Пластит - Эдуард Тополь

Под эту песню боевики учили ее стрелять из автомата и пистолета, собирать и разбирать взрывные устройства из тротила, пластита-4 и т. п.

Показывали видео разбитого Грозного и других населенных пунктов, внушали, что родина в опасности, народ на краю гибели…

И все выше взлетал ее голос:

Оставшись Господу верны,Пройдем мы жизни круговерти.И, гордо бросив вызов смерти,Уйдем в заветные миры…

А тем временем другие боевики захватывали школу в Беслане…

И президент Путин в телевизионном обращении к стране говорил об атаке международного террора на Россию…

А на маленьком горном кладбище, где был похоронен муж Зары Муса, боевики установили ему бетонную плиту-памятник и вбили пятиметровый шест со стальной зеленой косынкой, означающей, что он погиб в газавате. На фоне этого памятника и шеста они сфотографировали Зару в одежде шахидки, а она дала клятву джихада, сказала, что ее переполняет счастье от предстоящей мести за смерть мужа и близких. Аллах акбар!..

На рассвете по горной дороге, которая змейкой вьется по дну ущелья вдоль почти пересохшей речки, показался лихой кортеж: настоящий американский джип, «Газель» с приваренным на ее крыше пулеметным гнездом и грузовик, набитый вооруженными боевиками.

Сверху сквозь окуляры бинокля было хорошо видно, как на бешеной скорости, взметая тучи пыли и крошево щебенки, эти машины лихо взяли подъем, вымахнули на открытую площадку среди скал и остановились напротив пустого и насквозь просматриваемого армейского «газика».

Дюжина боевиков с автоматами в руках ссыпались из грузовика, проверили «газик» и разбежались в разные стороны, заглядывая за валуны и проверяя безопасность. Но вокруг было абсолютно пусто.

Тогда из джипа в сопровождении двух боевиков со снайперскими винтовками вышел бородач с автоматом за плечом. Снайперы сквозь прицелы своих винтовок еще раз обозрели окрестности и сказали что-то бородачу.

Тот огляделся по сторонам и крикнул:

– Эй, Климов! Ты здесь? Виходи, бляд!

Горное эхо повторило эти слова.

Климов выдвинулся из пещеры, которая была метров на двести выше площадки.

– Здесь. Ты девочку привез?

В ту же секунду снайперы и все остальные боевики взяли его на прицел. А бородач ответил:

– Привез! А ты моего брата привез? Покажи!

– Нет. Сначала девочку покажи.

– А пачему я первый должен паказывать?

Климов усмехнулся:

– А «патаму», что у тебя смотри сколько стволов! Чё те бояться?

Бородач жестом приказал выпустить заложницу из «Газели», и из машины вышла худенькая русая девочка с трагически голубыми глазами и руками, связанными в запястьях. Ее левая ладонь была перевязана грязным бинтом. За спиной у девочки стояли два бандита, упирали ей под лопатки дула своих автоматов.

Климов повернулся лицом к пещере.

Там стояли трое его бойцов и пленный – небритый, туго связанный по плечам и со ртом, заклеенным лейкопластырем.

По кивку Климова бойцы подтолкнули пленного к выходу из пещеры.

Бородач увидел его и крикнул:

– Харашо! Спускайтесь!

– Отойди! – сказал Климов.

Бородач усмехнулся и коротко приказал своим отойти на пару шагов.

– Еще! – сказал Климов.

Бандиты отступили еще на два шага.

– Пошли… – негромко сказал Климов. Стараясь не бежать и придерживая одной рукой пленного, все четверо по крутому откосу стали спускаться вниз, на площадку.

Двадцать боевиков, стоявших внизу, держали под прицелом этот спуск, оба снайпера через оптические прицелы вели Климова персонально.

На краю площадки Климов и его группа остановились.

– Рамзан, иди сюда! – по-чеченски крикнул бородач.

Но Климов удержал пленного.

– Нет, сначала девочку, – сказал он бородачу.

– Имел я тебя, гяур! – со смехом ответил тот и пошел к Климову. – Ви тепер все мои заложники!

– Стой! – крикнул ему Климов. – Наверх посмотри!

Бородач остановился, с недоумением посмотрел вверх, на окружающие скалы. И бандиты посмотрели туда же.

На скалах, с трех сторон блестели на солнце прицелы снайперских винтовок. Их было не меньше дюжины.

А оба снайпера боевиков сквозь оптику своих прицелов ясно увидели сами себя в оптических прицелах «федералов». И бессильно опустили оружие.

Климов толкнул пленного в сторону бородача. И позвал:

– Катя! Иди сюда, не бойся.

Девочка робко шагнула в его сторону.

С протяжным гудком электровоз и шестнадцать вагонов вырвались из гор на равнину.

По вагонам шел армейский патруль.

– Приготовьте паспорта… Ваши документы…

Откатывали двери купе в купированных вагонах.

– Паспорта, пожалуйста…

В одном из купе на нижней полке сидели в обнимку трое – девочка Катя с отцом и матерью. Родители показали свои паспорта.

Патрульный солдат толкнул здоровяка в камуфляже, спящего на верхней полке лицом к стенке.

– Эй, армия! Документы.

Здоровяк не реагировал.

– Может, пусть спит? Это наш, – сказала Катина мать.

– Ага! Счас! – И солдат сильнее толкнул армейского увальня. – Армия!

От этого толчка у спящего из кармана его камуфляжной куртки разом высыпались несколько красных и бурых «корочек». Солдат поднял их, открыл первое, с золотым тиснением «МВД РФ». В удостоверении значилось: «КЛИМОВ Алексей Петрович, подполковник милиции». На второй «корочке» тоже золотое тиснение: «НАЛОГОВАЯ СЛУЖБА РФ», на третьей – «МИНИСТЕРСТВО ЮСТИЦИИ РФ», а на четвертой – «МИНИСТЕРСТВО ЧРЕЗВЫЧАЙНЫХ СИТУАЦИЙ РФ». И в каждой «корочке» фотография Климова, звание, печати.

Подозрительно глянув на спящего увальня, солдат выглянул в коридор, жестом позвал капитана – начальника патруля, молча протянул ему «корочки» Климова. Тот, заглянув в одну из них, тут же сказал:

– Отдай владельцу.

– А он кто?

– Не твое дело. Где он?

Солдат кивнул на купе, где спал Климов.

Капитан зашел в купе и осторожно вложил «корочки» в карман куртки Климова, даже застегнул.

Но тут Климов открыл глаза.

– Извините, товарищ подполковник, – сказал капитан.

Климов посмотрел на капитана, перевел взгляд на Катю с родителями и спросил у них, показав на Катю глазами:

– Не спит?

– Нет, – ответила мать. – Кричит во сне.

Климов вздохнул…

А поезд все катил на север.

В общих вагонах, через которые шел патруль, было по-летнему жарко, душно, плач детей, хохот какой-то компании с пивом и сушеной воблой, дорожный флирт и крутые яйца с жареной курицей.

– Ваши документы… Приготовьте паспорта… Откройте сумку…

А вот и Зара. Но ее документы были в порядке.

– Покажи вещи!

Зара показала. В потертой дорожной сумке – одежда, варенье, сушеная хурма…

– Куда едешь?

– В Москву, учиться.

– На кого?

– На артистку!

Патруль ушел, а Зара презрительно процедила сквозь зубы:

– Варраш!

А поезд продолжал тянуть на север. Кончились Кавказские горы, в Минеральных Водах громкоголосые тетки и пацаны носились по платформе, продавая мороженое-пломбир. Один из пацанов заскочил в тамбур, где стояла Зара.

– Эй! Купи пломбир! Такого нигде нет!

Но Зара отвернулась, продолжая изучать путеводитель по Москве.

В Ростове на платформе Климов попрощался с Катей и ее родителями.

– Ну, бывай, красавица! Приезжай в Москву, в цирк свожу.

Катя в обхват держалась за мать.

– Я в Большой хочу, в театр.

– Она у нас балерина, – сказала Катина мать.

– Ну и в Большой сходим. А чего? – сказал Климов.

– А можно мы правда приедем? На праздники? – спросил Катин отец. – Мы вас не затрудним, мы в гостинице остановимся.

– Конечно, приезжайте! Только позвоните заранее. Нужно ее психологу показать, снять кошмары.

И поезд двинулся дальше – через ростовские степи.

Бравый лейтенант с боевыми медалями на расстегнутой гимнастерке подкатил к Заре:

– Девушка, я слышал, вы учиться едете, на артистку…

Зара посмотрела на него, на его медали и снова ему в глаза. И в глазах у нее было такое, что он, смешавшись, отошел:

– Извини…

В Орехово-Зуеве, на последней перед Москвой остановке, Зару встретили «родственники» и отвезли в Подмосковье, в дом, где ее ждала Аида Мансурова – та женщина, которая пару месяцев назад увезла ее с кладбища и завербовала в шахидки. И мужчина – Ахмед Кадыров, который был в тот день за рулем «газика».

Здесь прошли последние молитвы и беседы о скорой встрече с любимым мужем и мести за его смерть.

– Завтра ты совершишь подвиг во имя Аллаха! Русские будут праздновать День России, ты устроишь им этот «праздник»! Ты готова?

– Я готова!

– Ты поедешь одна, но ты не будешь одна – твой Муса будет любоваться тобой с неба. Он видит тебя и ждет тебя. Ты уверена, что готова?

– Я готова!

– Тогда вот, примерь…

И под ту же песню Муцараева ей выдали так называемый лифчик – стильную джинсовую курточку с модным заплечным ранцем-сумочкой, внутри которых были вшиты узкие карманы – патронташ с пластинами пластита-4 и самодельным, величиной с два спичечных коробка, блоком взрывателя – детонатором с батарейкой и проводом, выведенным через рукав на кнопку прямо под рукой. Мощности этих брикетов пластита было достаточно, чтобы унести на тот свет сотню мунепаков (неверных).