Рядом - Мария Зайцева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Особенности вступления в студенческие сообщества
– И вот ты представляешь, меня поставили на стул в носках, вокруг накидали битых бутылок от пива, завязали глаза. – Кэти лениво перебирала редкие волоски на груди Стивена, гадая, зачем он вообще их оставляет, не сбривает, это же убожество какое-то, вполуха слушая его рассказ об испытаниях новичков в Йеле, – и начали мне задавать вопросы по истории университета, истории братства… Сложные очень. И, если не знаешь ответ, или неправильно говоришь, то все орут: «Прыгай! Прыгай!». А там стекло внизу…
– И что? – Кэти потерлась щекой о грудь Стивена, прихватила мягкими губами сосок, – прыгнул?
– А куда деваться? Сама понимаешь, что, если не прыгнешь, то путь в братство навеки закрыт…
– И что? Порезался?
– Ты представляешь, они, пока я отвечал, успели заменить бутылки на чипсы! Я прыгнул, такой хруст раздался страшный… Бррррр… Думал, все, ноги до кости порезал, и от шока боли не чувствую…
– Да, – Кэти сочувственно посмотрела на Стивена, – какой ужас, милый…
– Да уж, много чего пришлось пережить… – Стивен ободряюще провел пальцами по щеке девушки, – вам-то проще, девочкам, таких строгих правил нет. Ты сама была в сорорити (прим. здесь: женское студенческое сообщество)? В своем универе?
– Нет, милый, – Кэти нахмурилась чуть-чуть, – я всегда заучкой была, ходила только на занятия и в библиотеку…
– Да ты моя скромница, – Стивен мягко опрокинул Кэти на спину, лизнул шею.
Кэти, незаметно морщась от неприятных ощущений влажного языка на коже, обняла парня, с готовностью раздвигая ноги. С готовностью, но чуть покраснев. Скромно.
Как она была счастлива тогда, пять лет назад, поступив в универ! Не самый престижный, не Йель и не Принстон. Туда даже с ее бешеной бульдожьей хваткой было не попасть. Биографией не вышла. Но Хьюстон тоже был неплох. Вот только соседки по комнате смотрели с пренебрежением. Оно и понятно, от Кэти за версту несло трейлерным городком. Кэти тогда закусилась по полной. Нашла две подработки, официанткой и посудомойкой. Главный их плюс был в ночных сменах и удаленности от студгородка. Через пару месяцев она уже ничем не отличалась от своих веселых, богатеньких однокурсниц. Разве что круги под глазами приходилось серьезно тоналкой мазать. Симпатичную первокурсницу стали приглашать на вечеринки для новичков. Кэти ходила. Смотрела, как отжигают девочки из братства. Они тогда казались ей нереально крутыми.
Принадлежать к их кругу – это был высший пилотаж.
Кэти, после того, как, несмотря на визги матери и многозначительное неодобрительное молчание Рика, все же поступила туда, куда хотела, вообще никаких препятствий перед собой не видела. Только цель. Если для того, чтоб закрепиться в кругу богатых, нужно попасть в сорорити, то она это сделает. На очередной вечеринке подружка отвела ее к девочкам из клуба. Кэти слушала внимательно. Мотала на ус. Испытания. Да. Она готова. Увлеченная и воодушевленная открывающимися перспективами, она не заметила многозначительных переглядок холеных девок. А дальше…
О том, что было дальше, Кэти помнила смутно. Урывками.
Вот она на столе, в одной футболке, без лифчика, и ее поливают сверху пивом, а ей смешно, весело! И все вокруг смеются и веселятся.
Вот ей дают еще выпить и тащат на барную стойку танцевать. И почему-то, кроме нее, никто не танцует.
Вот ее подначивают подойти к самому главному задроту вечеринки, непонятно, как попавшему сюда, и поцеловать. И она идет и целует.
Потом провал.
Пришла в себя Кэти на заднем сиденье, в машине. В движущейся куда-то машине. От грубых прикосновений к груди. Вскинулась, отшатнулась.
– Эй, братья, она очухалась! – голос был незнакомый. А вот лицо… Лица. Трое парней, старшекурсники. Она их в университете видела не раз.
– Ну что, малышка, укачало тебя? – с притворной заботой наклонился к ней тот, кто сидел рядом, опять мазнув рукой по ее груди.
Айк. Да, его зовут Айк.
– Куда… – Кэти закашлялась, голова мучительно ныла, перед глазами все плыло, – куда мы…
– Да тут, недалеко.
Кэти откинулась на спинку сиденья, подышала, пытаясь прийти в себя. Чем ее накидали? Почему она здесь? По голой ноге поползла рука, Кэти гадливо дернула коленкой. Понятно, почему. Но как?
– Ты чего, малыш? Не помнишь ничего? – Айк переглянулся с парнем с пассажирского сиденья, тоже развернувшимся к ним и не сводившем с Кэти тяжелого взгляда, – это же испытание. Тебе Бет не объяснила разве? Мы из SAE. Это заключительный этап. Окончательная проверка. Будешь послушной – и все, считай ты в братстве.
Кэти перевела взгляд с Айка на парня на пассажирском, все еще многозначительно пялящегося на ее ноги, вздрогнула от омерзения. Нет уж. На такое она не соглашалась.
– Нет. Я не согласна. Машину останови.
Она старалась говорить уверенно, смотреть прямо. Главное, чтоб остановились, выпустили ее. Плевать, где, разберется. Кэти нащупала сумочку, порадовавшись, что многолетняя привычка намертво вцепляться в свое имущество и сейчас не подвела.
– Не тупи, малыш, ну куда ты пойдешь? – у водителя был низкий хриплый голос. И ни малейшего намерения останавливаться.
Кэти сунула руку в сумочку, нажала на быстрый набор. Ни на что не надеясь.
Три месяца назад она окончательно порвала с прошлой жизнью. Сбежала, бросив все. Бросив Рика. И, наверно, уже поздно было. Но других шансов спастись не находилось.
– А мы где? Куда едем? – она деланно спокойно огляделась, старательно игнорируя руку на своем бедре, опять поползшую вверх.
Не будут же ее трахать на ходу? А так, пусть полапает.
– В сторону Спринга едем, малыш, там мотель есть.
– Какой? Ранчо? – Кэти ни одного мотеля больше не помнила, рубанула наугад.
– Зачем нам Ранчо, детка? Там слишком шумно. Нет, в Фортуну поедем. Ты уже не против, я смотрю?
– Ну
