Электроник Металз Лимитед", 21/2 Ист-Арбор. Если желаете получить каталог наших товаров, нажмите кнопку у меня за левым ухом.

– Я спрошу у мамы.

Деметра обязательно скажет: "Нужно самой принимать решения, дорогая".

Я разглядывала его бесцветные волосы, казавшиеся настоящими, и думала, что это глупо. Однако мне не хотелось быть грубой с ним.

В этот момент проступили очертания города.

– Сегодня в городе, - объявила голова, - вы можете увидеть несколько различных опытных образцов, а также девять усложненных образцов. Они работают на 23-й Авеню перед Делюкс Хайпериа Билдинг, на третьем этаже Каза Бьянки, на Звездной улице... - я отвлеклась и услышала только конец - ... Большой лестнице, ведущей к театру Конкордасис. - Тут я представила Египтию в состоянии, близком к истерике. - Вы можете подойти к любому из этих образцов и затребовать информацию. Усложненные образцы каталогов не выдают. Если вы пожелаете приобрести какой-нибудь из них для своего дома, затребуйте номер модели и буквенное имя. Каждый из усложненных образцов имеет специальное имя, что способствует более быстрому запоминанию его покупателем. Кроме того...

Я совершенно перестала слушать, потому что флаер пролетал над мостом Ле-Анже - знаменитой балочной конструкцией, похожей на паутину: внизу текла Олд-Ривер, загрязненная химикалиями и причудливо переливавшаяся багряным и бледно-янтарным цветами. Меня всегда завораживают растения-мутанты, торчащие из воды, и страшные панцирные рыбы, которые несутся вслед за судами, щелкая челюстями. Приманка для туристов, Олд-Ривер. За ней город, где бедняки заняты работой, которую оставляют им машины - отвратительной работой вроде чистки старых канализационных труб, слишком узких и проржавевших, чтобы можно было запускать туда роботов. Или престижной работой в сфере торговли, особенно в самых шикарных магазинах: "Здесь вас обслуживают только люди". Странно, конечно, когда богатый человек из-за этого страдает. Мать подумывала, не отправить ли меня на годик в город без денег, чтобы я поработала и поняла, как умудряются выжить бедняки.

"У них крепкие спины и твердый характер, дорогая", - говорила мать. В социологии она дока. Но потом она поняла, что благодаря изначальным преимуществам у меня уже сформировались определенные представления о перспективах, поэтому даже если я добьюсь успеха среди бедняков, мне не удается реализовать себя как личность. Я вышла из флаера на платформу крыши Джегида и спустилась на лифте в подземку.

Египтия стояла у подножия Большой Лестницы, ведущей к театру Конкордасис. Макияж ее был выполнен в золотистых тонах, на ней была голубая вельветовая накидка с полосками лимонного шелка, во лбу сиял топаз. Люди на нее оглядывались. Она делала мне отчаянные знаки.

– Джейн, Джейн!

– Привет!

– О, Джейн.

– Что?

– О, Джейн. О, Джейн.

– Нам наверх?

Египтия всплеснула руками, и я покраснела, почувствовав себя высокомерным ничтожеством. В этот момент какой-то человек неожиданно схватил Египтию за поднятую руку.