Когда в доме одиноко - Клиффорд Саймак

Это заставило его наконец решиться; и он направился к телефону. Но кого ему вызывать, доктора или ветеринара? Он остановился на докторе, потому что существо находилось в доме. Если б оно лежало в сарае, он позвонил бы ветеринару.

Это была местная телефонная линия, слышимость - хуже некуда, и, поскольку Моуз был туговат на ухо, он пользовался телефоном довольно редко. Временами он говорил себе, что телефон ничуть не лучше других новшеств, которые только портят людям жизнь, и не раз грозился выбросить его. Но сейчас он был доволен, что этого не сделал.

Телефонистка соединила его с доктором Бенсоном, и оба они не очень-то хорошо слышали друг друга, но Моуз все-таки ухитрился объяснить доктору, кто звонит и что ему нужна его помощь, и доктор обещал приехать.

Облегченно вздохнув, Моуз повесил трубку и немного постоял, ничего не делая. Но вдруг его поразила мысль, что в лесу могли остаться другие такие же существа. Он понятия не имел, кто они, что здесь делают, куда держат путь, но не вызывало сомнений, что этот, на кровати, - чужестранец, прибывший из далеких мест. И разум подсказывал, что таких, как он, может быть несколько, ведь в дальней дороге одиноко, и любой человек - или любое другое живое существо - предпочтет путешествовать в компании.

Он снял с крючка фонарь и, тяжело ступая, вышел за дверь.

Ночь была темна, как тысяча черных кошек, и фонарь светил очень слабо, но для Моуза это не имело значения: он знал свою ферму как собственные пять пальцев.

Он спустился по тропинке к лесу, В этот час здесь было жутко, но Старый Моуз был не из тех, кто боится ночного леса. Продираясь сквозь кустарник и высоко подняв фонарь, чтобы осветить площадь побольше, он осмотрел поляну, где нашел существо, но там никого больше не оказалось.

Однако он нашел кое-что другое - нечто, похожее на огромную птичью клетку, сплетенную из металлических прутьев, которая застряла в густом кусте орешника. Он попытался вытащить ее, но она так прочно засела в ветках кустарника, что не сдвинулась с места.

Он огляделся, чтобы понять, откуда она попала сюда. Вверху над собой он увидел сломанные ветви деревьев, через которые она пробила себе дорогу, а еще выше холодно сияли звезды, казавшиеся очень далекими.

Моуз ни на миг не усомнился в том, что существо, лежавшее сейчас на его постели около плиты, явилось сюда в этом невиданном плетеном сооружении. Он немного подивился, но не стал особенно вдумываться, ведь вся эта история казалась настолько сверхъестественной, что он сознавал, как мало у него шансов найти ей какое-нибудь разумное объяснение.

Моуз вернулся к дому, и едва он успел задуть фонарь и повесить его на крюк, как послышался шум подъезжающей машины.

Подойдя к двери дома, доктор несколько рассердился, увидев стоявшего на пороге Старого Моуза.

- Что-то вы не похожи на больного, - сварливо произнес он. - Должно быть, не так уж вам худо, чтобы тащить меня сюда посреди ночи.

- А я и не болен, - сказал Моуз.

- Тогда зачем вы мне звонили? - рассердившись еще больше, спросил доктор.

- У меня в доме кое-кто заболел, - ответил Моуз. - Может, вы сумеете помочь ему. Я бы сам попробовал, да не знаю как.

Доктор вошел в дом, и Моуз закрыл дверь.

- У вас тут что-нибудь протухло? - спросил доктор.

- Нет, это он так воняет. Сперва было совсем невмоготу, но теперь я уже попривык.

Доктор заметил на кровати существо и направился к нему.

Старый Моуз услышал, как доктор словно бы захлебнулся, и увидел, что он, напряженно вытянувшись, застыл на месте.

Потом доктор нагнулся и стал внимательно разглядывать лежавшее перед ним существо.

Когда он выпрямился и повернулся лицом к Моузу, только безграничное изумление помешало ему окончательно выйти из себя.

- Моуз! - взвизгнул он. - Что это такое?

- Сам не знаю, - ответил Моуз. - Я нашел его в лесу, ему было плохо, оно стонало, и я не мог его там бросить одного.

- Вы считаете, что оно заболело?

- Я знаю это, - сказал Моуз. - Ему немедленно нужно помочь. Боюсь, что оно умирает.

Доктор снова повернулся к кровати, откинул одеяло и пошел за лампой, чтобы получше рассмотреть существо. Он оглядел его со всех сторон, боязливо потыкал в него пальцем и многозначительно прищелкнул языком, как это умеют делать одни лишь врачи.

Потом он снова прикрыл существо одеялом и отнес на стол лампу.

- Моуз, - проговорил он, - я ничем не могу помочь ему.

- Но вы же врач!

- Я лечу людей, Моуз. Мне не известно, что это за существо, одно ясно - это не человек. Я даже приблизительно не могу определить, что с ним, если вообще в его организме что-то разладилось. А если б мне все-таки удалось поставить диагноз, я не знал бы, как его лечить, не причиняя вреда. К тому же я не уверен, что это животное. Многое в нем говорит за то, что это растение.

Потом доктор спросил Моуза, где он нашел существо, и Моуз рассказал, как все произошло. Но он ни словом не обмолвился про клетку - сама мысль о ней казалась настолько фантастичной, что у него язык не повернулся рассказать.

Достаточно того, что он нашел это существо и принес его в дом, и незачем упоминать о клетке.

- Вот что я вам скажу, - произнес доктор. - Это ваше существо не известно ни одной из земных наук. Сомневаюсь, видели ли когда-нибудь на Земле что-либо подобное. Лично я не знаю, что оно из себя представляет, и не собираюсь ломать над этим голову. На вашем месте я связался бы с Мэдисонским университетом. Может, там кто-нибудь и сообразит, что это такое. В любом случае им будет интересно ознакомиться с вашей находкой. Они непременно захотят обследовать его.

Моуз подошел к буфету, достал коробку из-под сигар, почти доверху наполненную серебряными долларами, и расплатился с доктором. Добродушно пошутив над этим его чудачеством, доктор опустил монеты в карман.

Моуз с редким упрямством держался за свои серебряные доллары.

- В бумажных деньгах есть что-то незаконное, - не раз говорил он. Мне нравится трогать серебро и слушать, как оно позвякивает. В нем чувствуется сила.

Вопреки опасениям Моуза доктор уехал не в таком уж плохом настроении. После его ухода Моуз пододвинул к кровати стул и сел.

До чего же несправедливо, подумал он, что нет никого, кто мог бы помочь такому больному существу, никого, кто знает хоть какое-нибудь средство, чтобы облегчить его страдания.

Сидя между плитой и кроватью, Моуз слушал, как в тишине кухни громко тикают часы и потрескивают дрова.

Он смотрел на лежавшее перед ним существо, и в нем вдруг вспыхнула почти безумная надежда на то, что оно выздоровеет и будет жить с ним. Теперь, когда его клетка покорежена, ему волей-неволей придется остаться. И Моуз надеялся, что так оно и будет, ведь даже теперь в доме уже не чувствовалось прежнего одиночества.