Амплуа Нефертити - Сергей Пилипенко

Считалось, что оно умирает, а на утро рождается вновь. Боги охраняли его от всего и наполняли землю теплом.

Увидеть, узнать, любить и умереть – таким был девиз тех, кто ожидал еще снаружи. Я же своего добился.

И вот она – царица и жрица небес. Я остановился. Остановился и жрец, указывающий мне дорогу, и посмотрел на меня.

– Что? Нездоровится? – строго спросил он, оглядывая меня с ног до головы.

– Нет, нет, – тут же опротестовал я его слова, – это я так, просто задумался.

– Смотри мне, не ври. Жрица узнает – будет тебе не любовь, а смерть долгая и мучительная на столе жертв, – предупредил он меня и снова подался вперед по тому же длинному коридору.

«Бог мой, – подумалось мне в ту минуту, – а вдруг, я болен, – сильная дрожь пробежала по всему телу, и я снова остановился, но лишь на секунду.

Снова взяв себя в руки, я зашагал быстрее, догоняя шагом быстро идущего жреца.

– Что это с тобой? – спросил он меня, не оборачивая головы, – Боишься, что болен? – спросил он на ходу.

– Да, боюсь, – честно признался я, втайне скрывая в себе немного растущую ненависть ко всему тому, что зовется любовью.

– Как, уже? – послышался мне вдруг чей-то мелодичный голос, и в ушах словно зазвенело.

– Что это? – прошептал я и остановился столбом.

Но ничего такого больше не продолжалось и мне пришлось снова догонять жреца, уводящего меня в какую-то другую вереницу ходов.

– Куда мы? – быстро спросил я его.

– Зачем тебе знать, – ответил тот, так же не поворачивая головы.

– Да, просто, – тихо согласился я и тут же громче добавил, – хочу знать, где умру.

– Ха, ха, – засмеялся чей-то голос у меня в голове, а жрец в это время остановился и, обернувшись, спросил у меня в упор.

– Ты что, серьезно болен? Есть еще время не угодить ей в лапы, – тихо прошептал он.

– Я.., не болен, – ответил я, – но мне почему-то страшно.

– Не бойся, – сурово произнес жрец, – ты не умрешь. Я знаю.

– Откуда?

– Оттуда, – ответил тот и показал пальцем вверх.

– Боги? – удивился я, хотя удивляться было особо нечему.

– Да, Боги, но и не только они, – как-то смутно прояснил он мне, – ладно, пойдем быстрее. Царица уже, наверное, заждалась. Ты ведь последний сегодня.

– Да, последний, – тихо ответил я и поплелся следом, лишь как-то издали ловя в голове мысль «тебя я сделаю первым».

– Что это? – снова подумалось мне, но времени уже не осталось.

За небольшим изгибом стены прямо перед нами выросла большая золотая комната, в которой с чашей в руках сидела сама царица.

– О, жрица любви, великая царица минов! – воскликнул жрец и упал на колени, склонив голову книзу и замирая на минуту в таком состоянии.

– Что ты? – спросила царица, гневно глядя на меня сквозь узкие щели маски, одетой на лицо.

Тут и я спохватился и быстро упал на колени, пресмыкаясь подобно жрецу и молясь в душе о великой пощаде.

– Встаньте, – как-то гордо произнесла царица и повелением руки подняла нас обоих.

Да, так и было. Именно так. Один взмах руки и нас, словно пушинок, подняло вверх.

– Обойдите стол справа, – распорядилась Нефертити и указала пальцем

куда.

Мы прошли в сторону и сделали так, как она говорила.

– Обойдите стол еще три раза, – снова сказала царица и так же указала рукой.

Мы сделали и это.

– Теперь, ты свободен, – сказала Нефертити, глядя на жреца, – поднимешься ко мне на рассвете. Я буду там. Иди.

Жрец снова склонился до самого низа и, не проронив ни слова, ушел прочь.

– Подойди ко мне ближе, – почти ласково сказала она и протянула свою довольно красивую руку.

Я подчинился и ступил ближе.

– Не бойся, грек, повинуйся слову моему, и ты возьмешь большее, нежели брал кто-то до тебя.

– А разве здесь можно что-то взять? – сразу спросил я и огляделся кругом.

– Да, можно. Но только не то, что ты думаешь, – улыбнулась она и тихо встала со своего небольшого стула.

– На вот, умойся, – сказала Нефертити и подала мне чашу.

Я взял ее одной рукой, а другой начал протирать свое лицо, раз от раза макая руку в воду.

– Довольно, – сказала царица и протянула руку, чтобы забрать чашу.

Я нежно передал ее в руки и стал столбом, уставившись на Нефертити.

– Подожди меня, – произнесла она и, повернувшись, вышла из комнаты.

Я огляделся по сторонам.

Страх мой немного прошел, но изредка все же меня пробирала какая-то зябь. То ли от прохлады, исходящей от мокрого пола, то ли от внутренних переживаний, так сильно на меня воздействующим. Я не случайно назвал комнату золотой.

Все в ней было из золота. Даже стул, разукрашенный камнями и отделанный многими рисунками, был золотой.

Стол был серебряный, но кайма шла позолотой. По крайней мере, мне так тогда казалось. Ножки стола прямые с лишь небольшими изгибами ближе к полу. Скорее он напоминал разделочную доску, так как был длинным и не особо широким.

Были какие-то ручки по сторонам, также из золота и была посередине одна роспись.

Какой там рисунок я не успел разобрать, так как моя фея вернулась.

Шагнув на одну из ступенек высокого ложе, также сделанного из золота, царица улыбнулась мне и протянула руку.

– Иди же ко мне, мой дорогой и сладкий. Я и не знала, что Боги пошлют мне тебя.

Я непонимающе посмотрел ей в глаза и робко ступил на ту самую ступень, что привела меня полностью к власти царицы над моим телом. Почему-то дрожь пробежала по всему телу, и я невольно содрогнулся.

Нефертити взяла меня за руку и, положив ее себе на плечо, велела идти вперед.

– Иди, радость моя, солнце дня, уходящего в ночь. Веди меня, свою царицу в ложе, где я предам тебя древу любви и заставлю забыть, кто ты есть и почему сюда пришел. Я расскажу тебе многое и многое расскажешь ты мне сам. Эта ночь любви соединит нас навек, а дальше ты сделаешь выбор сам. Либо будешь со мною вовек, либо станешь управой грозою.

– Чем, чем? – залепетал я на своем языке, еще не совсем понимая ее иноязычную речь.

– Это неважно, – тихо прошептала она. и провела пальцами руки по моим губам.

Мой рот сомкнулся и я, казалось, застыл навек. Что-то сладкое пробежало по телу, и я содрогнулся вновь, но уже тише. Так тихо, что сам удивился.

«Очевидно, я умираю от любви», – так сказала мне моя душа, так как я сам уже говорить не мог. Я где-то парил в облаках, и глаза мои были устланы белым туманом.

– Очнись, милый мой, – зазвенел у меня в голове чей-то голос, и я открыл глаза.

Это была она. И это не то слово. Она была без маски. Такое лицо я не мог видеть нигде. Я закрыл глаза и снова открыл.

– Да, это я, – снова зазвучал мягкий голос у меня в ушах, – как нравлюсь я тебе?

– Ты прекрасна! – восхитительно крикнул я, но голос мой где-то застрял внизу и наружу почти ничего не вырвалось. Губы подчинялись только ей

и словами больше я не возобладал.

– Слышу тебя, – пропел мне ее голос, – и знаю, что ты мне сказал. Верю тебе, – улыбнулась она вконец.

– О, Боги, – выдохнул я, – спасите меня. Она меня погубит.

Что-то больно укололо мне в сердце, и я вновь задрожал. Затем бессильно повалился на ложе, до которого мы, не знаю как дошли, и только смотрел ей в глаза.

– Любишь ли ты меня? – звенел голосок в моих ушах.

– А, что такое любить? – хотел спросить я вслух, но ничего не получалось, и только ум мой излучал это, хотя очевидно сама Нефертити меня понимала.

Она только кивнула головой и улыбнулась снова.

Я не знаю, сколько тепла выделилось из ее глаз, и я не знаю, достоин ли я был этого. Но я знаю точно – оно поразило меня внутри и сразило буквально наповал.

– Ложись ровнее, – мягко сказала она и обронила свою руку мне на грудь.

От ее прикосновения я содрогнулся. Нет. Рука ее не была холодной, горячей или какой еще. Она была просто рукой.

Рукой неизведанного ранее мне тепла. Она одаряла меня ним с ног до головы, и оно же ударяло во все мои затаенные места.

Наверное, я потерял сознание, но вскоре вновь обрел себя и увидел ее.

Царица нежно смотрела мне в глаза, и я спросил:

– Ты всем даришь свое тепло, о жрица любви и счастья?!

– Да, всем, – честно призналась она, не отрывая взгляда от моего лица.

– Но сколько его у тебя? Ты не иссякаема? – удивился я сам своему вопросу.

– Может и так, а может и нет, – улыбнулась она, – скажи: нравлюсь ли я тебе?

– Да, о царица небес. И я уже боюсь, что я тебя потеряю. Я это чувствую впервые. Но ответь мне еще на один вопрос, – продолжал я свое все тем же немым методом, заставляя свой ум трудиться, – откуда твое тепло?

– Оно с небес, – мягко сказала она и провела вновь пальцами по моим губам.

– О, Боги, я могу говорить, – сказал я и даже услышал свой голос, который

прогремел, как гром среди тихого дня.

– Тише, успокойся, – сказала Нефертити, – не говори так громко. Можно испугать тех, кто там остался за стеною, – она указала рукой куда-то вглубь