Оптический обман - Грег Гамильтон

Эмили. Я выпишу! Пошли, боксер!..

Эмили увлекает Митча в скрытые от посторонних глаз глубины помещения. Эванс в некотором смущении следует за ней.

Билл. Похоже, шумеров погубила не только забота о здоровье друг друга. Надо будет обязательно сказать об этом профессору. Я думаю, знатоки разных языков до этого еще не додумались.

Звенит колокольчик, распахивается дверь, пропуская Еву Баландер. Человек проницательный наверняка разглядит в ней красивую женщину, несмотря на некоторую расхристанность в одежде, свидетельствующую о поспешных сборах, растрепанность прически, очки на носу и озабоченность в лице.

Билл. Миссис?..

Ева. Мисс!

Билл. Вы к нам?

Ева. Если ты сейчас скажешь, что бар напротив, я решу, что думала о тебе лучше, чем ты того заслуживаешь.

Билл. Я не скажу.

Ева. Скорей «да», чем «нет».

Билл. О чем вы, мисс?

Ева. Сейчас все выяснится.

Билл. Вам нужны очки?

Ева. У меня есть!

Билл. Микроскоп?

Ева. Есть другие идеи?

Билл. Подзорная труба?

Ева. Обойдемся без нее.

Ева срывает платье, швыряет его на спинку стула, остается в бикини, открывая взглядам знатоков очаровательные ножки, и с разбега водружается на прилавок.

Ева. Я откликаюсь на имя Ева.

Билл. Если вы решили добиться полного сходства с той самой Евой, то явно перебрали с одеждой.

Ева. Это легко исправить! (Делает попытку расстегнуть лифчик.)

Билл. Остановитесь, мисс!.. Я бы посоветовал вам одеться. У нас здесь приличное место! Вдруг кто-нибудь войдет?

Ева. Кого не восхитит пейзаж с участием эдакой красотки?

Билл. Разве что слепого.

Ева. У меня подозрение, что у вас здесь есть и такие!.. Закрывай свою гребаную лавочку и набрасывайся на меня скорее! Какой очаровательный диванчик!.. Да, и прилавок, признаться, тоже недурен.

Билл. Одевайтесь, или я позову полицию!

Ева. Скорее «нет», чем «да»!.. У нас демократическая страна! Кто, в конце концов, решил, что в бикини надо ходить по пляжу? Еще один намек на неконструктивность моего туалета, Билл – и полицию позову я. Попытка изнасилования – знаешь на сколько это потянет? А репутация?

Билл. Хорошо, хорошо!.. Можешь оставаться в купальнике… Ева. Трудно придумать менее подходящий туалет для посещения оптического салона.

Ева. Я просто хотела взглянуть на новые солнечные очки. Подойдут ли они к моему бикини?.. Кстати, предложи мне очки, Билл!

Билл. Только, пожалуйста, слезь с прилавка.

Ева. Скорее «да», чем «нет». Ничего не имеешь против диванчика? Я, правда, предполагала, что ты отнесешь меня туда на руках…

Ева вспархивает с прилавка и совершает посадку на диване. Билл, помедлив, выходит из-за прилавка, но устраивается за столом, опасливо поглядывая на Еву.

Билл. Может, объяснишь, что все это значит?

Ева. Приходит к мужчине женщина, сбрасывает с себя платье… Что бы это значило?

Билл. То, что женщина – ненормальная!

Ева. Эй, потише там, на барже! Я, между прочим, искусствовед, лучший знаток голландской живописи в этой долбаной стране!

Билл. Манера выражаться с головой выдает в тебе искусствоведа – как я сразу не догадался?

Ева. Интересуешься, что станет делать мужчина – настоящий мужчина – когда женщина начнет перед ним раздеваться и готова сбросить то немногое, что ее сковывает? Я тоже!

Билл. Но ведь мы не знакомы!

Ева. Не скажи, Билл. Я уже три месяца к тебе присматриваюсь! Недурен собой, умен – мне нравятся мужчины, с которыми, помимо всего прочего, есть о чем поговорить – неженат, не засматриваешься на баб, постоянно отвергаешь приставания этой гадкой Эмили, что лично меня всегда заставляло думать, будто ты ждешь другую… может, меня…

Билл. Откуда такие подробности?

Ева. С помощью самого мощного бинокля фирмы Шихофф, который мне удалось найти.

Билл. Вот оно что!.. Ты живешь в доме напротив?

Ева. На третьем этаже.

Билл. Что побудило тебя перейти к решительным действиям?

Ева. Я сделала свой выбор!

Билл. И кто же… он?

Ева. По-моему, я переоценила твои умственные способности.

Билл. Пожалуй…

Ева. Я не сторонница затягивать начало боевых действий, когда уже готов стратегический план.

Билл. Меня не привлекали к разработке этого плана.

Ева. А зачем? Я тебе нравлюсь?

Билл. Скорее «да», чем «нет».

Ева. Хватаешь на лету! Так чего же ты ждешь?

Билл. Для начала надо бы… о чем-то поговорить.

Ева. Потом поговорим. Удастся завязка разговора – знаешь сколько сразу найдется тем!

Билл. Я так не могу!

Из внутренних покоев доносятся стоны Эмили и характерное рычание Митча.

Ева. А кто-то вот может! Это, наверное, твоя змееобразная ассистентка с тем ученого вида типом.

Билл. Он действительно ученый. Профессор!

Ева. С виду уж слишком умен!.. В мужчине ничего не должно быть чересчур. Обычно, если у него что-то очень уж выпирает, то чего-то явно недостает. Тут могут быть неприятные сюрпризы. Лучше не рисковать.

Билл (прислушиваясь к звукам из внутренних помещений). Не похоже.

Ева. У тебя на уме только одно, дорогой! При такой сдержанности… Может быть, твоему ученому другу недостает интеллигентности? Многие из этих профессоров – такие мужчины!.. Впрочем, это еще терпимо. Так что, приступим?

Билл. Подозреваю, что у меня в роду не было мужланов.

Ева. Успокойся, милый, этим занимаются все: и мужики, и знать.

Билл. Может быть, нам следует начать с легкого, возбуждающего разговора о голландской живописи?

Ева (в сторону). Он знает, как меня остановить… Что ж, теперь уж точно «да»! (Биллу.) Что ты знаешь о голландской живописи, дорогой?

Билл. Ничего.

Ева. Значит, облегченный курс… Это не займет много времени… (Прислушивается к звукам из внутренних помещений.) Когда же они наконец угомонятся? Такой серьезный разговор… Итак, голландская живопись… Я тебе нравлюсь?

Билл. Ты уже спрашивала.

Ева. Спрашиваю еще раз… Глядя на меня, испытываешь ли ты состояние, близкое к восторгу?

Билл. Возможно.

Ева. Тебя ко мне тянет. Ты хочешь рассмотреть меня под разными ракурсами:, ближе, дальше, сбоку, спереди, сзади… Ты меня хочешь?..

Билл. О чем ты?

Ева. О голландской живописи, любимый. О ней можно говорить, когда ты видишь эти картины, когда испытываешь к ним – как бы это сказать поточнее – то же, что к женщине, которую ты страстно любишь… Хотя бы несколько полотен… Хотя бы одно… Великого Рембрандта или не столь именитых его соотечественников, которым в силу разных причин не суждено было стать великими, но которые – это сугубо между нами, потому что противоречит общепринятому мнению – были не менее талантливыми.

Билл. Талантливыми все не могут быть. Кому-то же надо быть бездарными.

Ева. Для чего?

Билл. Для контраста. Серая масса всегда удручающе безлика. Но как же на ее фоне играют другие краски!

Ева. Здорово сказано, Билл! Откуда такие познания?

Билл. Из созерцаний. В доме, где жили наши предки и где теперь обосновалась матушка, есть картина Рембрандта.

Ева. Ее подлинность установлена?

Билл. Конечно.

Ева. Я хочу взглянуть!

Билл. Для этого тебе придется одеться.

Ева. Я готова.

Билл. И два часа проболтаться между небом и землей в старой шарманке, именуемой самолетом. Это не здесь.

Ева. Тогда я, пожалуй, повременю… А где?

Билл. Я же сказал, в доме, где жили предки. Что с тобой, дорогая? Ты же собиралась приступить к реализации некого стратегического плана!

Ева. О каком плане ты говоришь, когда где-то на стене какого-то старого дома, всего лишь в двух часах лета, висит подлинный Рембрандт… Кстати, а что это за план?

Билл. Ты собиралась заняться со мной любовью.

Ева. Только не сейчас, Билл. Мне надо прийти в себя… Подлинный Рембрандт.

Билл (про себя). Как легко выбить из седла искусствоведа… Надо взять на вооружение. Это может пригодиться в дальнейшем. К сожалению, мои познания в живописи оставляют желать лучшего. Прекрасный повод расширить свой кругозор! Надо будет переговорить с профессором Эвансом – у него наверняка есть знакомые в соответствующих кругах.