Тарси - Валерий Афанасьев

Разумеется, не обошлось без попыток получить иные технологии. Только официальных обращений насчитывались десятки. Но, думаю, это далеко не все. Сколько таких попыток осталось неизвестными широкому кругу общественности, остается только гадать. В дело шли и лесть и шантаж и попытки вести сепаратные переговоры. Но ответ был категорическим — кроме медицинских технологий ничего.

Что в обмен? Разрешение разместить на Земле свои представительства и возможность свободного доступа в эти представительства любого желающего. Разумеется, не все было так просто. Заявку на посещение следовало подавать заранее, и лишь получив пропуск, можно было побывать у тарси лично.

Иногда ожидали месяц, порой заявки не получали ответа несколько лет. Во всем этом не было никакой системы. Не обошлось и без хитрецов, пожелавших воспользоваться своим служебным положением и попытаться решить свой личный вопрос без очереди. Вот только хитрецы перехитрили самих себя. Их выслушивали, но ответ на их просьбы был один: Ничем не можем помочь.

Впрочем, это еще не значит, что помогали всем тем, кто пришел по записи. Случалось, что и помогали, но происходило такое очень редко. Чаще можно было получить совет или ответ на вопрос. Но и это происходило далеко не всегда.

Тарси помогали или нет, давали совет, или воздерживались от этого, но никогда не объясняли причину согласия или отказа.

Надо ли говорить о том, что недовольных таким положением дел было очень много. Лишь сообщение об очередном чудесном лекарстве, произведенном с помощью технологий, предоставленных тарси, несколько охлаждало горячие головы.

Были и те, кого никакие увещевания не заставляли мириться с тарси. Радикалы требовали закрытия всех представительств тарси и предлагали им убраться из солнечной системы. Но таких было немного. У большинства людей таинственные пришельцы вызывали интерес. У кого-то искренний, у кого-то настороженный.

Не обошлось и без спецслужб. Кому интересоваться всем таинственным, как ни им? Работы по сбору информации о таинственных благодетелях велись постоянно. Правда, посещениям представительств спецслужбы не препятствовали — это было бы прямым нарушением договоренностей.

Десятки тысяч людей осаждали представительства тарси с лозунгами зачастую противоположными. Миллионы людей воспользовались возможностью лично получить аудиенцию. Но я никак не предполагал, что среди этих миллионов окажется и мой приятель Сашка.

— И долго тебе пришлось ждать пропуск? — поинтересовался я.

— Три месяца.

— Три месяца?! И ты молчал?

Не ожидал я такого от Сашки, о всех своих планах он любит рассказывать подробно и заранее.

— Думал, может, ничего и не получится. Некоторые годами ждут.

— Рассказывай, как все прошло, — не каждый день случается послушать от своего приятеля о таких вещах.

— Ну как. Прислали мне карточку пропуска, там был указан день и час. Пришел, меня пропустили.

— А дальше?

— Проводили в приемную. Там секретарь, или секретарша, как их различить, понятия не имею.

— Различать потом будешь, рассказывай, что дальше было.

— В общем, секретарь поинтересовался причиной моего визита.

— А ты разве не указывал причину, когда заявку на пропуск подавал?

— Нет. Лишь написал, что причина личного характера. Здесь же попросили причину уточнить. Я сказал, что хотел бы узнать о своей предрасположенности. Секретарь направил меня в одну из комнат, там меня встретил дугой тарси, с полчаса расспрашивал меня, время от времени смотрел на монитор. Я уже думал, что он ничего не скажет относительно моего вопроса. Но он ответил. У Вас, говорит, яркая предрасположенность к творческой деятельности. Предпочтительно в области музыки. Вот я и думаю теперь: Я ведь музыку действительно люблю, в детстве даже хотел записаться в музыкальную школу. Не сложилось.

Это верно, Сашок часто негромко мурлыкал какую-нибудь мелодию. А об музыкальной школе я узнал впервые, не рассказывал он об этом.

— И что теперь? Неужели хочешь универ бросить? Тебе год всего учиться осталось.

— Не знаю, — Сашка печально вздохнул. — Может, как-то получится совмещать.

— Ну-ну. Ты мне вот что скажи: Это твое желание, или желание тарси?

— Наверное, мое, — подумав, отозвался Сашок. — Думаю, у меня всегда было подспудное желание заниматься музыкой, только я никогда не воспринимал его всерьез, старался отбросить, загнать внутрь.

— А теперь, значит, воспринял? Да что изменилось то? Неужели ты изменился только оттого, что тебе напомнили о твоем собственном желании?

— Почему изменился? Я это я. А музыка? В общем, иногда полезно услышать о чем-то со стороны.

— А если бы тебе сказали, что твоя судьба — быть геологом? Бросил бы все и подался бы в горы, искать полезные ископаемые?

— Но не посоветовали же.

— А если бы?

Сашка на минуту замолчал, явно представляя себя в роли геолога.

— Нет. Геологом вряд ли, не мое это. Не манит.

— Значит, все-таки совпало? Что ж, я рад за тебя. Говорят, не всегда совпадает.

— А вот и нет. Совпадает в большинстве случаев, просто не все хотят прислушаться к совету, некоторые так и продолжают игнорировать свое предназначение. А зря.

— То есть ты абсолютно уверен, что достигнешь высот на музыкальном поприще?

— Да нет же, я не о том. Предназначение — еще не гарантия успеха. Просто оно — твое. Вот как тебе объяснить? Например, один предмет ты учишь с удовольствием, а другой потому, что надо учить. Если что-то делаешь с удовольствием, это и есть твое предназначение.

— То есть, если я с удовольствием ем, то это и есть мое предназначение?

— Если это единственная цель твоей жизни, то да.

Вот так раз, это Санек загнул, отбрил по полной программе. Впрочем, какой вопрос, такой и ответ. Если не желаете ничего, кроме как потреблять пищу, зовитесь, сударь, хомяком. А ели зваться хомяком не желаете, то стоит решить, что же Вам еще в этой жизни интересно.

— Ладно, допустим, с едой я погорячился. О женщинах тоже умолчу, чтобы ты не назвал меня кроликом.

Сашка многозначительно хмыкнул, видимо, сравнение висело у него на языке.

— Тогда стоит определиться с тем, что же это такое, предназначение.

— Я тебе об этом и толкую — любимое дело, которое тебе в удовольствие, а людям на пользу, — начал рассуждать Сашка.

— Ну а если, например, все захотят стать министрами? Откуда столько постов взять?

— Не захотят. А если захотят, лишь потому, что не знают своего истинного предназначения. Предназначение — это не только желание, а еще и гарантия того, что при должном усердии ты сможешь делать свое дело лучше всех. Я, например, могу тебя заверить в том, что из меня никогда ни при каких условиях не поучится чемпиона по прыжкам с шестом. Зачем же мне этого хотеть? Получится одно расстройство. Оттого все беды, что люди стремятся совсем не к тому, в чем их предназначение.

— Да ты, брат, философ.

Не предполагал я такого развития разговора.

— Философ? Вряд ли. Да и нет здесь ничего особенного, это надо просто понять. Вот Людочка "Малек". Что ее ждало, не подайся она в журналисты? Заняла бы чужое место, перекладывала бы на работе бумажки с места на место, через десять лет стала бы ворчливой грымзой, от вечной неудовлетворенности жизнью пилила бы мужа и жаловалась подругам на все что придется.

Я рассмеялся, представив Людочку в образе старой грымзы.

— Зря смеешься, — добавил Сашка, — так бы все и было. Самое интересное в том, что ей и в голову не пришло бы, что причина ее неудовлетворенности вовсе не в устаревшей бытовой технике, и не слишком высокой зарплате мужа, а в том, что она не нашла свое предназначение.

Я перестал смеяться и подумал: А вдруг Сашка прав? Вдруг все наши беды оттого, что люди пытаются заниматься не своим делом? Не нашли свое место. Пожалуй, свалить все беды мира только на это, было бы слишком. Но даже если не все… Если человек не нашел свое место, то занял место кого-то другого, и тот другой уже не может заняться любимым делом, поскольку места-то не резиновые. И оба недовольны.

Но при чем здесь тарси? Хорошо, допустим, с их уровнем технологии можно определить, предрасположенность человека к тому или иному делу. Но почему они не всем говорят об их предрасположенности? Не могут? Или не хотят?

— И какие они? Тарси?

— Да ты их видел сотни раз. По телевизору их показывают каждый день, — Сашка пожал плечами.

— По телевизору — это не то.

— Что тебе сказать? Тарси как тарси. Если тебе интересно подай заявку сходи посмотри.

— Чтобы определили мое место в этом мире? — я постарался добавить в голос скепсиса.

— Тарси никому ничего не навязывают. Слушать их или нет, личный выбор каждого.

Выбор — это хорошо. Есть ли выбор, когда от тоски на стену лезть хочется?