Сталь и шелк. Акт второй - Алиса Рудницкая

Только вот меня –  настоящую Яну – он явно недолюбливает.

Мрамор сразу же напрягся. Не нравились ему чужие прикосновение, быть может, одна Эби и была исключением. Но теперь приходилось терпеть меня.

– Привет, – поздоровался он с неохотой. – Не часто увидишь тебя в столовой...

– А ты сюда что, каждый раз ходишь? Я думала вас в общежитии все время Якоб вкусно кормит.

– Сегодня я помогал отцу в библиотеке, – пояснил Мрамор. – До общежития идти далеко, вот я и решил заглянуть в столовую. Хотя по сравнению со стряпней Якоба готовят здесь… так себе. Не то чтобы я привередничал, но...

И он поморщился.

– Бедненький, – протянула я. По руке типа как сочувственно погладила, отчего Мрамор даже немного дернулся.  – Так из-за своей доброты страдаешь.

– Доброта здесь не при чем, – возразил Мрамор, смутившись. – Просто мне нравится в библиотеке. Да и с отцом надо иногда видеться.

– Именно “надо”? А так вообще не хочется?  –   взяла и полезла парню в душу я. Знала, как он относится к таким разговорам.

– Да, именно “надо”, – буркнул он. – Не будем об этом.

– А о чем будем? Ты и так, в последнее время меня избегаешь...  –   я состроила обиженную рожицу. Уж очень она на личике Эби хорошо получалась...  –   Мы же так хорошо дружили, а что теперь? Когда мы с тобой уже полетаем? Знаешь, как мне хочется!

Мне, конечно, не хотелось  – единственный опыт полета на драконе не пришелся мне по вкусу. Но Мрамору не хотелось еще больше.

– Прости, не могу, – суховато ответил он. – Я в последнее время не очень хорошо контролирую превращения. Есть риск упасть. Помнишь же как я раньше весь в синяках ходил?

Я закивала, хотя помнила смутно.

– Так что не стоит, – Мрамор попытался отодвинуться от меня хотя бы чуть-чуть. – Можно в лазарет попасть. И вообще, мне уже идти надо…

– Подожди, подожди, – вцепилась я в рукав уже встающего из-за стола Мрамора. Настойчиво усадила на место.  –   Ты же почти ничего не съел! Конечно, тебе невкусно, кто же такую еду выбирает... На, лучше, салатика!

И я, наткнув на вилку горошину, поднесла ее ко рту парня. Мрамор, казалось, нагрелся еще больше. То ли от смущения, то ли от гнева. Лицо у него сделалось страдальческое, но он все же мужественно открыл рот. Вот только съесть горошину у него не получилось. Из открытого рта полыхнул короткий язык пламени с дымом. Я отпрянула – чуть брови мне не опалил. А вот бедная вилка успела почернеть от копоти.

Закашлявшись, Мрамор схватился за стакан с моим соком. Глотнул, поморщился. Потом он наконец решительно поднялся и, глянув на меня негодующим взглядом, прохрипел.

– Горло… обжег.

Ну вот, и я в этом что ли виновата?! Это его полудраконьи физиологические проблемы  –  пусть учится преодолевать.

Хотя все же мне стало неудобно... пожалуй, не надо было парня так доставать.

– Извини... Может тебя подлечить? У меня неплохо получается.

Я потянулась к его шее, но Мрамор ловко увернулся. У него там что, эрогенная зона что ли? Кивнув мне на прощание, полудракон быстрым шагом удалился.

Вот мазохист он какой-то. Я же так старалась сделать наши встречи для него не самыми приятными. Издевалась временами просто бессовестным образом, аж самой стыдно становилось. Ведь они с Эби могли бы давно мне просто признаться, что Мрамор в теме, что не нужно, Янка, тебе напрягаться и имитировать для парня дружбу... Но нет

Ну и, пожалуйста, пусть тогда не жалуется.

Глава 2. Абигейл

Маленькая каморка, чулан для метел. Дверь открыта, за ней — красный витраж, пылающий в лучах солнца. Три фигуры заслоняют свет. Кто они? Почему я слышу, как они смеются? Зачем один из них тянет ко мне руку? Почему так страшно? Где я? Зажмуриваюсь, зажимая лицо руками. Не подходите. Не трогайте меня. Слышу всхлип. Раздвигаю пальцы, дрожа всем телом, и вижу его. Светловолосый парень лежит скорчившись на полу. Его рот открыт в немом крике, а на месте левого глаза сквозная дыра…

Вскрикнув, я проснулась посреди смятой от моих метаний постели. В последнее время я постоянно так просыпалась. Каждую ночь одно и то же. Иногда во снах просто прокручивались воспоминания двухнедельной давности, иногда, как сегодня, мой воспаленный от чувства вины разум облекал все это в более красивую, но от этого не менее страшную форму. И это было совершенно невыносимо.

Плакать я уже устала, хотя периодически на меня все еще накатывало. На этот раз, благо, не накатило. В конце-то концов, ничего нового не произошло, всего лишь очередной кошмар. Потому я поднялась с постели и тихонько, стараясь не шуметь, вышла в коридор.

Четыре двери. Четыре комнаты на втором этаже, три — на первом и одна под крышей для куратора. Красное общежитие спало, волшебные лампы тускло светились лиловым. Четыре двери. Одна из них моя, вторая — Мрамора, третья — Текки и четвертая… четвертая Фрино. Из под его двери лился свет, впрочем, к этому я уже успела привыкнуть из-за постоянных ночных походов на кухню. А вот более теплый свет, падающий на лестницу из гостиной, настораживал.

Я спустилась на первый этаж и не узнала собственного общежития. Посреди гостиной вместо дивана стоял круглый деревянный стол с массивными деревянными ножками. Посреди столешницы, окруженный разными блюдами, возвышался стройный канделябр с тремя зажженными свечами. А за столом, глядя на меня, восседали двое — куратор красного общежития Якоб Леам и преподавательница некромантии, чьи занятия я посещала всего пару раз, Нинель Тарман. Последняя выглядела примерно как те самые герцогини и графини чуть в возрасте, бывшие идеалы аристократичности. Таких еще называют светскими львицами.

— Что, не спится? — просил Якоб, улыбнувшись лишь одним краем губ.

— Ага, — удивленно кивнула я. — Извините, если помешала.

— Не смущайся так, детка, — глубоким голосом сказала Нинель. — Я наслышана о тебе. Давай, присоединяйся к нашей скромной компании.

— Компании? — переспросила я.

— Да, компании, — усмехнулся Якоб. — Нас тут много.

Всмотревшись в темноту, я рассеянно отметила множество светящихся кошачьих глаз. А, ясно, кошки тоже считаются за компанию. Вся эта ситуация походила на затянувшийся странный сон. Я села на взявшийся из ниоткуда стул. Передо мной тут же поставили белоснежную тарелку, в две