Осколки маски - Николай Александрович Метельский

сказать. И тут уж не важно, что мозги ему вправляет подросток. Хотя нет, простого подростка он послал бы на фиг, а вот наследника рода, слугой которого он недавно стал, выслушал. Не мог не выслушать.

— Вот и отлично.

— Но Мастера для таких поручений тебе все же найти надо, — выдал он неожиданно.

— Как будто Мастера под ногами повсюду валяются, — проворчал я.

— Я про пилотов так же думал, — усмехнулся он. — Но тут я тебе помочь могу: один такой Мастер недавно перебрался к северному КПП. И сидит он постоянно как раз на земле. Натурально под ногами валяется.

— Ха-а… — выдохнул я тяжко. — Не напоминай мне об этом типе.

— Поговорить с ним все равно придется, — ухмыльнулся Щукин. — Как ни крути, а он помог нам.

— Он из семьи предателей, не могу я его к себе взять.

— Ох уж эти ваши японские заморочки, — покачал головой Щукин.

— Тут даже не в традициях дело, — попытался я пояснить. — Скорее, в принципах. Простить эту семью — означает сдаться. Получается, они нас измором взяли.

— Это если просто простить, — заметил Щукин. — А Правый Глаз нам действительно помог.

— В чем именно? — приподнял я бровь.

— Задержал Виртуоза, — ответил осторожно Щукин. — Достойное и очень сложное для Мастера деяние.

— А если бы не задержал? — продолжал я спрашивать.

— Хм, — задумался он. — С такого ракурса я на ситуацию не смотрел.

— Вот-вот, — покивал я. — Меня бы все равно не взяли, слишком шустрый я для диверсантов. Меньше разрушений на базе? Да. Меньше смертей? Очевидно. Но мне лично-то за что его прощать? Даже не так: лично я за тех же спасенных наемников простил бы его. Только его. Но я наследник, мои решения — это решения рода. И прощать его и его семью от лица всех Аматэру? Для этого он как минимум должен спасти мне жизнь. Только вот это за пределами его возможностей.

— Ну да, — произнес Щукин задумчиво. — Действительно. Род не настолько слаб, чтобы прощать за подобное. Смелость? За это и деньгами можно заплатить.

— Видишь? Тут никаких японских заморочек. Просто старая история, которая могла произойти где угодно.

— Ладно, — вздохнул Щукин. — Как скажешь. Но ты подумай, как решить этот вопрос. Мастер-лучник нам точно не помешает.

— Клаусу об этом скажи, — отмахнулся я. — Пусть наймет старика. Тот же наемником был, может, и решит вспомнить былые деньки.

— Ты и скажи, — усмехнулся Щукин. — А я скоро в Токио еду, мне не до этого.

— А, — махнул я рукой. — Где там мой чай, кстати? Эйка! Пусти ко мне мой чай! — крикнул я.

* * *

При моем приближении, а подходил я к нему сбоку и чуть сзади, Шима поднялся на ноги и, повернувшись ко мне, поклонился.

— И как ты узнал, что это я?

Этот вопрос меня действительно интересовал, так как при приближении других людей Правый Глаз не спешил вставать, следовательно, он не только умудрился заметить заранее, но и опознать.

— Семейное камонтоку, Аматэру-сама, — ответил он. — В бою не очень применимо, а вот вне боя и перед его началом не раз выручало.

Удивил. Признаю, этот тип меня удивил. У этой семейки, оказывается, и камонтоку есть. То есть оно, конечно, почему бы и нет — семье Сугихара вполне достаточно лет, но как-то я об этом даже не думал. Спрашивать, что именно делает камонтоку Сугихара, я не стал, все-таки это личное.

— Может, у вас еще и Виртуозы были? — поинтересовался я, постаравшись не выдать удивления.

— Были, Аматэру-сама, — ответил он.

Совершенно спокойно ответил. Ни гордости, ни смущения, ни какой-либо другой эмоции старик не выказал.

— И мой род не взял вас обратно? — поднял я брови.

— То были благостные времена, Аматэру-сама, — пожал он плечами. — Виртуозов всем хватало.

Виртуозов никогда не хватает. Но думаю, он имеет в виду общую силу тогдашних Аматэру, из-за которой они сумели пересилить жадность.

— И вы до сих пор простолюдины, — покачал я головой.

— Сам удивляюсь, Аматэру-сама, — чуть вздохнул он.

— Так, может, ну его на фиг? — спросил я. — Смените фамилию, переберетесь в другую страну, благо тех стран полно, и заживете себе в удовольствие.

— А как же честь? — чуть улыбнулся он.

— Честь — слишком эфемерная штука, чтобы столетиями отказывать себе в том, чего вы достойны, — ответил я. — В чем ваша честь — сидеть у нашего порога и выпрашивать прощение, которое вам не нужно?

— Это слишком сложный вопрос, Аматэру-сама, — прикрыл он глаза и чуть склонил голову. — Может, нам это просто нужно?

— Тогда это не честь, а необходимость, — хмыкнул я.

— Еда тоже необходимость, но лишение себя еды во имя какой-то цели — уже достоинство.

— Все-таки достоинство, — произнес я, глядя в глаза поднявшего голову старика. — Не честь. Так какое нам дело до вашего достоинства? — Подождав немного, пока он ответит хоть что-то, вздохнул, так ничего и не дождавшись. — Уходите, Сугихара-сан. Ищите свое достоинство в другом месте.

— Наше достоинство не имеет никакого отношения к нашему раскаянию. — Заговорил он. — И к чести, которую я упомянул лишь для поддержания беседы. Мы лишь хотим исправить ошибку, допущенную нашим предком. Исправить, Аматэру-сама, а не выпросить прощение. Если вам нужна жизнь — берите ее. Я готов умереть здесь и сейчас. Если нужна служба, то я сделаю все, что вы скажете. Я не прошу смилостивиться над нами, я прошу шанса отработать эту милость.

— Отработать? — приблизился я к нему. — Эта игра между твоей семьей и моим родом идет уже восемь сотен лет. Знаешь, сколько мне потребовалось лет, чтобы из фактически сироты, сына дважды изгнанных, стать аристократом? Семь. Всего лишь семь лет. У меня была цель. А что делали вы восемьсот лет? Мне на хрен не нужна твоя жалкая жизнь, и жизнь твоей семьи тоже. Отработать? И как? Мне не нужна ваша отработка, я и без вас справлюсь. Ладно, забудем о этих сотнях лет. Что сделал лично ты, чтобы заработать прощение? Где ты был, когда Аматэру Атарашики в одиночку держала на плечах десять тысяч лет истории? Одна. Женщина. Нуждалась хоть в какой-то помощи. Где ты был? О каком достоинстве может идти речь, если вы лишь просите? О какой чести, если вы только говорите о ней? О каком раскаянии, если вы вспоминаете о нем, лишь когда вам удобно? Ведь как удачно ты пришел, как раз, когда у Аматэру появился новый наследник. Принятый. Не успевший пропитаться духом древнего рода. Уж он-то может и соблазниться Мастером-лучником. Я собрал свое богатство и эту армию в одиночку, будучи простолюдином. Подростком. А что ты сделал, чтобы заработать