Голограммы - Ион Деген

Я поступил в институт.

Поскольку паспорта у меня не было, то не было и хлебной карточки. А кушать хотелось. Пришлось пойти к облвоенкому.

За массивным столом сидел такой же массивный полковник с Золотой звездой Героя и зверской мордой антисемита. Я объяснил, что не собираюсь возвращаться из отпуска, потому что все равно меня демобилизуют, но я потеряю еще один год.

Во время моего рассказа полковник сидел набычившись. Казалось, сейчас он вскинет меня своими рогами и растопчет.

— Дайте аттестат! — Рявкнул он.

Я полез в карман гимнастерки и, — о ужас! — вытащил два аттестата.

Полковник выполз из своего кресла. Я вскочил на костыли и застыл по стойке смирно. Не знаю, побледнел я или покраснел. Но спина моя окаменела от смрадного холода тюремной камеры.

— Сколько лет в армии?

— Четыре года, товарищ гвардии полковник.

— Что же ты,… твою мать, не усвоил за четыре года, что два аттестата в один карман не суют? Дай сюда.

Он подписал оба аттестата.

Не раз второй аттестат спасал от голода студентов, потерявших хлебные карточки.

И много еще добрых дел совершил этот полковник со зверской мордой антисемита.

ПУЛЬВЕРИЗАТОР

Для Ассистента кафедры физики его предмет был единственным просветом во тьме голодной послевоенной жизни. В убогом хлопчатобумажном обмундировании, в кирзовых сапогах, голенища которых болтались на тощих ногах, он стоял у стола и тщетно ждал ответа на заданный вопрос. Но для студента первого курса Игмуса доказать теорему Бернулли было равносильно доказательству существования органической жизни на предполагаемой планете в созвездии Гончих Псов. Ассистент с горечью представил себе будущих пациентов Игмуса. Как можно стать врачем, не зная гидродинамики? Как можно лечить больных, не имея представления о законах движения крови и сосудах?

— Ладно, — сказал Ассистент, — нарисуйте пульверизатор..

Мел дважды падал из рук Игмуса, пока он изображал на доске две трубки, образовавших букву «Т». Группа безуспешно старалась подсказать, что трубки должны изобразить букву «Г», да и то между концами следует оставить просвет. Игмус не понимал, чего хотят от него подсказчики. Ассистент посмотрел на доску. Минуту он пребывал в состоянии тяжелого шока. Лицо его исказила болезненная конвульсия. Каждая мимическая мышца дергалась в собственном ритме.

Наконец, преодолевая раздиравшее его возмущение, Ассистент выдавил из себя:

— Товарищ Игмус, в этот пульверизатор дуйте хоть так, дуйте хоть этак, дуйте хоть ртом, дуйте хоть… чем хотите, он брызгать не будет. Садитесь. Единица!

ОПРЕДЕЛЕНИЕ КАЧЕСТВА

Я радовался тому, что можно идти не пригибаясь, что мостовая не дыбится от взрывов снарядов, что пули не рикошетят от стен и тротуаров, что предстоящая лекция по анатомии еще чуточку приблизит меня к диплому врача.

Навстречу, одаряя улицу стуком каблучков, шли две девушки. Шествовали. Мне еще не довелось быть обласканным женщинами. Может быть поэтому я не успел решить, какая из двоих мне нравится больше.

— Ничего был бы хахаль, кабы не на костылях, — сказала одна из них, сверкнув невинными голубыми глазами. Меня словно кулаком долбанули в переносицу.

Сзади подошел знакомый студент, на курс старше меня.

— Дурной, чего ты? Это же знаменитые проститутки.

Девушки захихикали и удалились. А я все стоял, не внимая увещеваниям студента.

Проститутки. Но ведь в отдел технического контроля всегда набирают лучших профессионалов.

СОВПАДЕНИЕ?

В тот день вместо подготовки к гистологии я вдохновенно сочинял очередную главу повести. Потом друзья скажут, что это самое лучшее из всего написанного мною. А еще через тридцать лет единственный экземпляр рукописи будет безвозвратно утерян. Но в тот день я писал, как двe славных девушки, Аля и Тася, посетили в госпитале раненого паренька.

Почему Аля и Тася? Не знаю. Так написалось. Вообще в тот день я едва успевал записывать фразы, которые сами по себе вырывались из души.

Еще не совсем пришедший в себя, я направился в сквер недалеко от дома и пристроился на скамейке рядом с пожилой супружеской парой. Старики ушли. Их место заняли две симпатичных девушки. Познакомились. Студентки педагогического института.

Потрясенный, я сорвался и принес только что законченную главу. Нет, у меня не было привычки читать незавершенных произведений, да еще незнакомым людям. Но как Аля и Тася могли поверить в то, что именно их именами я назвал придуманных героинь моей повести?

ЗНАНИЕ — СИЛА

Оба генерал-лейтенанта прошли нос в нос весь путь до самой отставки. И орденами оделили их почти поровну. И смежными участками под виллы наградили почти одинаково. К осени поднялись красавицы-виллы. Канализацию обещали провести только весной, когда подсохнет. А пока в будущих садах красовались деревянные уборные. И крыши вилл временно, до весны, были крыты толью.

Всю дорогу соревновались между собой генералы. На войне было проще — кто уложит больше солдат. Как правило, не противника, а своих. Сейчас стало сложнее.

В сражение между собой вступили супруги. Когда дело дошло до точки кипения, генерал Иванов незаметно бросил в уборную генерала Петрова солидную порцию дрожжей. Дерьмо взошло и вывалилось из деревянной надстройки, из выгребной ямы и распространялось по участку. Семья Иванова тоже задыхалась от вони.

Но бывший артиллерист знал, что не бывает выстрела без отката.

Генерал Петров разработал диспозицию контратаки и ждал наступления ночи. Когда уснула вилла генерала Иванова, крыша была обильно орошена настоем валерианы. К утру все коты района и окресностей не оставили от крыши даже малейшего воспоминания. А осень была дождливой. И до весны было еще далеко.

И до глубокой старости двух генералов, которые недавно отпраздновали пятидесятилетие, тоже было еще далеко. Так что для соревнования оставались неисчерпаемые возможности.

НЕОТЪЕМЛЕМАЯ ДЕТАЛЬ ОБРАЗА

Я добродушно сносил розыгрыши. Но когда он обнаглел, пришлось щелкнуть его по носу.

Шехтер был блестящим студентом. Красивый мальчик пришел в институт сразу после окончания школы. Среди солидных фронтовиков он выглядел бы ребенком, не будь на его лице очков в массивной роговой оправе. Очки были неотъемлемой частью его лица.

Мы пришли в амфитеатр кафедры оперативной хирургии с топографической анатомией на лекцию о мочеполовой системе. Профессор, кроме других положительных качеств, отличался феноменальной пунктуальностью.

Я заранее договорился с однокурсниками. Шехтер оказался в центре второго ряда. Чтобы выбраться оттуда, он должен был поднять восемь человек с любой стороны.

Ровно за двадцать секунд до прихода профессора я перегнулся через барьер, снял с Шехтера очки, подошел к большой таблице с изображением мужского полового члена и водрузил очки на головку. Эффект был сногсшибательным. Аудитория дрогнула от хохота. В этот момент в дверях появился профессор. Он посмотрел на таблицу и, не повернувшись к аудитории, сказал:

— Шехтер, снимите очки.

Курс уже не смеялся, а стонал.

Розыгрыши прекратились.

ТРЕЗВАЯ МЫСЛЬ

По пути в институт Борис встретил фронтового друга. Ранение разлучило их три года назад. Грех было не выпить за встречу, тем более, что отсутствие одного студента на лекции по физиологии не изменит скорости вращения земного шара. Борис явился на вторую пару, на пракгическое занятие по биохимии. Группу удивило, как он, пьяный в стельку, добрался до теоретического корпуса. Ребята спрятали его в углу, забросав шинелями и пальто.

Практическое занятие в тот день вел заведующий кафедрой. Он пытался получить ответ на довольно сложный вопрос. Но ни один студент не удовлетворил профессора.

Внезапно из под груды шинелей не совсем членораздельно прозвучал приглушенный голос Бориса. Группа испуганно замерла, слушая Борин ответ.

Профессор удовлетворено кивнул головой и сказал:

— Наконец-то я усльшал трезвую мысль.

До заведукщго кафедрой не дошло, что вызвало в аудитории пароксизм неудержимого хохота.

ПОДАРОК

Студент был беден, как мышь в синагоге. Близился день рождения Юли. Они познакомились, когда начинающая студентка-медичка навестила его, раненого, в госпитале. Сейчас нежная дружба связывяла славную девушку и молодого человека, еще не отягченного любовным опытом. Многие домогались Юлиной взаимности. Студент догадывался о предстоящем турнире подарков. Но что он мог подарить ей? А если попробовать…

Садовник согласился на эксперимент. Дело не в трояке, который студент выскреб из кармана. Садовнику самому было интересно увидеть, что получится.