Седьмая жертва - Алан Джекобсон

Она, насколько позволяла раненая нога, отползла влево, чтобы лучше видеть, что происходит перед входом в банк. Как раз в эту секунду двое ублюдков рухнули на землю… Ага, похоже, прибывшие на место полицейские достали их. Но уцелевший грабитель, стреляя от бедра и откинувшись назад, продолжал поливать улицу перед собой огнем из автомата, как из садового шланга. Чертов Рэмбо! Раскаленные латунные гильзы рассерженным фонтаном летели вверх из отражателя, как будто им не нравилось то, что их вышвыривают в жестокий мир ради такого рутинного и незначительного события, как убийство.

На асфальт повалился последний коп – лежа на земле и прижавшись к ней щекой, она видела, как он упал, – и грабитель прекратил стрельбу. Внезапно обрушившаяся тишина оглушала.

Карен увидела, как мужчина в черном наклонился, поднял с земли большую брезентовую сумку, которую выронил его товарищ, взвалил ее на плечо, развернулся и бросился бежать.

Нет, это уже никуда не годилось. Майк ранен, его напарник убит, еще двое полицейских мертвы, а этот ублюдок намерен удрать с кучей наличных.

Только не в мое дежурство!

Карен перекатилась на живот, расставила локти и подняла «Глок» на уровень глаз. Стрелять в просвет между днищем автомобиля и бровкой тротуара было безумием, но что ей еще оставалось? Все равно после оглушительной пальбы вокруг не осталось зевак и прохожих. Она нажала на спусковой крючок, и тяжелое оружие несколько раз дернулось, норовя вырваться из ослабевших рук. Но будь она проклята, если это урод не споткнулся и не захромал… Она попала в него, попала!

Карен схватилась за дверцу машины Майка и с трудом выпрямилась. Бедро жгло огнем, словно кто-то сунул раскаленную кочергу в рану и медленно ее там поворачивал. Ей пришлось опереться на здоровую правую ногу, чтобы не упасть.

Держась левой рукой за боковое зеркало, она прицелилась в спину убегавшему грабителю и выкрикнула:

– Федеральное бюро расследований! Стоять!

Интересно, эти слова останавливали хоть кого-нибудь? Нет, конечно. Точнее, как правило. Но этот малый, должно быть, не отличался большим умом, потому как замер и обернулся, по-прежнему не выпуская из рук автомат. Это было все, что ей требовалось.

Карен мягко нажала на курок и на этот раз попала туда, куда нужно. Грабитель отлетел на несколько шагов и вытянулся на тротуаре. А она отпустила зеркало и вслед за ним мешком осела на тротуар, слушая истеричный вой приближающихся сирен.

С неимоверным трудом повернув голову, Карен встретилась взглядом с Майком. Тот сумел выдавить бледную улыбку, прежде чем его глаза устало закрылись.

На следующее утро, после того как ее выписали из больницы, Карен Вейл подала рапорт о переводе.

…первая

Пар от дыхания клубился в застывшем от холода ночном воздухе подобно испуганным привидениям. Отогнав непрошеные сравнения, он взглянул на часы и поспешно зашагал по темной пустынной улочке тихого приличного квартала. У него были веские причины выбрать именно этот дом и эту жертву.

Пройдет всего несколько часов, и насмерть перепуганные соседи будут таращиться в объективы видеокамер, а репортеры совать в их побледневшие лица микрофоны, требуя комментариев и подробностей о жизни жертвы.

Расскажите нам о ней. Разбудите наши чувства, заставьте нас плакать. Сделайте так, чтобы наши сердца начали кровоточить, как истекла кровью и сама жертва.

Правая его рука покоилась в тепле и уюте, сжимая лежавший в кармане пальто кожаный бумажник со значком и удостоверением агента ФБР. А вот брюки от костюма оказались слишком легкими и тонкими, чтобы сопротивляться пронизывающему холоду, который уже давно покусывал его за ноги. Он вздрогнул и ускорил шаг. Через несколько минут он войдет в дом и… можно приступать к работе.

Он войдет в дом к своей жертве.

Роскошные каштановые волосы и чистая кожа. Длинные ноги и очаровательный курносый нос. Но под привлекательной внешностью таилось зло – он видел его отблеск в ее глазах. Глаза всегда помогали ему заглянуть в чужую душу.

Сильные пальцы ощупали фальшивые усики, проверяя, надежно ли они приклеены над верхней губой. Он поудобнее передвинул маленькую трубку, пришитую изнутри к пальто, и, прежде чем подойти к двери, переложил под левую руку небольшую папку-скоросшиватель. За последние дни он побывал здесь несколько раз, изучая окрестности. Следя за тем, когда приходят и уходят соседи. Определяя на глаз размеры кругов света, отбрасываемых фонарями уличного освещения. Мысленно прикидывая, видна ли входная дверь и ступеньки прохожим с улицы. Дело оставалось за малым – от него требовалось безупречно выполнить задуманное. Именно так! Привести приговор в исполнение.

Нажав на кнопку дверного звонка, он постарался придать лицу приветливое и любезное выражение на случай, если хозяйка станет рассматривать его в глазок. Правило номер один: ты должен выглядеть приличным и заслуживающим доверия человеком, чтобы не напугать и не вызвать подозрений. Всего лишь дружелюбно настроенный агент ФБР, заглянувший на огонек, дабы задать несколько вопросов и тем самым внести свою лепту в обеспечение безопасности жителей.

Дверной глазок потемнел изнутри: его внимательно рассматривали.

– Кто там?

Такой милый голосок… Как же обманчива внешность этих проклятых шлюх!

– ФБР, мадам. Агент Кокс.[3]

Он едва сдержал улыбку, вновь оценив скрытую иронию выбранного псевдонима. Как и во всем, что он делал, на это тоже была своя причина. И вообще, он ничего не делал без причины, которые и диктовали каждый его поступок.

Он взмахнул рукой, раскрывая бумажник с удостоверением личности, – так, как учат агентов, – и отступил на шаг, позволяя ей окинуть себя взглядом с головы до ног. Чисто выбритый агент ФБР в шерстяном пальто и строгом костюме. Все в порядке, бояться нечего.

После недолгого колебания замок щелкнул и дверь отворилась. На женщине была свободная толстовка и вылинявшие, изрядно поношенные джинсы. В одной руке она держала деревянную ложку, в другой – полотенце. Ага, готовит ужин. «Свой последний ужин», – злорадно подумал он.

– Мисс Хоффман, в вашем районе зарегистрировано несколько случаев изнасилования, причем в последнее время преступник активизировался. Мы проводим расследование и хотели бы узнать, не можете ли вы сообщить что-либо по этому поводу?

– Насильник? – удивленно переспросила очаровательная маленькая Мелани Хоффман. – Я ничего об этом не слышала.

– Мы не сообщали об этом прессе, мэм. Наши методы несколько отличаются от тех, что использует полиция. Мы полагаем, что лучше не поднимать шума, тогда преступник не подозревает, что на него идет охота.

Он переступил с ноги на ногу и подышал на правую руку, одновременно крепче прижимая левой к груди папку-скоросшиватель. На улице очень холодно, давал он понять хозяйке дома.

Пригласи меня войти.

– И чем же я могу помочь?

– У меня есть с собой несколько фотографий. Все, что от вас нужно, – это чтобы вы взглянули на них и сказали, не видели ли поблизости кого-нибудь из этих людей за последние два месяца. Это не займет много времени.

Она подняла глаза с папки на его лицо, где ее взгляд задержался чуточку дольше, чем ему хотелось бы. Он решил немного усилить нажим. Вообще-то у него был талант создавать необходимые возможности, и как раз сейчас таковая ему представилась. Но следовало действовать, и действовать быстро.

– Мэм, не хочу показаться невежливым, но сегодня вечером мне предстоит обойти еще несколько домов, а время уже позднее. – Он легонько пожал плечами. – И чем дольше мы будем искать этого парня, тем больше женщин подвергнутся нападениям.

Мелани Хоффман опустила ложку и отступила в сторону.

– Разумеется. Прошу прощения. Входите.

Он щелкнул ножницами и состриг прядь каштановых волос. Откинувшись назад, он полюбовался на свою работу, затем ухватил безвольно качнувшуюся голову Мелани за остатки волос и отстриг еще прядку. И еще одну.

Щелк. Щелк. Щелк.

Ноздри забивал сладковатый запах крови. Он глубоко втянул его носом и содрогнулся от наслаждения. Оно оказалось неожиданно сильным. Его охватила эйфория.

Покончив с волосами девушки, он занялся ее ногтями. Так, обрезать их под самый корень, до мяса, и еще короче. Из ранки потекла кровь, и он собрал ее губами – подобно любовнику, медленно слизывающему шоколад с пальцев своей возлюбленной. Отпустив руку Мелани, он уложил ее именно так, как ему хотелось, и снова взялся за ножницы.

Щелк. Щелк. Щелк.

Снова показалась кровь, и он опять слизнул ее.

Должно быть, прошло никак не меньше часа, но его подгоняло стремление довести задуманное до совершенства. Он всегда был таким, сколько себя помнил. Кроме того, он вовсе не горел желанием выходить обратно на холод. Он взял булочку с кунжутом со стола в кухне Мелани Хоффман и намазал ее сливочным сыром, добавив сверху арахисового масла и полив все кетчупом из холодильника. Получилось недурно, к тому же преобладание красного цвета производило должное символическое впечатление. Он откусил большой кусок, тщательно следя за тем, чтобы не оставить крошек, слюны или каких-либо иных следов, способных помочь идентифицировать его впоследствии.