Квест - Святослав Логинов

— Тур, я пришел за тобой. Мы пойдем в Запретные земли.

И Тур Вислоух не поперечил сеньору, а собрался и, оставив немалое хозяйство на взрослых сыновей, отправился на поиски верной смерти, ведомый слабой надеждой, что может быть удастся испросить у счастливого случая что-то полезное для всех лапотников.

О, если бы Квест был мужиком, он бы знал, чего пожелать! — Чтобы пчелы роились хорошо. Это невеликая просьба и значит желание будет исполняться долго. А можно, чтобы греча как следует родилась; это тоже на много лет. Он же понимает, если греча родится добрая, то будет и мед, потому что гречишного поля без пчел не бывает. Жаль, что Квест не мужик… он простак и не знает, чего ему потребовать у благосклонной судьбы.

Художник Лид Алвис пришел к ним сам и стал пятым странником. Алвис был невысок, коренаст и не было у него при себе никакого инструмента. Поэтому Квест и не знал, каким изящным ремеслом занимается попутчик. Но Алвис ему нравился — такой не подведет. А когда Семир подобрал для художника оружие: короткий клинок и полный набор метательных ножей, то Квест окончательно убедился, что Лид Алвис был выбран не потому, что он художник, а потому, что может за себя постоять. Испытывая ножи, Лид пятью бросками срубил четыре ветки с растущего неподалеку тополя. Квест ничего подобного не умел. Да и оружие у него, почитай, не было — ножик на поясе и дорожная палка с железным оконечником. Простаку в дороге оружия не полагается. Иногда Квесту становилось смешно, что мудрейший Шемдаль тоже был вооружен дорожной палкой. Хотя даже глупый понимает разницу между дубинкой простака и посохом мага.

Все остальные странники вооружились на совесть. Тур Вислоух взял в дорогу ременный аркан и железную рогатину, с какой ходят на медведя. Юстин Баз — кровельщик из Мертеля получил кривую саблю и пращу с набором свинцовых шариков, а уж Семир, казалось, имел при себе любое оружие, какое только изобрел хитрый разум, хотя на первый взгляд ничего кроме старого меча у воина не было.

Юстин Баз был мастеровым и шел загадывать желание для всех ремесленников. Глядя на тонкого гибкого парнишку, Квест лишь пожимал плечами. Будь его воля, он пригласил бы в поход оружейника или кузнеца. Кожемяки — тоже неслабые парни… Квест когда-то работал в кожевенной мастерской, соскабливал мездру с вымоченных шкур. Там он повидал, как работают кожевенщики и проникся к ним уважением. А что такое кровельщик? — одно звание, что мастеровой. И вообще, как он будет загадывать желание для всех? Давно сказано, что ножевщик игольщику не приятель. Вот разве что налоги всех давят одинаково. Должно быть, смягчения налогов будет просить.

Юстина тоже выбрал Семир. Когда пятерка будущих странников добралась к столице, там уже знали, что готовится поход в Запретные земли, и отовсюду сбежались толпы народу. Большинство желало просто поглазеть, но были и такие, что просили взять их с собой. Шемдаль и Семир, молчали, лишь покачивая головой в ответ на просьбы. А потом Семир вдруг кивнул, и молодой парень, в котором кроме фамилии ничего основательного не было, стал шестым участником экспедиции.

Дольше всего не могли найти купца, хотя уж этого добра в столице пруд пруди. И богатых, и победнее, и всяких. Каждый второй езживал в дальние страны, много кой-чего повидал и за себя постоять умеет. В поход идти купцы вызывались легче всех иных человеков. Знали, что даже если загинешь в Запретном краю, товарищи семью не оставят, всем базаром помогут. А что торговцам просить у неведомого Квест и знать не хотел. У купцов и без того мошна тугая, им от судьбы ничего не надо. Однако, шли, просились и получали отказ.

Так странники и пошли в сторону границы вшестером. И уже на полпути, в маленьком городишке Стомберге отыскали Орена Олаи. Шемдаль зашел в полутемную лавку, уселся на поспешно предложенную подушку и молча сидел полчаса. Хозяин лавки также молча сидел напротив и ждал. Потом волшебник, ни слова и не сказав, поднялся и вышел на улицу, а хозяин, кинув лавку, пошел за ним следом.

Так их стало семеро.

Если слишком молодой и хлипкий Юстин не вызывал у Квеста доверия, то уж купец и вовсе не понравился. Олаи был немолод, но худ и мал ростом. И главое — он был иноземец, велиец, приехавший по торговым делам и незаметно прижившийся на новом месте. Что из того, что он двадцать лет живет в Стомберге — чужак чужаком останется. У него волос не по-людски вьется, глаза круглые, что две монеты, и желание он, небось, скажет для своих велийских компаньонов.

Однако, взгляд мага остановился на иноплеменнике, и никто не пытался оспорить выбор.

Конечно, были и недовольные. Те, кто не попал в отряд и просто гадкие люди, которые сами и на день пути не подошли бы к пограничной речке, но умели ненавидеть тех, кто посмел рискнуть головой не для себя, не для всех, и неясно ради чего. Зачем такие завиды на свете живут, не скажет ни мудрец, ни простак. Однако, и среди этих никчемушников нашелся один, вздумавший оставить по себе скверную память. Притаился подонок в кустах ракитника, а дождавшись путников, метнул оттуда летучий крюк, метя в горло чернобородому Шемдалю. Квест и понять не успел, что случилось. Кусты дрогнули, впился в уши тонкий свист, а Орен Олаи вдруг расплылся в невообразимом прыжке, и в руке у купца возник вынутый из полета боевой крюк, сверкнувший любовно оттянутым, зазубренным жалом.

Второго крюка засидчику метнуть не дали, скрутили прежде чем злодей руку на отмах повел. Шемдаль неторопливо подошел, без улыбки заглянул в глаза неудачливому убийце.

— Что скажешь?

— Я… — натужно выдавил схваченый, — испытать хотел. Ежели вы и впрямь странники, то ничего вам не будет, а если нет, то нечего и народ смущать…

— Врешь, — так же спокойно произнес колдун.

— А если и вру, что с того? — Преступник задергался, не пытаясь освободиться, а просто от ненависти, — Домой меня отпустите, что ли? Сволочи! Вам лишь бы покрасоваться — посторонись народ, мы в Запретную землю идем, счастья немерянного просить, чтоб козлы доились и собаки мяукали! Да я бы вас своими руками…

— Давай, — согласился Шемдаль. — Крюк у тебя отняли, а руки покуда на месте.

— Ясно дело, — не слушая, хрипел засидчик, — с колдуном всякий дойдет. Пройдете как по скатерке, а потом всю жизнь будете нос задирать — мы, мол, странники, нам за сто верст кланяться надо.

— А что, — спросил смешливый Юстин, наклоняясь к связанному. — Пойдешь с нами восьмым? Тогда и тебе за сто верст кланяться будут.

Пленник дико скосил глаза.

— Ты, чо, сдурел? Восьмой на тот берег и ступить не успеет. И ваще, ты хоть знаешь, что там с людьми делается? Лучше здесь сдохнуть, чем туда соваться.