Угол белой стены - Аркадий Адамов

— Кажется, не один я. — Сергей тоже улыбнулся.

— Не один… Ну ладно. Давайте-ка за дело. Кого с собой возьмете, решили?

— Никого. У меня в Борске есть надежный человек.

— Кто такой?

— Лобанов Александр Матвеевич. Недавно назначен там начальником угрозыска.

— В МУРе вместе работали?

— Так точно. Восемь лет.

— Договорились. — Начальник управления хлопнул ладонью по столу, давая понять, что разговор окончен. — Через два часа жду план. Все. Можете быть свободны.

Сергей и Светлов одновременно поднялись со своих мест и, поровну разделив гору папок, вышли из кабинета.

Огромный двусветный зал ожидания аэропорта жил, как всегда, шумной, напряженной, суетливой жизнью, сложенной из сотен отдельных человеческих жизней, на короткий миг вдруг пересекшихся в этом зале, из сотен судеб, намерений и желаний, характеров и темпераментов, горестей и радостей, волею случая собранных сейчас в одном месте и увлекаемых в одном направлении, в едином намерении — лететь, куда-то, зачем-то, но непременно лететь, быстрее, немедленно лететь. Возбужденные или внешне спокойные, огорченные или радостные, люди толпились у бесчисленных киосков, справочных бюро, у буфетных стоек, около огромной, во всю стену, светящейся доски с указанием рейсов или сидели в глубоких креслах, бесконечными рядами тянувшихся через весь зал, просматривали газеты, журналы, пробегали глазами телеграммы, репортажи, короткие заметки, заголовки статей, ибо особый, лихорадочный темп жизни аэропорта, волнение и ожидание не позволяли сосредоточиться ни на чем больше. Кто-то покрикивал на возбужденных, расшалившихся детей, матери пытались устроить их на коленях, уговаривали заснуть.

Многоголосый гул то и дело перекрывал Могучий и далекий грохот прогреваемых самолетных моторов, внося и зал новую волну неясной тревоги и возбуждения.

Сергей сидел в одном из кресел, спрятав лицо в поднятый воротник пальто и словно отгородившись этим от окружающей суеты. В ногах у него стоял большой, коричневый, модный портфель с медной пряжкой посередине. Со стороны могло показаться, что Сергей дремлет. На самом деле торопливые, обрывистые мысли, тесня друг друга, проносились в голове. То всплывал вдруг Витька, суетливо помогавший ему складывать вещи В портфель. Больше всего при этом его интересовало, на каком самолете полетит отец: на «Ту» или на «Иле». Реактивный «Ту» был ему явно больше по сердцу. Потом Сергей писал записку Лене, а Витька нетерпеливо дергал его за рукав: «…Он говорит, Миссисипи с притоком Миссури на триста километров длиннее. Но это же нечестно, с притоком, правда?» В дверях он в последний раз крепко обнял Сергея за шею, повис на нем и, пони-нив голос, озабоченно, но и с любопытством спросил: «Пап, а пистолет не забыл?» Он очень гордился отцом и его работой, и Сергею это было приятно.

Но сейчас Сергей гнал от себя мысли о сыне и старался сосредоточиться на делах. Однако вместо этого начинал вдруг думать о Саше Лобанове. Как он там, интересно, на новом месте? Сашка, он горячий, и все шуточки у него. Его понять надо, чтобы оценить. И у Сергея перед глазами возникал невысокий, коренастый, чуть не квадратный Саша Лобанов, то есть теперь уже Александр Матвеевич Лобанов, его светлый чуб, по-прежнему лукавые глаза и курносый, усыпанный веснушками нос, который он все время смешно морщит. Эх, Сашка, Сашка… Сколько же лет они дружат? Встретились в МУРе. Саша пришел туда года за полтора до Сергея. Выходит, дружбе их лет двенадцать, не меньше. На первом крупном деле подружились, на «пестрых». Хорошо его помнит Сергей. Как он «братцем» приехал к Кате Гараниной, то есть тогда еще не Гараниной… И собаку погубили тогда, Флейту. Отличная собака была… И старого бандита Григорьева брали… Давно все было. После этого сколько прошло дел, сколько людей, самых разных людей: и плохих, и хороших — всяких. И всегда рядом был Саша, и еще Костя Гаранин. Ну, этот и сейчас в МУРе командует. «Нет, все-таки по рюмочке мы с Сашей выпьем в честь встречи», — улыбнулся про себя Сергей. И стал прикидывать время, когда прилетит в Борек. В общем, не поздно прилетит. Саша, конечно, встретит, он ему уже дал телеграмму.

— А, черт бы их побрал!.. — услышал Сергей вдруг чей-то возглас рядом и поднял голову.

Перекрывая многоголосый шум, над залом неслись из репродуктора равнодушные гортанные слова:

— Самолет рейсом… — диктор назвал рейс, которым должен был лететь Сергей, — вылет откладывается на два часа по техническим причинам. Повторяю…

— Ну, подумайте, — обернулся к Сергею сидевший рядом с ним человек. — Вот так планируешь, дела намечаешь, рассчитываешь, а они-на тебе, технические причины. Мы бы так газету выпускали. Дорогие читатели, выход газеты откладывается по техническим причинам. Во хай подняли бы! А у нас технических причин побольше, чем у них.

— Это все-таки лучше, чем из-за погоды, — заметил Сергей. — Тут вообще конца не было бы.

— Так через два часа у них и погода испортится! Вот увидите.

Сергей улыбнулся и поглядел на соседа. Это был молодой худощавый парень в пушистой ушанке и модном драповом пальто. У ног его стоял точно такой же портфель, как у Сергея, только черный.

— Вы тоже в Борек летите? — спросил Сергей.

— Именно.

— Значит, попутчики. Что ж, давайте знакомиться. Коршунов Сергей Павлович. В командировку лечу.

— А меня зовут Георгий Урманский, — ответил парень. — В газете работаю, «Красное знамя».

— Пресса. С вами дружить надо, — засмеялся Сергей.

— Именно. А вы где работаете?

— В Министерстве внутренних дел.

— О-о! Милиция? — Урманский оживился еще больше. — Так мы с вами давно дружим. Через мой отдел все материалы идут насчет дружинников и милиции. Прославляем вовсю.

— Так-таки прославляете?

— Обязательно. Ну, дружинников иной раз критикнем. А милицию нет. Установочка такая имеется.

Урманский весело подмигнул. Сергей усмехнулся.

— Ну, а если без установочки?

— Вы меня не ловите, Сергей Павлович, — засмеялся Урманский. — Мы тоже патриоты. Небось инспектировать едете?

— Всяко случается, — уклончиво ответил Сергей. — А установочка у вас хоть и приятная, но, на мой взгляд, опасная.

— Почему же?

— Я так полагаю, что, если какое-нибудь звено государственное из-под критики выводят, оно сильно ржаветь начинает.

— Установочка не нами дается. Там взвешивают, что и как, — возразил Урманский, делая ударение на слове «там».

— Бывает, что и верную установку неверно толкуют.

— Что-то мы с вами, Сергей Павлович, ролями меняемся, — засмеялся Урманский… — Не мы вас, а вы нас критикуете. Знаете что? Есть предложение. Может, по техническим причинам в ресторан заглянем? Два часа аэрофлот нам подарил, так сказать.

— Что ж. Предложение принято.

— Только знаете, — Урманский нагнулся к Сергею и понизил голос, — есть еще предложение. Вон, видите, девушка сидит. Она тоже летит в Борек. Я уже понял. Давайте и ее пригласим?

Сергей посмотрел в ту сторону, куда указал Урманский. В кресле действительно сидела молоденькая девушка в черной шубке, из-под высокой пушистой шапки выбивались светлые локоны. Миловидное лицо ее выглядело чуть испуганно, в больших глазах словно застыла тревога.

— Ничего девушка, а? — тоном знатока спросил Урманский. — Наверное, первый раз летит. Видите, как волнуется?

— Славная, — согласился Сергей. — Только неудобно как-то приглашать.

— Что вы! Это мне одному неудобно. А с вами… Да мы же с самыми лучшими, даже, я бы сказал, гуманными намерениями, — горячо возразил Урманский. — Так разрешите? Сергей пожал плечами:

— Ну валяйте.

Подхватив портфель, Урманский направился к девушке.

— Извините, пожалуйста, — донесся до Сергея его веселый голос. — Мы с товарищем решили, что вы тоже летите в Борек.

Девушка вздрогнула и подняла на него испуганные глаза.

— Да. А что?…

— Просто решили вас пригласить посидеть в ресторане. Видите, как аэрофлот нас подводит? Давайте, правда. Вместе время пройдет незаметнее.

— Нет, нет. Спасибо…

— Да вы не бойтесь. Просто посидим, поболтаем, — настаивал Урманский и шутливо добавил: — Даже пить ничего не будем. Мы — публика солидная, я в газете работаю, а мой товарищ в… министерстве.

Сергей усмехнулся про себя: «Решил, видно, ее окончательно не запугивать моим министерством».

Между тем Урманский продолжал горячо уговаривать девушку, и та наконец с какой-то покорностью поднялась и подошла вместе с ним к Сергею.

— Знакомьтесь, — весело сказал Урманский. — Это Сергей Павлович, меня вообще зовут Георгием, дальше не надо. А вас как зовут?

— Меня? — переспросила девушка. — Меня зовут… Марина.

— Ну и прекрасно. Пойдемте же…

Все трое пересекли огромный, гудящий зал и по широкой лестнице поднялись на второй этаж.