Укротители демонов - Дмитрий Казаков

— Части тела словно испарились, — сообщил один из поцентов, — и никаких следов зубов или когтей.

— Зверинец проверили? — мрачно поинтересовался Тугодум. — Может, кто оттуда сбежал?

— Все осмотрели, — подобострастно ответил прохфессор, возглавляющий кафедру магии животных. — Все на месте, защита в порядке, клетки целы.

— Может, это какое-то дикое животное? — предположил кто-то из младших преподавателей. — Хищник?

— Самый опасный хищник нашего Лоскута, — скептически ответил прохфессор животноводства, — это бродячие собаки. Но их проникновение на территорию Университета исключено.

— Демон? — предположил Тугодум, взглядом, сулящим пытки, щекотку и публичную порку, отыскивая заведующего кафедрой демоноведения.

— Никаких признаков проникновения из Нижнего мира, — пожал тот широкими плечами, — а у нас в лабораториях демонов сейчас нет.

— Кто же тогда? — с таким количеством яда в голосе, что его хватило бы на добрую дюжину змей, вопросил декан. — Боги? И на что им сдался этот студент, который, судя по всему, занимался мелким воровством?

Ученые мужи дружно замотали головами и загудели, точно рой пчел, демонстрируя полное согласие с начальством.

— Кстати, за Торопливыми послали? — Тугодум водрузил на лицо маску величайшего отвращения.

— С час назад я отправил одного из ассистентов, — сообщил глава кафедры нечеловеческих рас.

— Что же, я думаю, к обеду они прибудут, — декан усмехнулся так криво, что усмешка вышла почти вертикальной.

На лицах его коллег расцвели одинаковые понимающие ухмылки.

Городская стража, носящая гордое название «Торопливые» славилась в первую очередь медлительностью. Ее доблестные воины прекрасно знали о вреде стресса для здоровья, и редко усложняли себе жизнь спешкой на место преступления.

Если из соседнего переулка доносились дикие вопли: «Помогите! Убивают!», стражники, чаще всего, решали, что это чья-либо шутка и топали мимо, ну а к месту кражи являлись обычно через пару дней.

Но в этот день все почему-то случилось не так. То ли командир Торопливых Игг Мухомор, носящий звучный титул Магучий Единственый Ночальник Торопливых (сокращенно — МЕНТ) устроил с вечера разнос подчиненным, то ли сам попал под гневную длань городской власти в лице мэра Мосика Лужи.

В любом случае мэтр Тугодум не успел насладиться осознанием того, что в мире есть существа настолько тупые и медлительные, как стражи порядка.

— Всем стоять! — истошный крик заставил всех вздрогнуть. — Лицом к стене, руки за голову!

Ученые мужи принялись озираться, но стены рядом не нашлось. Лицом можно было встать разве что к земле, но брякаться носом в грязь никому не хотелось. Наиболее пугливые из преподавателей принялись поднимать руки, прочие просто застыли в нелепых позах, напоминая собрание статуй, вышедших из-под резца скульптора, помешавшегося на создании фигур в мантиях.

— Ладно, умники, расслабьтесь, я пошутил, — басисто расхохотался первый из приближающейся к месту происшествия троицы. Одет он был в клетчатую юбку, национальную одежду горцев, обитателей Лоскута Низкие горы, на круглом красном лице застыло свирепое выражение, а с плеч, несмотря на теплую погоду, свисал плотный черный плащ.

Сбоку его оттопыривало что-то, подозрительно похожее на меч.

У других мечи были на виду. Судя по потертым ножнам и одинаковым неудобным рукояткам, носить их могли только городские стражники. Все прочие просто постеснялись бы выйти на улицу с подобными отходами оружейного дела.

— Вы кто такие будете? — приняв вид оскорбленного достоинства, спросил мэтр Тугодум.

— Стража, или не видишь? — лениво растягивая слова, ответил длинноносый парень, кудри которого, торчащие из-под форменного шлема, были аккуратно завиты и намазаны чем-то блестящим.

В кустах за грядками что-то шелохнулось. Торопливый в юбке среагировал так быстро, что никто не понял, что происходит. Рука его нырнула под плащ и тут же вернулась, держа что-то маленькое. Раздался звонкий щелчок, и из кустов донесся сдавленный вопль.

— Попался, гад! — с удовлетворением заметил Торопливый и, спрятав под плащ маленький арбалет, ринулся к кустам.

Преподаватели с ужасом наблюдали за происходящим.

Из убежища в зарослях шиповника был за шкирку извлечен воющий от страха Аира Петян с торчащей из плеча короткой стрелой. Воспользовавшись тем, что заклинание декана ослабло, он вновь пробрался к месту убийства.

— Шпионил, сволочь, — довольно сказал Торопливый в юбке, — ну что, будем его бить или отведем к нам?

От ужаса Аира Петян замолк. Глаза его выпучились, словно он сел на ежа.

— Э, — осторожно вмешался мэтр Тугодум, — это всего лишь наш студент…

— Брось его, Дука, — лениво проговорил длинноносый, склоняясь к телу. — Давай займемся делом…

Торопливый в юбке с сожалением встряхнул любопытного студиозуса за шкирку, выдернул из его телес стрелу, после чего Аира Петян был сильной рукой возвращен в объятия шиповниковых кустов. Судя по возобновившемуся вою, они не оказались особенно ласковыми.

— Кто нашел труп? — поинтересовался третий из стражей порядка, невысокий и плотный, точно мешок с картошкой.

— Наш сторож, — сообщил декан.

— Где он?

— У себя в сторожке, у входа, — Тугодум поднял руку: — но… ни…

Договорить ему не дали. Длинноносый, оказавшийся, судя по всему, старшим, рявкнул:

— Сержант Калис — допросить сторожа! Выполнять! — Торопливый в юбке, перезаряжавший арбалет, едва не выронил его, отдал честь, со звоном приложив руку к шлему, который на его голове смотрелся, точно корыто, и вихрем сорвался с места.

— Сержант Ргов! — продолжал командовать носатый щеголь. — Осмотреть здание! Собрать слухи!

— Но… — вновь попытался вмешаться декан, но его явно не слышали.

— Есть! — низкорослый стражник, пыхтя и придерживая болтающийся на бедре меч, размерами больше похожий на нож для резки мяса, отправился в сторону учебного корпуса.

Мэтр Тугодум обиженно замолчал, буравя главного из Торопливых сердитым взглядом. Делал он это осторожно, помня о том, что от подобных взглядов в исполнении мага иногда могут остаться самые настоящие дырки.

Торопливый, несмотря на присущую своей профессии толстокожесть, что-то почувствовал. Закончив созерцать труп, он поднялся.

— Э, мне… хм… нужно, наверное, назваться, — с легкой ноткой неуверенности пробормотал он, — я — лейтенант Поля Лахов.

Не успел декан ответить, как наметившееся взаимопонимание сил науки и общественного порядка было нарушено самым неприятных образом.

— Молчит, гад! Отказывается давать показания! — громкий и грубый голос принадлежал, без сомнения, сержанту Дуке Калису.

Вслед за голосом явился и сам сержант, толкая перед собой университетского сторожа. Тот мычал и пытался всеми возможными способами доказать свою невиновность, но делать это в согбенном положении с закрученной за спину рукой было довольно затруднительно.

— Так, ты почему молчишь? — грозно вопросил Лахов.

— Да потому, что он немой! — в свой шипящий ответ мэтр Тугодум вложил столько яду, что окажись рядом кобра, она бы от зависти умерла на месте.

Торопливые переглянулись и одновременно почесали собственные шлемы на затылках.

Здание Магического Университета, если поглядеть на него с высоты птичьего полета, похоже на громадную, брошенную кем-то рассеянным у берега реки Ква-Ква гребенку с четырьмя толстыми прямоугольными зубцами.

От ее основания по краям отходят назад два зубца потоньше. Они предназначены для подсобных и хозяйственных помещений, и ограничивают собой задний двор, почти целиком занятый парком. В его левой части, почти у самой ограды, расположились грядки с магическими растениями, ставшие местом неприятного происшествия.

Торчащие вперед зубцы, которые так же мало подходят для причесывания, как топор — для плавания, отведены под факультеты. В каждом — четыре наземных этажа лабораторий, аудиторий и прочих необходимых для учебного процесса помещений. Подземные этажи, которых, по слухам, пять, содержат места более интересные, и пускают туда далеко не каждого студента.

Основание гребенки — пространство общего пользования. Тут пристроились кафедры, услуги которых нужны всем факультетам — истории Лоскутного мира, теории магии, и многие другие. Кроме них, нашлось место ректорату и прочим службам, работающим на благо всего МУ.

Все это пронизано многочисленными лестницами и переходами, изгибающимися, петляющими и ветвящимися самым причудливым образом. Архитектор, некогда сооружавший здание, страдал безумием, и порядка в его творении оказалось примерно столько же, сколько в борделе во время пожара.

Ориентироваться во всем здании не мог никто. Самые старые прохфессора, прослужившие на ниве магического образования лет двести, могли бы запомнить все аудитории, но их подводил склероз. Обычные преподаватели знали лишь окрестности собственной кафедры, студенты — чуть больше. Время от времени в отдаленных закоулках отлавливали бедолаг (по большей части, первокурсников), бродящих по коридорам с горестными стенаниями: «Люди! Ау! Где я?»