Предел безнаказанности - Евгений Константинов

– Про что я и толкую. Окушка и ловите на мормышечку. А щучьего племени здесь нет. Нету! Перевелось все.

– Отстань ты от нас со своими щуками, – отмахнулся Слава. – Сам-то когда в последний раз рыбу ловил?

Гриня почему-то вздрогнул и, прищурившись, посмотрел на племянника.

– По весне и ловил. Ты, наверное, знаешь, что Палыч помер?

– Слышал. Убили его.

– Во-во, щучье племя, в тот день я как раз и ловил.

– За что убили-то? – спросил Виктор, до этого в разговор не вступавший.

– Видать, было за что. – Гриня снова несколько раз щипнул себя за кончик носа.

– Убийцу так и не нашли?

– Разве его найдешь, если никаких следов, никаких улик не осталось.

– Кому Палыч мог помешать? – пожал плечами Слава. – Может, на маньяка нарвался?

– Может на маньяка, а может, и помешал кому, – сказал Гриня устало. – Ладно, пойду домой.

– Бери удочки, да подтягивайся к нам, вместе половим, – предложил Слава.

– Нет. Ни к чему мне это занятие, – развернувшись, Гриня поспешил прочь.

– Странный какой-то дядя твой, – сказал Виктор, глядя ему вслед.

– Раньше совсем другим был, – согласился Слава. – После смерти жены сдал сильно. А насчет исчезнувшей из озера щуки мозги нам пудрил. И про плотину врал. Ее и восстановить-то было бы некому, если б прорвало.

– Что он, щуки для нас пожалел? Тем более, сказал, что рыбалка ему ни к чему.

– Да мудрит он что-то. Когда-то самым заядлым рыбаком в деревне считался. – Слава снял с крючка очередного окуня. И вскоре участившиеся поклевки заставили его на время забыть о дяде.

Вернувшись в дом, Гриня скинул шапку, разулся и со стоном повалился лицом вниз на диван.

Почему-то он был уверен, что по перволедью озеро посетит только один рыбак. Сам он всегда любил рыбачить в одиночестве и, возможно, поэтому ошибся в расчетах. На замерзшее озеро приехали двое. К тому же среди них оказался Славик, его единственный племянник, которого Гриня ни за что не желал подвергать даже малейшей опасности.

Хотя он и предупредил ребят о том, что щуку ловить бессмысленно, они могли начать блеснить окуня. Не исключено, что какой-нибудь ошалевший щуренок позарится на эту приманку, и одному из двоих «повезет» его выловить. Что делать ему, Грине, в таком случае? Господи, что делать?

Он вспомнил, с чего все началось…

Однажды погожим майским утром Гриня услышал хлопок выстрела со стороны дальнего леса. Там имелось небольшое болотце, из которого вытекал ручеек, впадающий в деревенский озеро. Кто-то явно браконьерничал, охотясь или на утку, иногда там пролетающую, или на щуку, поднимающуюся вверх по ручью на нерест. Как ревностный хранитель окрестных угодий, Гриня прихватил свою старенькую одностволку шестнадцатого калибра и побежал выяснять, не чужой ли кто «обнаглел в корягу» и посмел стрелять, когда охотничий сезон закрылся уже, как пару недель тому назад.

Он не придал значения начавшемуся в соседнем доме переполоху. Услыхав женские вопли, подумал, что его дружок Либоха ни свет, ни заря начал обычные разборки с женой. Но Либоху он увидел при подходе к болотцу. Из-за весеннего паводка под водой оказалась большая часть луга. Здесь, на прогреваемом солнцем мелководье, из года в год нерестились щуки. И сейчас одну из них Либоха суетливо разделывал на пригорке. Двустволка, из которой щука была застрелена, лежала рядом.

Гриня не уважал такой способ добычи. Заколоть рыбу острогой – куда ни шло. Еще лучше поймать в экран – небольшую квадратную сетку с деревянной планкой сверху и металлическим прутом снизу, или же по первому льду рыбачить с блесной или с жерлицами. Но только не убивать из ружья, это он считал самым злостным браконьерством.

Либоха успел опорожнить щучье брюхо, наполнив желто-красной икрой большой целлофановый пакет, и теперь тужился, отрезая ей голову.

– Ты что, Либоха, все щучье племя извести хочешь? – спросил Гриня. Браконьер дернулся и потянулся было к ружью, но, узнав соседа, успокоился.

– А, Гриня, привет. Ты когда-нибудь видел эдаких крокодилов? – Наконец-то, отрезав голову, он поднялся и пнул щуку ногой. Таких крупных экземпляров Гриня действительно и сам никогда не ловил, и не слышал, чтобы добывал кто-нибудь из местных. Даже обезглавленная, без икры и внутренностей, щука поражала своими размерами. Она и цвета была необычного – скорее золотистого, чем темно-зеленого.

– Да, здоровенную, ты маманьку загубил, – согласился он. – А икры-то сколько!

– Ага, – довольно засмеялся Либоха, смывая с рук сгустки щучьей крови. – Представляешь, каких котлетищ моя баба наготовит! Приходи вечером: мои котлеты – твоя самогоночка.

Но в тот вечер поесть щучьих котлет ни тому, ни другому не удалось. Вернувшись в деревню, они увидали в окружении толпы бабу Маню – Либохину тещу. С кулаками и проклятиями набросилась она на ничего не понимающего Либоху. Била его в грудь и кричала, что он изверг и убийца, пророчила гореть ему в аду и тому подобное. И только после того, как ее оттащили от зятя, а его, растерянного и злого, увели в дом, Гриня узнал, что примерно час назад жену Либохи обнаружили мертвой. В собственном доме она лежала посередине комнаты со страшной огнестрельной раной в спине, и выходило, что убить ее мог только муж из своего же ружья.

Ошеломленный Гриня пытался рассказать, что в то время Либохи дома быть не могло, как раз в то время он охотился у дальнего леса. Но его никто не слушал. Все удивлялись жестокости Либохи, делали различные предположения о том, как он будет оправдываться, и сколько теперь лет ему грозит отсидеть за решеткой. Вскоре Гриня и сам начал сомневаться в невиновности соседа и пришел к выводу, что, возможно, застрелив жену, тот убежал на охоту, чтобы создать себе алиби. Уже ночью, напившись-таки самогонки, он окончательно убедил себя, что все действительно так и произошло.

Либоху увезла милиция, жену его похоронили по всем правилам на деревенском кладбище, а еще через день померла баба Маня. Оступившись на крыльце дома, она упала и разбила затылок об одну из ступенек. Гриня здоровался с ней утром, когда отправлялся на рыбалку с экранами. В тот день он расставил эти нехитрые приспособления на поворотах ручья и до обеда поймал пару десятков окуней и одну неплохую щучку…

Со дня похорон бабы Мани не прошло и недели, как деревня узнала о гибели Сашки Будимова – молодого симпатичного парня, совсем недавно женившегося. Тело его с размозженной головой обнаружили в соседней деревне Богачево, недалеко от автобусной остановки, куда он направился утром, чтобы ехать на работу. Кто и зачем совершил это преступление, осталось тайной.