Анна - Захар Сергеевич Левин

выяснения причин смерти. Отдел по особо важным делам несколько оживился в тот день. Давно уже не происходило ничего подобного, и его сотрудники даже растерялись от неожиданности. В кабинете Черемцова стоял запах кофе, который сбивал дым сигарет. Напарники с удовольствием потягивали сигаретку за кружкой кофе, Сергей Сергеевич рылся в бумагах и папках шепотом ругаясь ,на беспорядок в бюро.

– Я думаю ее убили.– разрезал воздух своей теорией Виктор.

– Твоё дело не думать, а собирать улики. – недовольно буркнул Черемцов, делая глоток кофе.

– Если я буду собирать улики не думая, то что же у меня получиться?.– не довольно возразил Виктор.

– Ты со мной перепираться решил?– оглянулся на Виктора Сергеевич,– Ну-ка быстро дуй в морг и выясни причину смерти! – скомандовал Черемцов и захлопнул дверцу бюро так и не найдя нужного документа. Виктор закрыл за собой дверь кабинета в легкой растерянности. Нет, это не было обидой на начальника за грубость, он уже давно привык к особой манере общения Черемцова. Кадры трупа Марии, висевшего на веревке, будоражили его разум, и мысль о том, что сейчас он снова увидит эти выпученные глаза на столе патологоанатома еще больше терзали его сознание и непроизвольно вызывало мышечный тик в правом плече Вити, от чего он разминал руку пока направлялся в автопарк.

Анна стояла на утренней литургии держа свечу в руках, выражение лица ее стало каменным, будь то ничего и не происходило вовсе. Хотя осмелюсь предположить, что есть такой тип людей, который от усталости и нервных срывов становиться не способным выказывать какие-либо эмоции до тех пор пока полностью не восстановится в своём психическом состоянии. Голос Матушки Евлампии разносился по монастырю, звонко отражаясь от белых стен, украшенных фреской, с изображениями святых. Еле слышно было урчание голубей, что ютились на самом верху под куполом, проникая в здание через открытую форточку. Прозвучало громкое "Аминь", и все монашки перекрестились три раза, и выстроились в очередь на поцелуй иконы Пресвятой Богородицы. После следовал завтрак под чтение псалмов. Голос читающей сестры Елизаветы сопровождался тихим лязганьем столовых приборов. Переговоры во время трапезы в монастыре строго запрещены. Меню не блистало различными блюдами: щи с капустой, картофельное пюре да хлеб. За завтраком следовали послушания и монашки разбрелись каждая согласно своему занятию. Анна же выполняла работу по саду. Ухаживала за яблонями, вишней, персиками и прочими деревьями, что составляли сад, который, прошу заметить, был таким же прекрасным, как и его садовница. Послушания длились до четырёх часов по- полудни, и после чая читался канон Богородице по гласу Октоиха.

К этому времени Виктор уже добрался до морга, но прежде чем зайти закурил сигарету. Сию секунду зазвонил его телефон и, выдохнув первую порцию дыма, он ответил на звонок. Судя по поведению и лицу Виктора, как он аккуратно оправдывался и говорил, что у него все хорошо, можно было понять, что звонок поступил от его матери. Как не старались службы помешать СМИ огласить происшествие на всю страну, дабы не поднимать панику, все равно нашлось издательство, что завладело кое-каким видеоматериалом, снятым из толпы зевак. Матушка Виктора впала в стрессовое состояние от таких новостей, и поспешила предупредить сыночка быть аккуратным. Как же все-таки забавны отношения матерей и сыновей, здоровенная детина в кожаной куртке уговаривает милым голоском не волноваться о его судьбе. И заканчивая разговор тихим: "И я тебя тоже", сыночек позвонил в дверь морга. Громкий щелчок магнита двери сопроводил появление Вити в коридоре, на которое выскочил пузатый патологоанатом. Очки с круглой оправой, низкий рост, слегка писклявый голосок – самые характерные черты для людей такой профессии. Всё утро пузатый причитал о совершенной им ошибке, а заключалась она в том, что совсем недавно, на днях, он переехал из соседнего города А., в котором и видеть не видывал таких ужасов. Его голосок звенел на всё здание, вымещенное белой плиткой до середины стены по высоте, а выше, как и полагалось во всех подобных заведениях, поверхности были побелены.

– Ну да ладно, перейдем к делу. – сказал пузатый, после очередного сетования на свой неудачный переезд.– И так, женщина умерла от разрыва сердца, что было вызвано скорей всего тяжелейшим испугом. Но, спешу оправдаться, я не могу понять до повешания или после, или во время его произошел разрыв. Увечья на шее выглядят такими же, если позволите выразиться, "свежими" как и нарушение целостности органов внутри тела. Остаётся только предположить, что бедная: а) увидела что-то такое ужасное, что была напугана до смерти, а после дабы замести следы убийца решил инсценировать суицид. б) это действительно было самоубийство и бедняжка уже в полете перенесла испуг такой степени, который способен разорвать сердце.– систематически завершил пузатый, сняв очки и протирая их об подол халата.

– Вот, пожалуйста, мой отчёт, надеюсь он вам поможет в вашем не легком деле. – заключил доктор и передал папку Виктору. А тот, в свою очередь, не проронил ни слова за своё пребывание в морге, что весьма странно было для доктора, ведь вопросы это неотъемлемая часть работы следователя. Отогнав от себя это назойливую мысль, доктор закрыл дверь морга и направился по коридору, шаркая подошвой туфель. Час пик застал младшего следователя по пути обратно в отделение, а по прибытии было уже поздно. Все сотрудники, за исключением охраны и патрульных полицейских, уже покинули свои кабинеты, находясь в тех же пробках по пути к своему дому. Охранник проводил Виктора со словами "Давай, давай, до завтра" и захлопнул передную дверь министерства.

Глава II

«Среди чужих смертей о своей не думаешь»

Анна сидела в своей кельне перед зеркалом далеко за полночь. Две свечи, стоявшие на комоде, еле справлялись с мраком. Особенно темная ночь царила на Западном поселке, предшествие чего-то ужасного улавливалось во всем вокруг. Анна скинула апостольник и принялась расчесывать волосы. Так старательно и нежно, движениями своей легкой и худой руки, она положила всю прядь волос своих на левое плечо. С минуту, будто находясь под гипнозом, она всматривалась в свое отражение, после взяла ножницы и отрезала небольшую прядь. Потом еще и еще, она резкими рывками кромсала свои белоснежные локоны, уничтожая всю красоту своего образа. На последней пряди она сбавила темп и всмотрелась пучок волос, из них шла кровь. Ощупав всю свою голову, она пришла в шоковое состояние, все было в крови от волос. Она подняла свой напуганный взгляд на зеркало, но вместо своего отражения увидела Марию. Растянутая шея от веревки еле держала ее голову прямо, а выпученные глаза бездушно смотрели на Анну. С глубоким вздохом она приходит в себя ранним