«Обучение Эммы» - Кэт Остен

Я решила, что он относится к тому типу профессоров, который придерживается Морального кодекса “Не трахаться со своими учениками “ или еще какого дерьма. Нравственность или нет, но он бы хотел этого. И он бы получил желаемое, если бы я не простонала его имя, когда его умелая рука проскользнула под мое платье и подобралась к моему слабому месту.

Не только его рука проследовала южнее.

– Тебе понравилось, – я посмотрела на него, словно обороняясь. – Я знаю, что понравилось. Я почувствовала это.

Мысли о том, как он ощущался в моей руке, снова заставили меня ерзать. Внутренняя часть моих бедер стала влажной от воображаемых картин, которые проносились в моей голове в течение последнего часа. Он скрестил руки на груди и пристально смотрел на меня, словно ему мерзко было даже вспомнить то, что он чувствовал ко мне, к моему кипящему жизнью телу. Я пробежала взглядом по его телу. У него был мозг и карьера ботаника, но он обладал телом и лицом чертовой модели журнала GQ. Он не был как все другие мужчины, не пропускающие ни одной юбки. Это было правило университета. Если Люк Фарадей будет проходить по тротуару, вы обернетесь, чтобы лучше рассмотреть его. Когда мой взгляд остановился на его промежности, руку болезненно защемило от воспоминания, как он ощущался в ней, и клянусь, он слегка толкнул бедрами вперед. Когда мой взгляд встретился с его вновь, румянец пополз по моей шее к лицу, он же

смотрел на меня так, что каждый нерв в моем теле напрягся.

– Да, мне понравилось, и, слава богу, что я не позволил этому зайти дальше ласк через одежду. Если бы мы сделали то, что ты планировала, и кто-нибудь из школы узнал бы об этом, меня бы выставили отсюда, – он сжал челюсти и

отвел взгляд, словно ему противно было смотреть на меня хотя бы мгновение. Меня заполнило чувство вины. И стыда. Он прав. То, что мы делали, ставило под угрозу его карьеру, если кто-нибудь узнал бы. Чтобы мы не делали, угрожало бы его карьере, если бы об этом стало известно.

Чувство вины и стыда заставило меня подняться со стула, смущение побуждало меня уносить свою задницу.

Я бы предложила себя ему, и его ответ внушал отвращение. Я бы добавила, что хочу его, и его ответ был бы отталкивающим.

– Мне жаль, – сказала я, спеша закончить, и сбежать наверх по лестнице,

умереть и никогда не появляться в своем классе снова.

Какой же я была идиоткой, если думала, что он хочет меня, даже если бы это был всего лишь легкий перепих для снятия напряжения.

Звук каблуков моих Mary Jane разносился по аудитории, пока я бежала по плитке, но его голос донесся сквозь шум.

– Слишком поздно извиняться. Слишком поздно.

Я остановилась, когда его слова дошли до меня. Озноб прошел по моей спине.

– Ты должна была упомянуть о том, что ты студентка до того, как прижалась ко мне своим телом в клубе и позволила моему языку проникнуть в твой рот. Ты должна была сказать мне о том, что учишься в моем классе до того, как взялась за мой член и дала ему ощутить твое прикосновение.

Все мое тело сотрясал озноб. Его голос изменился. Выражение его лица тоже

менялось. В его словах больше не было прежней решимости - это что-то другое. Не знаю, что, но во мне пробуждалась догадка. Интуиция подсказывала мне сбежать от этого человека, когда что-то опасное стало подкрадываться. Я осталась на том же месте.

– Я думала, что ты знаешь, – мой голос дрожал, сопровождаясь дрожью,

проходящей по телу. – Думала, ты запомнил мое лицо.

– У меня обучаются четыре класса. В каждом из них около шестидесяти человек. Я не признал бы тебя, даже если бы ты сидела каждый день в первом ряду и носила обезьяний костюмчик.

Он двигался за мной, так что я не могла его видеть, но его шаги эхом отдавались по залу. Я набралась смелости и не могла упустить момент.

– Лжец, – сказала я, уверенно и медленно, убеждая себя. – Ты знал мое имя с

первого дня, как вошел в класс. Ты знал, кем я была, когда лапал меня в

прошлые выходные, и знаешь, почему я здесь сейчас.

Тихий смешок раздался в комнате. Он прозвучал издалека.

– Почему ты сейчас здесь?

Когда я обернулась, то увидела, что Люк поднимается по лестнице в аудитории. Не зная наверняка, пытался ли он сбежать, скрыться от одержимой студентки или рассказать охране университета о том, что я пристаю к нему, я не хотела останавливаться. Я хранила эту тайну, сдерживала желание слишком долго. Пришло время ему узнать. Самому познать это. Как он поступит с этим – его выбор, но я больше не могла держать это в себе. Обернувшись, я встала. Блузка натянулась у меня на груди, а юбка задралась, пока я поднялась в полный рост.

– Я здесь, чтобы закончить начатое.

– Несколько поцелуев и потискиваний явно не начнутся снова. Если ты ждешь этого, то ты понятия не имеешь с каким мужчиной решила поиграть, – он остановился на лестнице, глядя вниз со странным выражением на лице.

Казалось, ему было больно. Когда его взгляд задержался на моей груди,

выражение лица стало страдальческим.

– И я не завершающий этап, черт возьми. Если это то, чего ты хочешь, то зайди в интернет и присмотри доставку интимных вещиц. Не забудь запастись батарейками.

Его слова ударили, как пощечина, но я продолжала идти. Чтобы я не говорила, чтобы не сделала… я хотела до него достучаться. Он что-то почувствовал в прошлую субботу. Он мог отрицать все, что хочет, но теперь Люк тоже что-то испытывал ко мне. Мой взгляд скользнул по его телу, оценивая, как оно реагирует на меня. Я немедленно заметила выпуклость, выпирающую под молнией. Это невозможно было не заметить. Моя киска непроизвольно сжалась, словно фантазии о нем наполняли меня.

– Ты говоришь об одном, – я обвела взглядом его промежность, прежде чем

посмотреть на него. – Но твой член говорит об обратном.

Он вздрогнул, когда вульгарные слова слетели с моих губ, но его свирепый взгляд померк.

– Эмма…, – осторожно начал он.

Вопросительно выгнула брови, шагнув к нему.

– Так кто теперь не знает мое имя?

Я сделала еще один шаг. Хотя нас разделяло примерно двадцать шагов, аудитория вокруг нас словно сужалась. Он помрачнел, взгляд стал более живым, и если он собирался продолжать бороться с этим, что ж, его право, но я дам ему попробовать то, чего он может лишиться, прежде чем уйду.

Пальцы расстегнули верхнюю пуговицу на моей блузке. Спустились к следующей и, хлоп, расстегнули и ее. Раздвинув края блузки в сторону, я убедилась, что он хорошо видит, от чего отказывается. Его взгляд задержался, разоблачая юношу. Он пожирал меня взглядом, побуждая продолжать. Очевидно, что он не стеснялся мысленно трахать меня. Он был здесь. Мужчина, прижимающий меня к стене на прошлых выходных и прижимающийся к моему телу своим. Человек, ради которого я носила