Черный Лев - Джуд Деверо

– А тут еще сэр Томпкин приезжает завтра, и слугам придется… – проворчала она, но тут же осеклась и рассмеялась. С годами она становится слишком похожа на Уильяма! Заранее расстраивается по всякому пустяку и боится любого события! В конце концов, даже Черный Лев всего лишь человек!

Удовлетворенно кивнув, леди Мелита поправила на голове длинную полотняную вуаль, ниспадавшую ниже плеч: она гордилась своей все еще красивой шеей и поэтому не носила барбетт, завязывавшийся узлом на горле. В последний раз оглядев себя и удостоверившись, что все в порядке, хозяйка спустилась вниз приветствовать гостя.

Уильям, отец Лайонин, был очарован графом Мальвуазеном. Истории, ходившие об этом человеке, были явно преувеличены, с мужской точки зрения. Уильям украдкой поглядывал на правую руку Ранулфа, отмечая бугры мышц, туго обтянутые кольчугой. Ходили слухи, что Черный Лев мог на полном скаку разрубить надвое дубовый столб толщиной четыре дюйма. Уильям втайне надеялся убедить графа продемонстрировать столь невероятный подвиг. Поразительно, что кольчуга графа посеребрена!

Уильям с горьким юмором подумал, как сложно было снабдить каждого из его двенадцати рыцарей самой простой кольчугой. А этот щеголь словно собрался на турнир! Даже его люди были великолепно одеты – в доспехи, выкрашенные либо в зеленое, либо в черное: цвета Мальвуазенов.

– А вот и моя жена, леди Мелита. Познакомься: это Ранулф де Уорбрук, третий граф Мальвуазен.

Услышав тираду Уильяма, Ранулф с легким удивлением вскинул брови.

– Для меня наше знакомство – большая честь, миледи, и я надеюсь, что мой приезд без приглашения не доставит вам больших неудобств, – с поклоном заметил он.

Уильям вечно обвинял Мелиту в слишком поспешных суждениях, и потому она перестала откровенничать с ним, часто выжидая неделями или даже месяцами, пока он придет к тому же мнению, которое она составила за несколько секунд. И теперь острый ум сослужил ей неплохую службу: она мгновенно поняла, что за человек Ранулф де Уорбрук.

– Вы всегда желанный гость в этом доме, сэр. И оказали нам огромную честь… Мы рады вашему присутствию и сделаем все, чтобы здесь вам было хорошо.

Ее тон изменился на середине фразы, от официального до искреннего и теплого, ибо этот молодой человек понравился леди Мелите.

Ранулф даже растерялся от неожиданности. Обычно матери, имеющие дочерей на выданье, привечали графа за титул и деньги или просто побаивались, прознав о его репутации. Но в этой изящной миниатюрной женщине не чувствовалось ни алчности, ни страха.

– Прошу вас, сэр, садитесь у огня и расскажите о новостях. Здесь, в Лоренкорте, мы так редко принимаем гостей, – пригласила она, протягивая руку. Ранулф снова поклонился и повел ее к двум стульям, стоявшим у очага, в котором горел огонь.

– Но, насколько мне известно, в последнее время вас то и дело навещают молодые рыцари.

Женщина небрежно отмахнулась:

– Они мечтают посмотреть на Лайонин, узнать о приданом и пообедать за нашим столом. Приезжают, чтобы бахвалиться друг перед другом, выставляя напоказ свои достоинства. Ни у кого не хватает времени поговорить с пожилой женщиной, соскучившейся по новостям. Но вы, надеюсь, посидите со мной и все расскажете?

Уильям встал за спинкой стула, чувствуя, как подкашиваются ноги. Мелита, разумная и рассудительная женщина, взяла под руку самого свирепого рыцаря во всей Англии и повела в уголок, как старую сплетницу! И что там она плела насчет желания рыцарей взглянуть на Лайонин и узнать о приданом? Такие подробности вряд ли прилично открывать чужому человеку! Нет, нужно построже поговорить с ней!

– Опишите эту новинку, называемую пуговицей! – попросила Мелита.

– Это такое украшение на крошечной ножке, которое пришивают к одежде. Женщины делают прорезь на другой стороне сюрко или камизы и продевают сквозь нее пуговицу. Получается модная застежка.

– Значит, больше нам не придется пришивать рукава на туники.

Уильям опустился на скамью у огня. Черный Лев, величайший воин во всей Англии, а может, и во всем христианском мире, рассуждает с его женой о модах?!

Мелита обернулась к мужу и с милой улыбкой попросила:

– Дорогой муженек, не пошлешь ли Люси за Лайонин? Я желаю, чтобы дочь представили нашему гостю.

– О, какой же он красавец, этот Черный Лев! – выпалила запыхавшаяся Люси. – Волосы завиваются на шее, совсем как когда-то у моего мальчика.

Люси, хоть и гордилась сыном, ставшим монахом-бенедиктинцем, временами грустила о нем.

– Высокий и сильный, а ваша матушка мигом его покорила. Он, можно сказать, ест у нее с руки. Может, он и великий воин, но, могу поклясться, человек добрый и мягкий.

– А как же насчет черных глаз и волос? Ты не испугалась?

– Честно сказать, было немного страшно, но твоя мать с первого взгляда распознала его натуру, а ей я доверяю.

Склонив голову, горничная вопросительно поглядела на Лайонин:

– Неплохо бы тебе получить такого муженька!

– Муженька?! Люси, да ты слышала, что о нем рассказывают?

– Сплетни! Уверена, в них и капли правды не сыщешь!

– Он граф, а графы не женятся на баронских дочерях. Что это тебе в голову взбрело? Ты знаешь, почему он приехал в Лоренкорт?

– Я… я кое-что подслушала. Лайонин старательно скрыла улыбку.

– Его брат – оруженосец сэра Томпкина, и, поскольку этот рыцарь скоро будет здесь, граф желает повидаться с ним.

– Что же, я рада, что в Черном Льве еще сохранилась любовь к родным. Говоришь, что мать спокойно беседует с ним и что он красив?

– Больше чем красив – прекрасен. Но если вы и дальше будете медлить, он состарится, прежде чем увидит вас.

Лайонин стала неспешно спускаться по каменным ступеням, касаясь выщербленных временем стен. Лестница закручивалась спиралью, заканчиваясь в большом светлом зале. Обнаружив, что руки ее дрожат, девушка попыталась успокоиться. В голове теснились истории, слышанные об этом человеке. Мнения о нем были крайне противоречивы.

Наконец она добралась до нижней ступени, приостановилась, расправила юбки, пригладила волосы и глубоко вдохнула, чтобы унять стук сердца. С этого места на темной лестнице она видела все происходящее в большом зале. В гигантском очаге горели целые бревна. На некотором расстоянии от рвущегося ввысь огня стояли два стула. На одном сидела ее миниатюрная мать. Лайонин не видела того, кто был рядом. Только руку в кольчуге, поблескивавшей матовым серебром в свете пламени.

Усилием воли заставив себя успокоиться, она посмотрела в противоположный конец зала, где в таком же очаге потрескивали поленья. На низких скамьях и устланном тростником полу сидели семеро мужчин, все в кольчугах и плащах с гербом Черного Льва, и тихо переговаривались. До девушки донесся веселый смех. Они совсем не походили на слуг дьявола. Скорее, на очень усталых людей.