Опасные удовольствия - Наталия Левитина

«Наконец-то угомонилась», – раздраженно подумал Роман. Он по-турецки сидел на диване и колотил по клавишам ноутбука. Клавиши отзывались тихим пластмассовым треском, по яркому красочному экрану ползли бесконечные гусеницы чисел.

Оля бросила пилку, задумалась. Она любовно оглядывала Романа, уткнувшегося в свой компьютер, представляя его в смокинге и себя рядом – в шикарном платье. Отлично. Через год, в двадцать пять, можно будет родить ребенка. Пухлого, здорового малыша – у Ромы удивительное здоровье. За тридцать лет жизни ни одного насморка, зимой купается в проруби, жонглирует гирями. Оля мысленно потрогала богатырский бицепс, живой и упругий под шелковистой кожей, и зашевелилась в кресле от удовольствия. Главное, чтобы у него все в порядке было с бизнесом, чтобы деньги никогда не кончались. Она не стремится к скучной жизни богатой бездельницы – корты, бассейны, шампанское с бисквитами, массаж, ночные клубы, круизы, орхидеи, бриллианты, лошади, автомобили, – но определенное количество жизненных благ она от мужа потребует.

Уже почти два года они вместе, и Ольга потратила массу энергии и изобретательности, чтобы крепко привязать к себе перспективного кандидата, опутать его нежной и невидимой паутиной мелких привычек, взрастить в нем необходимость все время иметь под рукой эту умную, тонкую, внимательную молодую женщину. Ей это действительно удалось. Еще ни одной командировки Роман не провел без Ольги, а командировки у Романа Шухова случались часто.

Оля сбросила ненужное полотенце, устремилась к дивану и полукругом улеглась вокруг ноутбука – так, что черная прохладная крышка касалась ее голого живота.

– Милый, ты столько работаешь!

– Это наше будущее благосостояние, – ответил Роман, не сводя глаз с экрана. Он протянул руку и погладил девушку по бедру. – Ты чудесно пахнешь. Один звонок в Москву, и на сегодня я свободен. Да, котенок, сегодня в разговоре с Бингенхаймером ты шесть раз перевела неточно. И три раза путала глагол.

– Ерунда, я прекрасно знаю язык, – самоуверенно отмахнулась Ольга. – Ну, звони скорее, и будем спать! Роман взял телефонную трубку. Через минуту из нее донесся спокойный голос Куницына:

– Я слушаю.

– Вячеслав Матвеевич!

– Да, Рома, как дела?

– К сожалению, я не могу вас обрадовать, Вячеслав Матвеевич! – грустно произнес Роман. – Все, о чем мы говорили, подтвердилось.

– Значит, так, – бесцветно отозвался Куницын. – Ну что ж… – Трубка немного помолчала. – Когда ты сможешь вернуться, Рома?

– Я думаю, где-то числа шестнадцатого, Вячеслав Матвеевич. Буду ликвидировать брешь. А все необходимые документы передам по факсу завтра же. Вас это устроит?

– Добро, – согласился Куницын. – Семнадцатого октября в восемь утра жду тебя. Оле привет.

Роман удивленно замолчал. Он не ожидал, что босс знает о постоянном эскорте, сопровождающем его в каждую командировку.

– Вы ведь два попугая-неразлучника, – объяснил Вячеслав Матвеевич. – Ну, всего хорошего.

Отбой.

– Что подтвердилось? Какую брешь? – спросила Ольга. – Мы что, будем торчать в этой нюрнбергской дыре еще почти три недели? В Москву хочу!

Роман щелкнул любопытную красотку по носу.

– Тихо, женщина. Все, теперь я твой.

Ольга с готовностью уволокла ноутбук на стол.

– Почему ты всегда такая голая, Олик, – вздохнул Роман. – Даже раздеть тебя самому нельзя.

Звонок сотового телефона настиг Вячеслава Матвеевича в машине. Он уже почти выбрался, но теперь, после разговора с Шуховым, тяжело опустился обратно, положил руки на руль и остался сидеть в темном салоне автомобиля.

Десять лет назад дружба Куницына и Батурского прошла через испытание Виолой. И все эти десять лет мужского одиночества, наполненные лишь напряженной до самозабвения работой, вид нежной, романтичной, мягкой Виолы – такой любимой и недоступной – окатывал сердце горько-сладкой волной: как высоко он ценил Глеба, если ради него отказался от этой невероятной женщины.

Зачем? Чтобы десять лет спустя единственный друг предательски подрезал его на повороте – конечно, очень элегантно, но от этого не менее подло.

Вячеслав Матвеевич повернул ключ, и автомобиль – мощный ручной зверь – тихо ожил. Сейчас они встретятся и поговорят начистоту. Поговорят начистоту, начистоту, глаза в глаза. Но о чем им теперь говорить? Два миллиона долларов, сказал Роман, по предварительным подсчетам – во столько обошлась Куницыну его доверчивость. Плюс Виола, которая могла бы превратить эти тоскливые десять лет, наполненные эпизодическими контактами с малознакомыми женщинами, в фантастический карнавал, полный любви, нежности и заботы друг о друге.

Вячеслав Матвеевич выключил зажигание. В темноте не было видно, как его лицо, обычно такое лучистое и обаятельное, окаменело, а серые глаза стали совсем черными – разочарование, пропитанное обидой и злостью.

Глава 2

Октябрь дебютировал мелким, противным дождиком. Алену трясло от холода и нервного напряжения. Она поправила огромные черные очки, которые были так неуместны в этот пасмурный день, и стиснула негнущимися пальцами сумку. Сумка была сегодня непривычно тяжела, так как таила в себе ледяную сталь оружия. Пистолет был так же неуместен в компании пудреницы, дамской записной книжечки и игрушечного талисмана, как и солнцезащитные очки на Аленином покрасневшем носу.

Алена преодолела путь через холл банка и длинный коридор, поднялась на второй этаж. Она перемещалась медленно, словно в тумане, словно была загипнотизирована мыслью, навязчиво бьющейся в чугунно-тяжелой голове: «Неужели я смогу это сделать?»

Около приемной на нее налетела секретарша Лиза.

– Аленка, что с тобой? – удивленно затараторила девушка. – Уже вышла с больничного? Ну и вид у тебя! Ужас! Если ты к Глебу Николаевичу – лучше не заходи. Он сегодня какой-то ненормальный! А у нас начался ремонт фуршетного зала! Я бегу на третий этаж сказать строителям, чтобы перестали колошматить молотками. Глеб Николаевич пообещал, если они сейчас же не прекратят вбивать гвозди в его череп, расстрелять всех из пулемета…

Недослушав болтовню Лизы, Алена вошла в приемную. Вытаскивая из сумочки тяжелый пистолет, она открыла дверь с укрепленной на ней торжественной табличкой «Генеральный директор банка Батурский Глеб Николаевич» и увидела ЕГО.

Глеб Николаевич сидел за своим огромным столом и устало и спокойно смотрел прямо Алене в глаза. Потом он перевел взгляд ниже и увидел направленный на него пистолет.

– …А теперь там открыли бассейн.

Друзья сидели на кухне за дежурными шестью бутылками пива. Журналист Максим Колотов с обидой в голосе, прерываясь лишь для очередного глотка, рассказывал сыщику Андрею Пряжникову, как не хорошо с ним поступили владельцы аквапарка.

– Да, шикарный комплекс. Мрамор, голубая вода. Тренажерный зал, парикмахерская, сауна, джакузи, массажный кабинет, водопад. Знаешь, я люблю плавать. Кто не любит? Конечно, мчусь покупать квартальный абонемент за триста долларов. Девочка с зелеными глазами мило улыбается мне и просит принести справки по списку – пальчик с коготком цвета «Руж нуар» устремлен в сторону списка…

– Сходи в поликлинику, – заметил Андрей. – В чем проблема? В бассейн всегда требовали справку от дерматолога и из кожвендиспансера.

– Но там необходимо по крайней мере три килограмма таких справок. В том числе что я, весь такой ползучий, заросший шерстью и грязью, мерзкий, гнусно пахнущий, не обременен трихомонадами, кандидами, гонококком, хламидиями, а также вирусом иммунодефицита. Посмотри мне в глаза. Я похож на человека, у которого есть свой собственный, индивидуальный вирус иммунодефицита?

– Не похож, – честно ответил Андрей. – Хотя не знаю. Ты аморальный, распущенный тип. Посмотри, что мне матушка прислала из Нью-Йорка. Подлинный Клайн, четыреста долларов.

– Да, рубашечка. Как раз к твоим глазам. Ну и вот, если бы в Америке я делал аборт, даже в этом случае от меня не посмели бы потребовать анализ на СПИД. А здесь в какой-то захудалый бассейн…

– …с джакузи, водопадом и сауной…

– …захудалый, никому не нужный бассейн требуют! Мне не хватит четырех литров крови, чтобы сдать все необходимые анализы.

– Кончай разоряться! Трагедия. Плавай дома в ванне.

– Это нарушение прав человека!

– У тебя вполне приличная ванна.

– Я напишу статью!

– Обожаю журналистов, которые используют газетные страницы для мучительно-скорбных повествований о собственных бедах.

Дружеская дискуссия была прервана телефонным звонком. Андрей взял трубку. Через несколько минут он вернулся на кухню и начал скидывать в ведро пустые бутылки из-под пива.

– Что произошло? Вызывают? – сдержанно поинтересовался Макс.

– Только что в своем кабинете убит директор банка «Гарант» Глеб Батурский. Черт! Опять ты соблазнил меня пивом в разгар рабочего дня! Нельзя было перенести на вечер? Придется нарушить правила.