Завещание старого вора - Евгений Евгеньевич Сухов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
По спине Глеба Сергеевича пробежал неприятный холодок. Он выдержал паузу, давая понять, что ему не все нравится в этом разговоре. На губах блатного промелькнула едва заметная усмешка. Они понимали друг друга без слов, может быть, потому, что слеплены были из одного теста, вот только играли за разные команды.
– Вот что я тебе скажу. Я не умею бодаться с государственной машиной. Ты не хуже меня знаешь, что у судей всегда на руках главные козыри. Можно было бы попробовать сыграть против государства похитрее и потоньше. Но сейчас момент безнадежно упущен. Я, конечно, буду делать все, что от меня зависит, но обещать положительный результат не рискну, – проговорил Серебряков ледяным тоном.
За себя Глеб Сергеевич не беспокоился. Ему и не с такими вещами приходилось сталкиваться. Он знал, что уголовники его не тронут. Таков неписаный свод воровских правил. Но вот за жену Глеб Сергеевич переживал всерьез. Уголовники могли наказать ее из-за его несговорчивости.
На теперешнюю свою должность Глеб Серебряков попал не сразу. Сначала он отработал положенные три года в Московском уголовном розыске, а потом перешел в коллегию адвокатов. Уголовный мир и своих будущих клиентов он представлял хорошо. Они знали его прежнюю репутацию и не особенно сторонились состоявшегося адвоката. Так что клиентуру он расширил быстро.
За годы оперативной работы в нем обострились чувства, несвойственные обычному человеку, например ощущение опасности. При разговоре с клиентом Глеб Сергеевич отчетливо представлял, что следует от него ожидать. Собеседник мог пребывать в хорошем расположении духа, смотреть на адвоката с безмятежным лицом ангела и источать любезность. Но Серебряков всегда знал, в каком кармане у него находится заточка и в какой именно момент тот рассчитывает нанести смертельный удар. Интуиция дважды спасла ему жизнь.
Еще Глеб Серебряков научился чувствовать слежку. Между лопатками у него начинался зуд. Далее следовало незаметно обернуться и утвердиться в собственных опасениях. Они его не обманули ни разу.
Вчера вечером на улице он почувствовал некую тревогу, на первый взгляд вроде бы необъяснимую. Глеб Сергеевич прекрасно осознавал, что она не возникает из ниоткуда. Его глаза уже зафиксировали скрытую опасность и передали сообщение в мозг, который, в свою очередь, мгновенно среагировал на внешнюю угрозу. У него зачесалась спина.
Серебряков украдкой обернулся и увидел в тридцати шагах от себя человека, стоявшего подле придорожной липы и пристально смотревшего в другую сторону. По тротуару проходили люди, парами, переговариваясь между собой, в одиночестве, а то и плотными группами. Они даже не смотрели в его сторону.
Человек, стоявший у липы, совершенно не вписывался в толпу, был чужеродным элементом, не подчинялся ей и как бы существовал по собственным законам. Его вообще не интересовало окружающее пространство, хотя он старательно делал вид, что это не так. Вот сейчас пропустит дребезжащий грузовик и перейдет через дорогу.
Этот субъект был одет в серый шерстяной костюм в белую тонкую полоску, брюки опущены поверх сапог, смятых в гармошку. Типичный уголовный типаж, у которого водятся приличные деньжата. Таких персонажей сейчас в городе было немало.
Глеб Серебряков слепил озабоченное лицо и потопал дальше. Пусть этот фрукт укрепится во мнении, что его не раскрыли.
Оставалось загадкой, кто именно за ним следил: уголовный розыск или какой-то фраер, нанятый местными бандитами. Поразмыслив, Серебряков решил, что это кто-то из местной шпаны. Уголовный розыск будет действовать тоньше, не станет столь назойливо дышать в затылок.
Лариса весьма успешно подпевала Варваре Паниной, совершенно не подозревая о его внутренних резонансных вибрациях.
Кому он мог помешать? Вроде бы в последнее время у него не было каких-то серьезных дел, которые могли бы перерасти в крутые неприятности.
Была у Глеба Сергеевича и еще одна причина для беспокойства, могущая весьма болезненно ударить по размеренной семейной жизни, – домработница Дарья, с которой у него образовались весьма сложные взаимоотношения. С этим тоже следовало что-то делать. Жена о его тайной привязанности пока не догадывалась, иначе учинила бы грандиозный скандал. Она просто собрала бы свои вещи и съехала бы к матушке. А женой Глеб Сергеевич дорожил. Все-таки десять лет брака просто так из жизни не вычеркнешь.
Дверь широко распахнулась. Вместе с усиливающимся голосом Варвары Паниной в зал стремительно вошла жена в темно-зеленом приталенном платье с широким поясом и в черных туфлях на высоком каблуке. На воротнике красивая гранатовая брошь, каштановые волосы собраны в высокую копну.
Она ослепительно улыбнулась, показав ровные перламутровые зубы, и осведомилась:
– Как я тебе?
– У меня нет слов! Очаровательна, как всегда. Другой ты просто быть не можешь.
– Значит, ты одобряешь мой выбор? А то я даже не знаю, какое платье надеть.
– Очень хорошо, когда есть из чего выбирать. Сегодня в театре ты всех сразишь своим нарядом.
– Ты у меня такой милый, – сказала жена, наклонилась и поцеловала мужа в щеку, окатив тонким ароматом духов. – Это ведь все благодаря тебе. А ты чего не собираешься?
– Все думаю, какой мне повязать галстук, – улыбнувшись, отвечал Глеб Сергеевич.
Лариса отнеслась к такому объяснению со всей серьезностью, призадумалась на секунду и произнесла:
– Может, темно-синий в белый горошек? Он очень тебе идет.
– Ты находишь? – удивленно протянул Глеб Сергеевич. – Мне казалось, что он меня как-то старит.
– Скажешь тоже! Это в твои-то годы! Ты еще лет двадцать можешь ни о чем не волноваться. У тебя даже морщин нет! А из обуви что?.. Может, черные ботинки?
– Они мне немного натирают. Лучше коричневые. Они как-то поторжественнее будут. Все-таки в Большой театр идем. А помнишь, двадцать второго июня сорок первого мы пошли туда? Тогда там как раз была премьера оперы «Ромео и Джульетта». Больше она в Большом и не шла. Сегодня второе представление за всю войну.
– Помню, конечно. Вот только никто из нас тогда не думал, что война будет такой долгой.
В гостиную из кухни неслышно вошла Дарья, милое расторопное существо, помогавшее жене по хозяйству.
– Глеб Сергеевич, я у вас отпрашивалась позавчера. Вы мне сказали, что отпустите меня сегодня пораньше. Родственница приезжает. Ее нужно встретить и…
– Помню, не забыл, – перебил девушку Серебряков.
Не самое хорошее время, чтобы отпускать домработницу, оставлять квартиру без присмотра. По Москве прокатилась череда краж, бо́льшая часть из которых так и осталась нераскрытыми. В уголовном розыске существовало предположение, что в столице действовали
