Правила диктует любовь - Эми Казинс

Его слова не произвели на нее никакого впечатления.

Спенсер Рид стоял так близко, что Адди касалась его плечом. Ей пришлось повернуться.

Она была вынуждена смотреть на него снизу вверх. Ее обуревали смешанные чувства — неприязнь и растущий интерес.

— Выпустите меня! — Ее слова канули в пустоту, как булыжники в тихую гладь озера. — Я не принимаю ваши извинения, равно как и ее наследство. Не каждого можно купить.

Голубые глаза Спенсера Рида слегка прищурились, он склонил голову набок.

— Знаете, когда вы ведете себя вежливо, а не как сельский тракторист, — с чувством проговорил он, — вы необыкновенно красивы.

Адди решительно распрямила плечи и резко отвернулась от него, почему-то решив, что иначе он тут же ее поцелует. Она скорее чувствовала, чем слышала его дыхание, поймав себя на том, что ее собственное дыхание замерло. Рид наконец убрал руку с двери.

— Не заблуждайтесь, господин адвокат. Я не продаюсь.

С этими словами девушка распахнула дверь, которая с грохотом захлопнулась за ней.

Удовольствие было бы полным, если бы его не испортили последние слова Рида, брошенные ей вслед:

— Мисс Тайлер, я знаю из опыта, что продаются все. И особенно женщины.

На парковочной площадке, расположенной перед ненавистным офисом, Адди резко вставила ключ в зажигание и, гневно взвизгнув тормозами, выехала на улицу. Она мчалась на предельной скорости, мысленно прокручивая в голове ответы на последнюю дерзкую фразу.

Впрочем, вскоре трезвый разум возобладал, переключив ее мысли на деловой лад. Недавно возникли серьезные проблемы на строительной площадке, причиной которых она считала небрежно проведенные геологические исследования почвы. Торговый центр был сложным объектом строительства, требовалась очень точная карта прохождения подземных вод. То и дело возникавшие неполадки вынуждали девушку часто бывать на стройке, где ей приходилось месить ногами грязный январский снег в компании прорабов. И вот так получилось, что, провалившись в стихийную протоку, скрытую под слоем снега в зимнем Чикаго, она потеряла равновесие и рухнула прямо в холодную грязную воду.

Адди снова принялись мысленно ругать Спенсера Рида, который выставил ее на посмешище, заставив бросить работу и в грязной одежде явиться к нему в офис.

Помимо ее воли она то и дело сбивалась со своих мыслей, вспоминая облик этого человека и его оскорбительные речи.

Даже вернувшись в свой офис, Адди никак не могла успокоиться.

Хватит. Остановись. Она завернула остатки бутерброда в кусок газеты и швырнула в мусорную корзину, которая стояла в углу. Меня совершенно не интересует этот человек и тем более все, что связано с ним.

Однако удручало то, что Спенсер оказался первым мужчиной, разговор с которым вызвал у нее не скуку, а какие-то иные чувства. Он совершенно не в ее вкусе, но все же… Есть что-то в нем такое — в фигуре, заносчивом лице и вьющихся волосах, — отчего ей хотелось бы повалить его на пол…

Тряхнув головой, она приказала себе умерить свои сексуальные фантазии и успокоиться.

И прекрати называть его Спенсером, приказала она себе. Врагов не зовут по имени.

— Аделина Тайлер, не смей шлепать по моему дому в грязной обуви!

Громкий голос матери донесся из комнаты, когда Адди не успела еще и поставить ногу на порог. Она развязывала шнурки своих невероятно грязных башмаков, когда Сюзанна Тайлер возникла в дверях и решительно загородила вход, ожидая конца упомянутой операции.

Сняв башмаки, Адди ощутила ступнями ледяной холод и поняла, что промочила и носки.

— Привет, мам, — улыбнулась девушка и сразу же оказалась в теплых материнских объятиях. Адди в свою очередь обняла мать так крепко, что Сюзанна озабоченно взглянула на нее.

— Привет, привет! — ответила она с возросшей тревогой, когда увидела, в каком состоянии находятся джинсы и кофточка дочери, которые еще утром были чистыми и выглаженными. — Может быть, снять с тебя заодно и остальную одежду?

— Можно, конечно, но не разрешишь ли сначала войти? — усмехнулась Адди. Девушка развернула мать за плечи и, подталкивая ее, вошла следом за ней в уютную теплоту дома, вдыхая знакомый с детства запах. Башмаки она оставила за порогом.

— Входи, входи, — мать подала Адди тапочки, повела ее в гостевую ванную за холлом, потом куда-то исчезла и вскоре вернулась с толстым махровым халатом. — Боже, девочка моя! Что с тобой приключилось?

— Занималась женской вольной борьбой на открытой площадке, — смеясь, ответила Адди и быстро разделась. Мать заботливо собрала невероятно грязную одежду и заставила дочь надеть халат. Халат был уютным, от него исходил запах чистоты. — Я переменила род деятельности.

— Подумать только! И зачем мы истратили такую кучу денег на твое обучение в колледже! — откликнулась мать уже по дороге на кухню. — Если хочешь перед душем выпить чашечку кофе, то у меня все готово.

— Очень хочу, — обрадовалась Адди. Она сунула ноги в меховые тапочки и пошлепала следом за матерью.

Во время занятий по архитектуре, курс которой она прошла для собственного удовольствия перед написанием дипломной работы по гражданскому строительству, Адди узнала, что их семейное гнездо можно назвать классическим образцом чикагских бунгало, которые теснились по всему городу. Но в глубине души она считала этот дом уникальным. Здесь Адди провела две трети своей жизни и теперь всякий раз, возвращаясь домой, медленно обходила все комнаты, останавливаясь в каждой, чтобы насладиться воспоминаниями.

А фотографии! На столах, на стенах, на полках хранились целые коллекции фотографий, отражавших различные моменты семейной жизни Тайлеров. Макси в фантастическом ярком костюме во время праздника Хэллоуин. Отец за пару секунд до того, как яростно набросился на фотографа. Сама Адди, Сара и мать, снятые незаметно в различных ситуациях…

Чаще всего ее взгляд останавливался на фотографиях отца. Майкл Маккинли Тайлер погиб в автомобильной аварии, когда Адди было всего восемь лет, а Макси с Сарой еще не родились. Адди единственная из всех детей помнила его темные, с озорным блеском глаза, его игру на саксофоне. Когда он играл, музыка лилась, словно струи золотого дождя. Разглядывая его улыбающееся лицо на снимках, она внутренне снова ощутила знакомое тепло.

— Привет, папа, — девушка послала воздушный поцелуй в сторону фотографии, где отец играл на саксофоне в каком-то джаз-клубе. Поздоровавшись с домом, она направилась в кухню, откуда доносился приятный аромат свежего кофе.

— Все осталось прежним? — спросила мать, открывая дверцу духовки и заглядывая внутрь.