Исцеление - Валерия Александровна Наследова

медосмотр.

Рука протянулась. Движение было поло поймано художником.

– Вы на такси?

– Нет. Пойду пешком.– Маргарита смотрит сквозь окно: на розоватое небо, которое растворяется в золотых лучах солнца. На солнце.

Звук женского и мужского голоса доносится где-то там. Голоса приближаются, смешиваясь между собой, и прерывают друг друга. Муж и жена врываются внутрь.

Солнце отражается на ресницах Маргариты. Женщина молча выходит.

Доктор разглядывает напряженных сожителей.

– У него проблемы со слухом!– кричит жена, зовя на помощь отоларинголога

– Я доктор.– улыбается доктор, говоря это, прям, как Мастер.

–Доктор, посмотрите его уши.– иронично язвит женщина.

–Я послушаю, зачем смотреть? Вы же не к окулисту.

Лицо женщины не изменяется. Она не услышала скрипнувшего звука заевшей пластинки. Не почувствовала игру со словами, в которую доктор не уставал играть.

– Говорите.– отделяет звуки губами доктор.

– Что говорить?– спрашивает жена.

–Просто поговорите. Расскажите друг другу по одной истории.

Глаза женщины становятся слабыми. Еще чуть- чуть, и женщина заплачет. Когда последний раз она рассказывала истории? Когда последний раз он их слушал?

( Их разговор передавать не буду, по интимным соображениям)

– У тебя красивый голос, произносит мужчина в конце.

Скрипач играет. Доктор слушает. Тела двигаются. Опера, развернувшаяся в кабинете, опера для глухих. Бетховен утрачивает слух. Он пишет свои сонаты чувствами. Так и доктор, не слышит их, считая, что не имеет право подслушивать. Немое кино содержательно мимикой.

Женское движенье руки, вздымающаяся грудь.

Мужское смущение, съехавший галстук.

Кино 30-ых годов. Черно-белые элегантные кадры.

Снятая шляпа, наклон. Женщина, выходящая в приоткрытую мужчиной дверь.

***

Я вхожу. История, рассказанная выше, должна была следовать после того, как я вошел. Когда я входил, я еще не знал Маргариты, Артема, и двух актеров фильма 30-ых годов. Не знал господина XXX . Я не знал себя.

– Я болен! – кинулся я к ногам доктора. Мое отчаяние было на столько велико, что падало, как женская шаль. Изящно. Кто бы не хотел познать тайну этого явления?

– Что с вами?

– Я не знаю. Знаю только то, что болен.

– Странно- произносит доктор. Многие больные отрицают свою болезнь. Не знают, что они больны. А вы знаете?

– Я знаю.– подтверждаю я .– Только понять не могу, что со мной.

Доктор подходит к окну. На него смотрит моё отражение. Мои глаза. Мои сжатые губы. Мечущийся взгляд.

Врач резко оборачивается, оказавшись напротив меня практически вплотную. Он смотрит. Согнув ноги в коленях и слегка приседая, осматривает меня снизу, наклоняя голову влево. Обойдя меня, как статую, он, наконец, произносит:

– Я вас, мне кажется, знаю.

–Нет. Мы не знакомы.– утверждаю я уверенный в своем утверждении.

– Но я вас припоминаю.

– Откуда же?

Врач не ответил.

– Я не уверен. Давайте взвесим вас.

Я встаю на весы.

У меня обнаруживается перевес боли.

– Меня беспокоят глаза. Они слезятся и становятся красными.

– Отчего же?

– Больно смотреть на боль.

– Боль?– смотрит на меня изучающе доктор.

– Боль людей. Я ослеплен безобразием мира. Мое сердце, то бешено колотиться, то замирает, почти до анабиозного состояния.

– Сделаем Кардиографию. Пойдемте.

Я следую за ним. ХХХ идет впереди.

В кабинете сидит до странности грустный мужчина. Он рассматривает карту сердца.

–Что там?– врач берет у коллеги карту.

– Брошенная девушка. Разбитое сердце.

Врач идет по прямой линии кардиограммы.

Я падаю на эту линию, пораженный.

– Вы спасете ее? – спрашиваю я, в надежде.

–Не знаю, в делах любовных можем ли мы вылечить? Я много лет возвращаю людям зрение. Слух. Я много лет ищу лекарство. Но могу ли я помочь, когда спасти может только любимый человек, а не кто-то с улицы. Даже если этот кто-то очень талантлив.– доктор разводит руками.– А вы любите?

–Да- изображаю я ее образ кистью. Прямо здесь пишется картина из парящих в воздухе слов.– Мне кажется, я ослеп от ее красоты! Истинное творение искусства. Я ослеп от ее света.

–Это метафора. Ослепнуть, значит прояснить зрение. В этом случае.

– Ваши слова….– протягиваю я, слыша, или лучше сказать, чувствуя их оттенки.

Слова доктора были разными на вкус. Были сладкими или торжественными, метафоричными или ясными, когда слово-это слово, когда слово-это акмеизм.

Слова были мятными или броскими.

Сделав кардиографию, врач выразил ярое удивление:

–Ваше сердце то замедляет пульс, то бьется, как ноги влюбленного, бегущего к женщине. Пройдемте в мой кабинет.

Мы возвращаемся, доктор включает экран проектора.

– Посмотрите на экран.

Я погружаюсь в картину Рене Магритта:

«Любовники»

– Что вы на это скажите? – спрашивает меня доктор, присматриваясь к каждому моему движению.

– Абсолютно противоречивое.

– Но все же?

– Два человека, целующиеся в пелене. На их головы наброшена вуаль. Магритт поймал любовников в порыве сокрушительной страсти. Об этом свидетельствуют складки, утонувшие внутрь себя от движения. Страсть, вспыхнувшая между двумя людьми, действительно приводит к ослеплению. Она лишает способности рационально думать и понимать очевидное.

Может быть, сюрреалист изобразил ненастоящую любовь, не способную дать наслаждение от соприкосновения тел.

Или напротив, истинные чувства, которые не знают никаких материальных преград. Картину можно трактовать и более оптимистично: любовь сама по себе настолько самодостаточна, что зрение ей не нужно. Влюбленным людям совершенно не обязательно видеть друг друга и окружающий их мир. Они способны почувствовать близость даже сквозь двойной слой наброшенной ткани.

– Невероятно – протягивает доктор.

– Меня мучают головные боли – жалуюсь я.

– Опишите их. – доктор скрещивает руки на груди.

– Мысли. Будто кто-то шепчет мне мысли.

Глаза доктора раскрываются, на сетчатке отображается шок. Восторг. И может быть, благодарность.

– Я болен?

– Результаты ваши, результаты больного человека, но вы здоровы.

– Не понимаю.

ХХХ произносит:

– Вы писатель. Писателю свойственно болеть.

– Я писатель?

В тот день я узнал, что я писатель. В тот день, доктор объяснил мне, что болезнь растекается по миру. Люди больны. Они не слышат друг друга. Они слепцы, разучившиеся видеть искусство. А виденье искусства имеет целительную силу.

Я рассекречиваю протоколы. Его записи. Заключения. Я передаю их вам.

З а к л ю ч е н и е N 1

Имя: Артем.

Болезнь: Нарушение слуха.

Лекарство: Соната Бетховена номер 5.

Опыт проведения: Я сразу заметил его страх, который расползался по его лицу, искажая его. Мужчина увидел во мне образ отца, который использовал неправильный метод обучения. Перепады музыкальных тонов, должны были вызвать у Артема перепады чувствительных начал, которые смешались с симфонией. Я оказался прав. Звуки влияют на человеческую душу.

З а к л ю ч е н и е N 2

Имя: Маргарита.

Болезнь: Слепота души.

Лекарство: Алый рассвет. Картина художника. Шоковая терапия, игра слов, направленных на сопряжение старухи и ее матери.

Опыт проведения: Маргарита, увидевшая мазню в картине Дали, впитывала алая краски, отраженные на ее трепещущихся ресницах.

З а к л ю ч е н и е N 3

Мужчина и Женщина из фильма 30-х годов.

Болезнь: Глухота сердца.

Лекарство: Разговор.

Опыт проведения: Я не слушал их, выключив слух. Передо мной развернулась немое кино. Движения тела. Мимика скул.

В низу каждого заключения вместо подписи он написал: П и с а т е л ь.

***

Девушка, с отсутствием пульса, я надеюсь, ты это читаешь. Я надеюсь, мы вместе с господином XXX найдем именно то слово,