Мытарства коллежского советника - Илья Деревянко

Когда Десино в первый раз обратился с просьбой к ее командиру адмиралу Е.А. Алексееву, согласие последовало на удивление быстро, и ему разрешили отправиться в Шанхай-гуань на борту канонерской лодки «Бобр». Чрезвычайно обрадованный, Десино послал адмиралу письмо, где благодарил за содействие, а также просил разрешения и в будущем пользоваться для служебных поездок попутными судами. Но... ожидаемого ответа полковник не получил! Ему лишь передали через третьих лиц, что адмирал считает неудобным с ним общаться, поскольку не знает, кто такой «коллежский советник» Десино!.. Удивляться здесь особенно не приходилось, так как адмирал был весьма высокомерен, и даже ходили слухи, будто бы он близкий родственник царской семьи по внебрачной линии. Первый же раз Алексеев дал разрешение только потому, что «Бобр» откомандировали в Чифу с целью принять на борт сестру второго секретаря миссии госпожу Соловьеву и доставить ее в Шанхай-гуань, так как коммерческое движение судов в это время прекратилось, и она не смогла бы иначе до весны попасть в Пекин.

Отправляя военный корабль за барышней, адмиралу, естественно, неудобно было отказать Десино и поручику Горскому. В дальнейшем же он не видел причин, вынуждавших его содействовать какому-то коллежскому советнику. «Конечно, оставайся я военным, – с горечью писал Константин Николаевич, – я бы, наверное, получил тот или другой ответ и не был поставлен в странное положение перед моряками, которым этот факт известен».Но в сложившейся ситуации неофициальному военному агенту оставалось лишь с грустью наблюдать за приходившими в Чифу русскими судами, не имея возможности ими воспользоваться. Неопределенное официальное положение разведчика оказало ему плохую услугу и при общении с дипломатическими чиновниками. Не получив надлежащих инструкций, те, похоже, возомнили, будто Десино отныне их подчиненный и должен вести себя соответствующим образом.

Так, в частности, пекинская миссия несколько раз доводила до его сведения, что Десино должен явиться засвидетельствовать свое почтение, но Константин Николаевич был занят иными, более важными делами, да и не знал, что помимо руководителей разведки у него теперь множество других «начальников». Офицер вполне справедливо полагал – дипломаты должны быть обязательно предупреждены насчет него. Но, как выяснилось, бедняга глубоко заблуждался! Вскоре он получил возможность лично убедиться в этом. После завершения работы по снятию плана укреплений Чифу Десино отправился в Пекин. По прибытии он, отдавая дань формальностям, зашел в русскую дипломатическую миссию, где его встретили чрезвычайно любезно, но тем не менее дали понять – «коллежский советник» сделал большую ошибку, не являясь так долго, несмотря на приглашения! Далее разведчику сообщили, что, «к сожалению», они уже успели пожаловаться в Петербург.

Видя, насколько здесь любят разыгрывать из себя начальство, Десино не стал говорить, что ему не рекомендовано лишний раз ездить в Пекин даже по более важным делам, и объяснил свое отсутствие болезнью. Он решил не дразнить гусей, рассчитывая, при наличии добрых отношений, получать от местных дипломатов своевременную информацию о политических событиях в Китае. Однако в пекинской миссии было принято держать все в секрете даже от собственных сотрудников. В самых простых отношениях здешних чинов Министерства иностранных дел наблюдалась какая-то странная таинственность, и на все вопросы Десино они отвечали загадочным молчанием. Но главной бедой было все же его неустойчивое, подчиненное положение. Оно становилось препятствием во всех начинаниях разведчика.

Для пользы дела Константин Николаевич хотел установить контакты с сотрудниками одного весьма представительного учреждения цинской[2] администрации. Однако, когда Десино обратился в миссию за содействием, там ответили, что его, как лицо, не занимающее самостоятельного положения, неудобно представлять столь высокому учреждению без подходящего случая, но он может отправиться туда вместе с князем Ухтомским, прибытие которого ожидалось в ближайшее время. Подобная перспектива не вызвала у Десино особого энтузиазма: «Лично я из этого не вижу никакой пользы, потому что дело ограничивается только представлением меня в число прочих лиц сопровождения Ухтомского. Члены Угун-лиямыня(того самого учреждения. – И.Д.) не пожелают познакомиться поближе с состоящим при миссии».Так и получилось в действительности.

Поездка в Пекин, как и следовало ожидать, не принесла существенной пользы. Обратный путь полковника лежал через города Тяньцзинь и Таку. Он решил остановиться в Таку на несколько дней, дабы познакомиться с местным генерал-губернатором, начальником военной школы и командующим войсками, а затем с подобной же целью отправиться в Шанхай-гуань. Константин Николаевич рассчитывал выудить у них сведения об укреплениях устья реки Пейхо и Шанхай-гуаня. Но в пекинской миссии Десино дали понять, что в силу своего сомнительного положения ему опять же не следует самостоятельно знакомиться с такими высокопоставленными особами! Разведчику рекомендовали действовать через консула, с тем чтобы последний ездил вместе с ним и представлял его нужным людям!

В данном случае предложенный вариант был заведомо обречен на провал. Дело в том, что в это время русские консулы, в отличие, скажем, от английских и немецких, не имели обширных связей среди китайской администрации и, опасаясь потерять престиж, очень неохотно соглашались быть посредниками при знакомствах. «...Что же касается тяньцзиньского консула,– писал К.Н. Десино, – то он человек совершенно больной и его трудно двинуть из дома, а потому мое знакомство заняло бы очень много времени, в течение которого я находился бы в положении одалживающегося к консулу, что весьма обидно и неприятно. Обстоятельства не позволили употреблять столь долгий срок только на предварительные знакомства, и я уезжал из Тяньцзиня в Чифу на третьи сутки, отложив это дело до более благоприятного случая. Но опять-таки, когда этот случай подойдет, то для более обстоятельного знакомства мне придется проделать ту же процедуру, что и в Чифу, то есть сначала войти в хорошие отношения с какими-нибудь адъютантами или переводчиками, их угощать, одаривать, на что потребуется много времени и денег».

Определенные трудности разведчик испытывал и при общении с иностранными военными агентами, зачастую делившимися друг с другом информацией о вооруженных силах государства, в котором все они находились. Подобный обмен сведениями был выгоден для каждого из них. Бывали случаи, когда военные агенты, особенно союзных государств, вступали и в более тесные контакты. Однако несчастный «коллежский советник», приравненный формально к простому писарю, не мог, общаясь с иностранными атташе, добиться существенных результатов. Во-первых, по своему положению он стоял значительно ниже зарубежных коллег и не мог рассчитывать на должное уважение с их стороны, а во-вторых, ему, как человеку, ушедшему якобы в отставку, было неудобно интересоваться военными вопросами.

В результате, единственно, чем мог беспрепятственно заниматься Десино, так это съемкой местности, да и то многие укрепления, военные учреждения и гарнизоны оказывались порой просто недоступны.

Тем временем события продолжали развиваться далеко не лучшим образом. Среди проживающих в Китае европейцев начали расползаться многочисленные сплетни о Десино и официальном русском военном атташе полковнике Вогаке. Кумушки из дипломатического корпуса усердно строили различные досужие домыслы по поводу них обоих, которые, в свою очередь, незамедлительно обрастали красочными подробностями. Так, говорили, что в Петербурге якобы недовольны работой военного атташе, но сразу сменить его не могут, а поэтому временно назначили Десино в дипломатическую миссию, и, когда он осмотрится, заменят им Вогака. Вполне возможно, данные слухи распространяли недоброжелатели официального агента, желавшие подорвать его авторитет. Кое-кто из иностранцев поспешил воспользоваться случаем, дабы поссорить Десино и Вогака. Последнему передали – «слухи о его смещении распространяет сам Десино», а тому, в свою очередь, любезно сообщили – «Вогак рассказывает каждому встречному, будто бы Константин Николаевич опасный шпион, от которого следует держаться подальше». Отношения между нашими разведчиками постепенно становились натянутыми, и только личная встреча в Тяньцзине позволила им разрешить этот вопрос к обоюдному удовлетворению...

В итоге такая ненормальная обстановка вынудила К.Н. Десино отправить в Петербург подробный рапорт, где он живописал свое бедственное положение и просил о помощи. После долгих размышлений (занявших почти 2 года!) начальство наконец вняло доводам разведчика, и 28 октября 1899 года Десино официально утвердили в должности второго военного агента (первым остался полковник Вогак).