Ветер - Кирилл Кудряшов

Меня успокаивали, отпаивали спиртом, но все было безрезультатно. Единственным, что могло бы утешить меня тогда было либо воскрешение сына, либо смерть того, кто расчленил его (в колодце обнаружили конечности и голову — тело убийца прихватил с собой).

Село было в панике. Неведомый убийца приходил когда хотел, брал то, что ему было нужно, и уходил никем не замеченным. Однако, были, как выяснилось, и те, кто видел это чудовище… Через два дня после смерти сына ко мне зашел Толя Кравцов, и рассказал все, что знал…. Он, и еще 11 человек уже давно дежурили на улицах круглые сутки, подмечая все необычное, но все без толку, до траурного для меня дня! Он лично видел, как Стасов заходил на мой участок — в том, что это был именно он Толя не сомневался, это обезображенное сифилисом лицо не забудешь, даже если очень захочешь, единожды увидав. Странно то, что никто кроме Кравцова не заметил этот живой призрак, бродящий по селу, ведь заросший волосами дед с ужасным лицом должен привлекать внимание, но нет — никто ничего не видел и не слышал, и даже Толя отрицал, что Стасов приближался к колодцу. По его словам он просто подошел к моей двери, постоял немного перед ней, словно в раздумье, и пошел обратно. Возможно, как я уже говорил, этот мерзавец и в самом деле был колдуном, или чем-то в этом роде (например гипнотизером, раз мог заставить людей не замечать его — уж больно не нравится мне это слово, времен средних веков — «колдун», звучит оно словно напоминая о какой-то детской сказке, а не о реальном кошмаре).

Так, выслушав эту историю, я стал тринадцатым в команде защитников нашего покоя. На следующую ночь мы решили наведаться в дом Стасова — провести этакий обыск, мол, а не храните ли вы в холодильнике человеческие сердца?

Где-то заполночь мы, чертова дюжина рослых крепких мужиков, вооруженных палками и ножами, окольными путями пробрались в лес, чтобы не наткнуться на ментов, заполонивших село (интересно, что никто из нас не встретил ни единого — должно быть они и сами до смерти боялись орудовавшего в Д*** убийцу, так что старались на дежурствах где-нибудь отсиживаться), к условному месту, откуда решено было отправиться к дому Стасова. Все шли с непоколебимой уверенностью, что именно он и есть убийца, не смотря на то, что прямых доказательств этого у нас не было, и намерением уничтожить его во что бы то ни стало.

Поросший мхом дом на окраине села казался заброшенным. В окнах не горел свет, не было слышно ни скрипа калитки, ни лая собаки. Одним словом, мертвое место! Крадучись, мы подошли к незапертой калитке, и стоило нам шагнуть во двор, как убеждение в том, что дом Стасова мертв было тут же развеяно! Огромный черный пес, сливавшийся с темнотой ночи молниеносно бросился на шедшего впереди Ивана Кошина, и сбил его с ног, силясь дотянуться до горла своими клыками. В первую секунду мы просто опешили — пес не залаял, не зарычал, предупреждая о готовности к нападению — он просто кинулся на Кошина, явно намереваясь убить. Борьба шла молча — ни пес, ни Иван не издали ни звука на протяжении пяти-шести секунд этой схватки. Первым от охватившего всех ступора очнулся я, и бросившись вперед всадил нож в спину собаки. Моему примеру последовали и другие, и спустя несколько мгновений пес завалился на бок под градом обрушившихся на него ударов, и дернувшись несколько раз затих. Мы помогли Ивану подняться, слыша, как под ногами хлюпает кровь человека, и едва не загрызшего его чудовищного пса. Он пострадал не так серьезно, как можно было предположить — разодрана в клочья была лишь правая рука, которой он защищался от собаки, да вывихнута при падении нога.

— Вы видели на калитке табличку «Осторожно, злая собака»? — спросил я, поднимая Ивана с земли, — Нет? И я не видел! Ее там просто нет! Уже за то, что он держит такое чудовище, и не повесил предупреждение, этого ублюдка нужно упечь в места не столь отдаленные!

— Нужно вытащить ножи из собаки, — произнес Толя, и наклонился на поверженным псом, чтобы выполнить свое намерение. Я шагнул к нему, чтобы помочь, и в этот момент Толя закричал от боли. Страшные челюсти пса сомкнулись на его ноге, и он повалился на землю. Я плохо видел происходящее, но все же отчетливо различал горящие вполне человеческой яростью глаза пса. В них ни на секунду не шевельнулся страх, или боль, даже тогда, когда я размозжил палкой голову животного. Только ярость! Дикая, неимоверная ярость…

Вынув ножи из тела собаки мы двинулись к входной двери дома, озираясь по сторонам, ежесекундно ожидая нападения. Нас оставалось лишь десять — Иван и Толя не могли пойти с нами, и перевязав раны мы оставили их у калитки, вместе с Саней Прохоровым, который добровольно вызвался охранять раненых.

У крыльца мы замедлили шаг, и Коля Саримов, шедший первым, постучал в дверь. Мое сердце бешено колотилось, но не от страха, нет, — от предвкушения мести!..

Дверь распахнулась от сильного удара, заставив всех нас отпрянуть назад, и на пороге появился Стасов. Даже в кромешной темноте летней ночи я ужаснулся, увидев его лицо, наполовину скрытое капюшоном. Длинные спутанные волосы, кое где покрытые сочившимся из язв гноем спускались до самых губ, разъеденных болезнью. Вместо носа был лишь черный провал, в который также забились волосы… Глаз Стасова я тогда не видел — они были скрыты капюшоном, но впоследствии я рассмотрел и их — глазницы мерзавца ввалились в череп, и из этих ям на нас маленькие глаза, ужасно похожие на те, что были у убитого нами пса. Ростом он был где-то около 160 см., широкоплеч и мускулист.

— Что вам нужно? — спросил Стасов низким хрипящим голосом, выдававшем в этом старике его возраст (по моим сведениям ему было за семьдесят), — Зачем вы пришли? Поохотиться на собак?

Мы молча отступили на шаг назад, не в силах отвести взгляд от этого уродливого лица.

— Ну что ж, — продолжал он, — Одну вы уже убили. Хотите еще поразвлечься?

Он повелительно взмахнул рукой, и рядом с ним тут же появились две огромные собаки — точные копии того монстра, что мы уложили у калитки. Мы одновременно отступили еще на шаг назад, и, вероятно, почувствовав наше смятение, собаки бросились в атаку. На этот раз они действовали уже по другому, словно наученные горьким опытом погибшего собрата — бросались на всех поочередно, кусаясь и царапаясь, а не выбирая себе определенную жертву. Огромные чудовища метались между нами, словно ангелы смерти, а этот мерзавец громко хохотал, глядя на происходящее.

Многие уже готовы были отступить, и броситься бежать, когда я, отбросив налетевшего на меня пса, вбежал на крыльцо, и крепко схватив Стасова приставил нож к его горлу. В ту же секунду молчаливые псы-убийцы отступили, и замерли неподвижно.