Рассказы из жизни А.П.Балаева - Александр Щербаков

Но Сережа мне покою не дает, проводит контроль позы, контроль жеста, контроль шага. Я все это проделываю, а у самого в голове, как сейчас помню, одно: «Мама-мамочка!» Перед носом у меня Орион, руки-ноги подсвечены, и топчусь это я передним коньком по Южному Кресту. Вот уж воистину неустойчивая ситуация!

В корабле в полумагнитном жилете невесомость почти не ощущается, а здесь уже невесомость полная. Чувство такое, что меня опрокидывает, опрокидывает, хочется в комочек собраться, вот сейчас кубарем покачусь! Присел я на корточки — легче стало. Взялся левой рукой за щиколотку — и вовсе хорошо. А то ноги куда-то в бесконечность уходят. Докладываю Сереже: все в порядке, приступаю к сканированию. А сам за пятку себя придерживаю, между прочим.

Ловил я эту штуку с перерывами три часа. Ответный импульс пришел на лазер с третьего квадранта. Было это вроде игры в кошки-мышки. Ничего не видно, только Сережа в уши бубнит, а я выслушиваю, высматриваю, где же мой «тук». Потом я сообразил, что «тук» сейчас на солнечной стороне, иначе бы я его увидел. Идет он вокруг корпуса по дуге эллипса, как я вокруг Земли, ткнется, отойдет, опять ткнется и выписывает сложную фигуру, вроде ромашки.

На солнечную сторону я выходить не хотел. Уж больно глаза слепит, надо поляризатор монтировать на шлеме, а он тогда был неудобный, больше мешал, чем помогал. Я решил ждать. Спускаюсь в корабль, кислородные патроны меняю и жду.

И вот наконец объявился мой «тук»! Выплыл он снизу, засиял в глаза, огромный, как планета. Пришлось мне таки поляризатор ладить. Пригасил я блеск, потихоньку разворачиваю корабль, чтобы «тук» сам ко мне в руки приплыл. Хорошо он плывет, не торопится, так что я успеваю к пульту сбегать.

На двадцати метрах дальномер мою планету уже не берет. Я с кошелем сижу и, вы знаете, не пойму, далеко мой «тук» от корабля или нет. А он как раз в тень корабля зашел и вовсе погас. Я его подсвечиваю. То есть ответный блик, то нет. И блик какой-то неопределенный, форма тела явно не сферическая, медленное беспорядочное вращение. И все мне мерещится, что вот он передо мной, руку протяни — возьмешь. Даже пару раз кошелем хлопал зря. Потом сообразил, велел Сереже молчать, а сам жду, когда «тукнет». Повернул Вселенную чуть-чуть, чтобы «тук» мой не на меня шел, а попал в борт рядом с люком.

Дождался я его, «тукнул» он, и накрыл я его кошелем. Ощущаю — есть небесное тело солидных размеров. Защелкнул я замок — и в корабль.

Кошель, он непрозрачный, но мягкий. На ощупь определил, докладываю: поймано цилиндрическое тело правильной формы, вероятнее всего, обломок какого-то спутника. Определил массу — почти килограмм, а вскрыть кошель до приземления не имею права во избежание потери стерильности. Порядок есть порядок. Поведение свободное, но не до беззакония.

Досиживаю я свою программу, и грызет меня неуемное любопытство: что же это такое я поймал? Ломал я голову, ломал — ничего придумать не могу. На этих орбитах вроде бы никто ничего не терял. Я уж всю статистику потерь и аварий с Земли затребовал. Были даже разрушения старых спутников, но все это на нижних орбитах. Обломкам сюда никак не попасть.

На метеорит вовсе не похоже. Форма правильная, явно рукотворная. Может, это обломок от инопланетного корабля? Если так, думаю, то мне уж так повезло, так повезло! Но тоже не верится. Скорость моего «тука» относительно меня уж слишком была мала, иначе бы я его не притянул. Или он так бы меня «тукнул», что мне бы не поздоровилось. Значит, тело явно земной системы. А может, это все же синельниковские хитрости! Но нет, Земля уж очень любопытствует. Задним числом я узнал, что конструкторам кошелей нагорело за то, что они их непрозрачными делали. Как будто для отходов он, простите, кому-то прозрачный нужен!

Велели мне показать кошель. Я его вертел перед камерой, вертел академики аж крякают и каждый раз предупреждают: «Не вскрывать!».

Я уж так с этим кошелем сжился, такого про его содержимое на досуге навыдумал — век бы с ним не расставался! Хотя и не оставляла меня где-то подспудно мысль, что это меня Синельников развлекает, чтобы я не заскучал. Выяснилось, что наши с Оскариком идеи — сплошная чушь и программу даже до конца вести не стоит, разве что для порядка. Не просить же новую! Подумал я и занялся фундаментальными частицами. Наладил фиксацию треков на монокристаллических пленках. Между прочим, оказалась ценная идея, даже авторское потом получил.

Долго ли, коротко — завернулся мой эллипс обратно. Все корабли такого типа, как мой, садились тогда на Луне. Там их использовали в качестве стройматериалов, а нашего брата отправляли на Землю на рейсовом порожняке. Сел я на Луну без приключений — и меня с моим кошелем мигом препроводили в сектор возвращения на Гагаринскую.

Встречает меня целая депутация и вежливо изымает у меня мой «тук» в мешке. На вскрытие. Смотрю, а там распоряжается знакомый парень, Володя Финкель, мы с ним вместе с Бюракане практику проходили. Я к нему — так, мол, и так, сделай вскрытие при мне. Он говорит: «Саня, не могу. Единственно, что могу, так это я тебе сразу после вскрытия позвоню. Не положено тебя снимать с обследования, а вскрытие будет часа через три. Земля торопит, всех любопытство заело».

Попробовал я было рыпаться — куда там! Медицинское начальство уперлось и ни в какую! «Не затем, — говорят, — мы вас полтора месяца в космосе держим, чтобы потерять весь материал». И ведут меня на тесты. Еле добился, чтобы мне разрешили наблюдать вскрытие по стерео. Иначе, говорю, я не сосредоточусь на тестах и результат выйдет осложненный.

Вот, значит, вызывают меня к стерео. Кошель мой под колпаком, Финкель манипулятором орудует, народу — толпа, все вокруг колпака сгрудились, мне ничего не видно. И звук отключен, попросить показать нельзя. Все руками машут, о чем-то спорят, и вид у всех какой-то недовольный.

— Ну что? Насмотрелся? — говорит начальник. — Я же тебе говорил, что ничего не поймешь. Ты лучше ложись-ка на спинку вот сюда и погляди вверх. Видишь, колечки висят на ниточках? Ну-ка, скажи, какое колечко ближе всех? А какое дальше всех? А какое больше всех? А какое меньше всех?..

Володя Финкель явился в перерыв.

— Отколол же ты штучку, Саня! — говорит.

— А что такое?

— Не заставляй, — говорит, — меня тебе рассказывать, что выудил ты в космосе не мышонка, не лягушку, а банку мясных консервов.

— То есть как? — говорю. — Какой же дурак ее там бросил?

— А вот так, — говорит. — И насчет дурака ничего сказать не могу. А очень бы хотелось, потому что, как тебе, может быть, известно, банка эта выпуска 1910 года, город Чикаго, фабрикант Армор.