Третий лишний - Морган Рейн

Элдрин многозначительно икнул, пытаясь, сидя на стуле, сохранить равновесие. Вопреки логике своего друга по другую сторону барной стойки, он попытался ответить на его вопрос. Поздновато было после драки махать кулаками, конечно, но просто так взять и выкинуть всё произошедшее из головы он не мог.

Холи, его жена, теперь уже бывшая, не раз выговаривала ему это. Ставила перед выбором: “Работа или я!” – Элдрин прекрасно её понимал. Видеть мужа, дай Бог, раз в две недели. И то даже в эти редкие дни порой он срывался прочь по первому же звонку. “Я живу вдовой при живом муже! – кричала она, – Я бросила работу ради тебя, бросила всё! А что сделал ты, Элдрин, что?!”

Впрочем, её доводы очевидно не воспринимались всерьёз. И, больше того, со временем пополнили список причин реже появляться дома.

Её голос всё чаще срывался на крик. Осознав, что ставить мужа перед выбором "работа или я" бесполезно, она (уже несколько лет имея все основания считать себя сильной и независимой) сделала этот выбор сама. И выбрала не в пользу бывшего благоверного.

Но он, несмотря на это, ещё помнил, с чего у них всё начиналось. Помнил её прежнюю. Помнил её хрупкие плечи, которые он обнимал, прижимая к себе девушку, а после, забываясь, вдыхал запах её волос. Он помнил, и понимал, что сам же и сделал из этого ангела чёртову фурию.

– Может… к лучшему.

Элдрин вздохнул, отправляя внутрь очередную порцию выпивки. Всё-таки она ещё молода. У неё всё получится. А он… одному спокойнее, в этом за свою жизнь он тоже уже не раз успел убедиться.

Бармен, внимательно следя за гостем глазами, задумчиво кивнул головой.

– Ты уволиться не думал, Нэйл?

Посетитель удивлённо вздёрнул бровь, услышав вдруг подобный совет от принципиального холостяка.

– Уволиться? – переспросил Элдрин.

Уголки его губ насмешливо дрогнули. Пару секунд он пристально смотрел на бармена, а потом заржал в голос, так, словно бы его товарищ сморозил какую-то очевидную чушь. При том чуши там было куда больше, чем очевидного.

Мужчина молча опустил взгляд. Уволиться, уйти в отставку, отправиться в бессрочный отпуск… а ещё исчезнуть, раствориться или залечь на дно – обо всём этом он думал.

Но, словно змея, обвивающая его палец, он всю жизнь только и делал, что гнался за своими хвостами, в тщетной попытке обрубить их за собой, но один отрубленный, будто бы голова гидры, рождал на свет несколько новых.

Порой дело выглядело так безнадёжно, что казалось уж проще сдохнуть. Вот только, в отличие от своего наивного друга, Элдрин не надеялся когда-либо встретиться с ангелами, прекрасно понимая, что если кто-то и станет поджидать его за чертой – это точно будут не они. Потому задержаться на этом свете подольше всё-ещё было в его интересах.

Конечно, отправившись в запой, Элдрин выглядел на столько, сколько люди его профессии, как правило, не живут. Это не только не делало ему чести, но и не отменяло того факта, что люди его профессии не живут долго. И увольняются, как правило, сразу на тот свет, без промежутка на пенсию.

Но опуская даже всю скверность ситуации, Элдрин понимал, что его руки не могли ничего создавать. Всю свою жизнь он только и делал, что разрушал. Он мог разобрать и собрать почти любое оружие за несколько секунд. Мог придумать несколько способов убийства любым подручным предметом, будь то хоть чайная ложка. Мог прикончить всех присутствующих сейчас в этом баре этой чёртовой ложкой, и замести следы, будь у него в этом надобность (и чайная ложка, в конце-концов). В какой-то момент он вдруг почувствовал себя обделенным. Вся его жизнь предстала перед ним, как проклятый замкнутый круг. Киллер поднял на бармена растерянный взгляд.

– Я больше ничего не умею, Сэм, – признался он, наконец.

– Да ладно, – бармен фыркнул и, бегло окинув посетителя взглядом, будто тот пытался впарить ему свой кожаный плащ, скорчил недовольную рожу, – Ни за что не поверю. Ты, Нэйл, мужик неглупый, выкрутился бы как-нибудь. Я бы… – Сэм вдруг задумался, будто за этот плащ (который, в общем-то, был совсем неплохой вещью) ему предложили солидную скидку, – Я бы мог взять тебя к себе сменщиком.

Он сказал это и (опасаясь вежливого, но от того не менее ожидаемого указания двигаться по известному эротическому маршруту) скорчил неестественно умную рожу, чем мгновенно обратил всё вышесказанное в шутку.

– Но ты же выжрешь тут всю выпивку, Нэйл! – закончил он, наконец, свою долгую мысль.

Элдрин улыбнулся.

– Я подумаю над этим, Сэм, – пригрозил мужчина, наливая себе новую порцию.

– Ну что теперь думать, – бармен развёл руками, – Уж если всё упирается только в работу… её, как по мне, поменять куда проще. Чем скакать по судам и трепать себе лишние нервы. Меньше было б проблем на твою не трезвую голову.

– Какой к чёрту раздел имущества? – Элдрин скривил рожу, отправляя внутрь очередную порцию горячительного, – Пусть всё забирает, только, ради Бога, пусть отвяжется от меня!

Он, в общем-то, и сам уже не знал, готов ли был видеть свою визгливую супругу чаще, чем два раза в неделю. Которая (не иначе как от большой любви) пилила его с таким ударным энтузиазмом, как будто Нэйл засветился во всех смертных грехах, начиная с убийства известного президента, заканчивая не закрытым тюбиком зубной пасты. Причём о доброй половине этих смертных грехов несчастный наёмник даже и не подозревал.

Но, как бы то ни было, судить что-то по этому поводу теперь было не многим умнее, чем делить шкуру неубитого медведя. Который, при всём этом, отобрал у горе-охотника ружьё, а потом ещё и потоптался на нём сверху.

– Что… прям всё? – бармен покосился на него, вздёрнув бровь. На лице так и читалось – «А плащик-то, похоже, с дыркой в башке…»

Элдрин кивнул.

– Выкручусь уж как-нибудь.

Потом подумал, что кое-что всё-таки стоило бы забрать. Если Холи найдёт его тайник со взрывчаткой, это может вызвать у неё некоторые вопросы. “А впрочем, – подумал мужчина, – хрен бы и с ним!” – он залпом осушил очередной стакан, прикончив вторую бутылку. Бармен же покачал головой и принялся натирать полотенцем стаканы.

– Святой ты человек, Нэйл, – он закатил глаза и покачал головой.

Элдрин только лишь в который раз усмехнулся, и грустно посмотрел на пустую бутылку. В этот момент раздался звонок. Сэм скорчил гримасу, как будто готов был увидеть перед собой своего самого злостного должника и, слегка навалившись на стойку, посмотрел в сторону туалета, по пути к которому на стене висела