Маленький трактат о лягушке и лягушатнике - Олег Корабельников

- Тебе не хватает лаборантки, Вадим. Ты все делаешь сам. Это так расточительно для науки. Вместо того чтобы обдумывать теорию, тебе приходится чистить клетки и кормить лягушек.

- Я как-то не думал об этом.

- Хочешь, я попрошу шефа? Он ценит тебя и что-нибудь придумает.

- Попроси. Пожалуй, в этом есть смысл.

Через неделю в "лягушатник" пришла лаборантка. Вадим, не слишком внимательно оглядывая ее, отметил про себя круглое веснушчатое лицо, невысокий рост, полные крепкие ноги.

- Как зовут?

- Зоя.

- Лягушек живых видела?

Зоя пожала плечами.

- Ну так будешь ухаживать за ними. Кормить раз в день, подогрев постоянно, воду менять раз в две недели, мыть посуду, к аппаратам не подходить. Ясно?

Зоя кивнула головой, без особого интереса рассматривая лабораторию, ее низкий потолок, серые стены, террариум с прыгающими и квакающими лягушками гудящие приборы, скрипящие самописцами, вычерчивающими непонятные кривые. Она подошла к террариуму и постучала пальцем по стеклу. Лягушки повернулись к ней и уставились своими зелеными чистыми глазами, словно изучая. Зоя улыбнулась им.

Через неделю Алла спросила Вадима:

- Ну как новая лаборантка?

- Справляется.

- Ну это ясно. А вообще, как она тебе нравится?

- Без ума.

- Кто? Она или ты? Если она, то это естественно, а если ты, то я ревную. Неужели я хуже ее?

- Отчасти. Она не умеет лгать, зато умеет молчать и слушать.

Алла фыркнула и обиделась.

- Слушай, - сказала она, - женился бы ты на ней. Чем не пара? У вас так много общего. Вы оба любите лягушек.

- Я подумаю, - ответил он.

Зоя приходила рано, чистила террариумы и пока никого не было, разговаривала с лягушками. Те квакали, словно бы отвечали что-то, она брала одну из них, клала на ладошку и подолгу о чем-то говорила.

Когда приходил Лягушатник, Зоя здоровалась с ним, садилась в сторонке и смотрела, как двигаются его руки с тонкими пальцами, как уверенно и точно обращается он с приборами, шприцами, скальпелем. Лягушек, терзаемых и истязаемых, ей, по-видимому, не было жалко. Наличие множества одинаковых живых существ обезличивало смерть и делало для постороннего наблюдателя не такой страшной.

Иногда Лягушатник обращался к Зое и просил что-нибудь подать или подержать. Он никогда не бросал слова через плечо, а всегда ловил ее взгляд, спокойный, доброжелательный, и не забывал сказать "пожалуйста".

Анкилостома только изредка заглядывала в полуоткрытую дверь, и он, поймав ее отражение в стекле террариума, не оборачиваясь, поднимал руку. Анкилостома произносила что-нибудь веселое или язвительное и уходила к себе. Из ее комнаты допоздна доносился скулеж собак.

В перерывах между опытами Лягушатник варил кофе, расслаблялся в кресле и беседовал с Зоей о вещах посторонних и к науке отношения не имеющих. Он спрашивал ее о деревне, где она родилась, вслух тосковал о том, что давно не был у родителей, вспоминал веселые истории о том, например, как опрокинулся террариум и лягушки разбежались по этажу, или о том, как в детстве он запрягал жуков в соломенную повозку, или о дрессированной мышке, жившей у него в ящике письменного стола. Зоя смеялась, где надо или задумывалась, где стоило погрустить. Собеседницей она была неважной, но слушала хорошо, поэтому хотелось рассказывать о чем угодно, даже о своих опытах. Порой Лягушатник увлекался и начинал рисовать перед ней сложные химические формулы, потом спохватывался, смеялся и комкал бумагу. Но она внимательно заглядывала через его плечо, кивала головой, соглашалась, что кривая поглощения и в самом деле должна идти круто вверх, а потом обрываться до нуля.

Когда Зоя уходила домой, он еще сидел дотемна за приборами, заканчивая опыт или приводя в порядок записи. В эти часы он подолгу и неспешно обдумывал свои слова, поступки и пытался разобраться хотя бы в одном человеке - в самом себе. Но это удавалось ему плохо. Иногда он ловил себя на том, что ему нравится Зоя, и тотчас же он вспоминал ее лицо, голос, грубоватый немного, но все равно приятный, ее немногословность и какую-то особую душевную податливость. Казалось, что из нее можно вылепить что угодно. Тогда он подумывал, что можно вылепить из нее идеальную жену. Он подсмеивался над собой, когда вспоминал, каким разборчивым был в юности, даже от Аллы отказался, умной и красивой, а теперь готов жениться на деревенской дурнушке, единственно для того, чтобы она стирала ему рубашки и жарила котлеты. Но даже в мыслях он обращал все в шутку и самому себе не верил.

Однажды к нему пришла Анкилостома, уселась на Зоино место, долго смотрела в затылок ему и наконец спросила:

- Ты меня по-прежнему не любишь?

- Безумно, - ответил он.

- Безумно да или безумно нет?

- Понимай как знаешь. Ты ведь умная, - сказал он, сбрасывая дохлую лягушку в лоток.

- Прекрасный жест, - сказала она, наблюдая за движением его руки. Жест служителя, корриды. Бедные твои любовницы. Таким же изящным жестом ты их отбрасываешь от себя.

- Сотнями. На прошлый вторник их пришлось сто четырнадцать.

- А Зоя у тебя под каким номером?

- Без номера. Она вне конкуренции.

- Невеста?

- Пожалуй, да.

- Она счастлива от этой новости? Должно быть, у нее веснушки на лоб вылезли.

- Не знаю. Я как-то не говорил ей об этом.

- Ну, а ты сам?

- Почти.

Анкилостома встала, походила по комнате, два шага вперед, два назад, а больше не расходишься по этой комнате.

- А ты знаешь, у меня кое-что получается. Я показывала предварительные результаты Серегину, он обещал поддержать, очень хвалил.

- Я рад за тебя. Ей-Богу рад.

- Если я защищусь, это будет здорово, да?

- Несомненно. Докторов наук в твои годы не так уж и много.

- Тогда, быть может, у меня будет время заняться собой... Послушай, ты на самом деле решил жениться на ней?

- А почему бы и нет? Она будет идеальной женой. Если, конечно, согласится.

Анкилостома фыркнула.

- Она побежит за тобой на пуантах, милый, хотя уж на чем, на чем, а на них ее представить невозможно. В ее годы и при ее наружности выйти замуж за кандидата наук!..

- А ты злая. Тебя недаром студенты дразнят.

- Тебя тоже, дорогой. Не огорчайся.

- У меня такое ощущение, что ты сама пошла бы за меня.

- Оно тебя не обманывает. Ты не ошибся.

- Будем скрещивать лягушек с собаками?

- Ты все превращаешь в шутку, притом в глупую.

- А разве ты всерьез?

- Ну ладно, хватит об этом. Раньше ты как-то обходился без лаборантки.

- Ну уж нет. Хватит так хватит. Давай о погоде. Лягушки мои расквакались, к хорошей погоде, должно быть.

- Ты ошибся. К ненастью. К урагану, к смерчу, к огнедышащей лаве любви.

- Пора нам наложить на это слово табу.