Кайф в конце командировки - Юрий Дружников

Нерусское, стало быть, слово "кайф", а очень даже неплохо прижилось у нас. Видимо, не случайно. Что-что, гулять мы умеем не хуже турецких султанов.

Вот и теперь, в Пензе, вся неделя была смурная. И эта история с подачей компонента: может, главный прав, что транспортер долго не выдержит. Сейчас можно об этом вспомнить, а можно и не вспоминать. Ну их всех в тартарары! Полудин кайфует или, как раньше говорили, кейфствует.

Как тогда на лугу, Полудин перевернулся в кровати на живот и потянулся. Водка активизировала ум. Он взбил подушку кулаком, глотнул для оптимизма из горлышка еще глоток, заев опять хлебом, перетянул журнал на подушку. Всю страницу занимала серия фотографий: раскладка по элементам прыжков с шестом. И статья тут же. Вот какая схема: фибергласовый шест фактически сам подает тело весом килограммов под семьдесят пять к пятиметровой высоте. Там тело находится долю секунды, но этого времени вполне достаточно для того, чтобы сделать человека чемпионом мира.

Вдруг остро захотелось разбежаться, опереться шестом, чтобы тот упруго подался, а после, распрямившись, поднял персонально его, Полудина, над землей. Студентом он немного занимался легкой атлетикой, пока лень не одолела. Сейчас и поговорить-то о спорте толком некогда, да и не с кем. А подпрыгнуть охота! Есть профессии прыгучие, которые толкают на вершину. И есть ползучие, в которых одни бугры и кочки. Идешь, спотыкаясь. Но можно уравнять шанс - поставить транспортер для подачи спортсменов к планке одного за другим. Вот тут-то и зарыта собака.

Полудин замурлыкал и закурил, почувствовав, что выходит на большие социальные обобщения. У спорта и техники противоположные задачи. Спорт заставляет трудиться, техника старается избавить от труда. Хотя... есть, в данном случае, есть у них нечто общее. Ведь транспортер-то, который мы делали, вообще не нужен! Компонент можно доставлять раз в пять минут так, чтобы подающее устройство быстро сматывало удочки из зоны высокой температуры. К черту транспортер, который коллектив проектировал полтора года. В трезвом виде проектировали, не поддали для вдохновения, вот и не вышло соображения. Надо, как в прыжках с шестом: добрался до планки и катись вниз.

Дотянуться до портфеля - дело секунды. Полудин вытянул несколько листов чистой бумаги, карандаш и стал быстро набрасывать схему. Собственно говоря, все примитивно. Рядом с бункером, на той же высоте, туда-сюда ходит механическая рука: ухватила компонент в бункере и отошла, ухватила и отошла. Все гениально просто. Можно приехать в Москву, согласовать это в отделе, провести совещание у главного инженера, одобрить в главке, и на полгода всему здоровому коллективу работы хватит. А так одному среднему инженеру вроде меня - два часа делов.

Он вскочил, вытащил из портфеля логарифмическую линейку, придвинул к кровати второй стул, отглотнул еще водки из горла, закашлялся (плохо прошла: сивухой, мерзавцы, народ травят) и убрал с глаз бутылку. Блестящая идея, чистая, без балды! Ай да Полудин, ай да сукин кот! Завтра покажу на заводе главному конструктору - тот опупеет.

Никто не отвлекал от дела, и сопутствовало состояние полной необязательности. Когда Полудин взглянул на часы, было пять минут первого. Тут раздался пронзительный звонок. Телефон звонил и умолкнуть не собирался.

3.

Никому из заводских он телефона не давал, да и сам его не знал. Жена не стала бы его разыскивать. Дежурная по этажу, вот это кто. Хочет, небось, выяснить, когда я освобожу номер. Полудин сбросил листки со схемами на пол, придавил логарифмической линейкой и, матюгнувшись, вскочил. Снял трубку и держал равновесие на пятках на холодном паркете.

- Добрый вечер!- сказал таинственный глухой женский голос.- Еще не спите?

- Кого вам?

- А вы разве не один?

На всякий случай Полудин оглядел комнату. Почесал одной волосатой ногой другую.

- Допустим, один, и что?

- А чего вы делаете?- продолжала выяснять она.

- В общем, это... ничего. Кайф ловлю.

- Кого?

- Не кого, а чего.

- И поймали?

- Допустим...

- Тогда поговорите со мной. Мне скучно.

Сонливость исчезла, уступив место мальчишескому любопытству, которого Полудин не испытывал много лет. Попросту забыл, что такое ощущение может быть. Его разыгрывали. Он понимал это и потому мог поддержать игру в том же духе.

Зацепив ногой, Полудин приволочил один мокрый ботинок, потом другой, сунул в них ноги, пожалев, что не захватил из дому тапочки. Это жена виновата, не могла напомнить. Он вытащил сигарету, закурил.

- Что вы курите?

- "Мальборо",- сказал он, скосив глаза на пачку "Примы".

- Не очень-то вы разговорчивый!- в трубке послышалась нота удивления.- Не хотите со мной поговорить?

- А вы откуда?

- Из Кишинева. Я вино привезла.

- Вино?!

- Что ж тут особенного? Ви-но. А вы кто?

- Так сказать, инженер.

- Откуда?

- Из Москвы.

- А у тебя жена есть?

- Жена?- он поколебался, заполнять ли по телефону эту графу анкеты, но охотно перешел на ты.- Допустим, есть. А у тебя?

- У меня ушел. Месяц прожили и месяц, как ушел. Не мужчина, тряпка. Подонок!

- Сколько тебе?

- Девятнадцать уже. Меня Ингой звать. А тебя?

- Виталий.

Надо было на всякий случай сказать любое другое имя, но уже слетело с языка.

- Виталий? Я думала...

- Что?

- Думала, что не Виталий. Виталий тебе не подходит.

- Как это - не подходит?

- Я видела.

Полудин посмотрел на часы: четверть первого. Ресторан внизу наверняка уже закрыт. Да и денег все равно нет. Как в объявлении на вокзале: "Граждане, едущие в командировку! Ресторан направо. Граждане, возвращающиеся! Кипяток налево". Бородатый анекдот, но живучий. А ведь выпить необходимо. Всегда в таких случаях с бабой надо выпить. Сперва напоить, это всем известно. К счастью, есть почти полбутылки водки, хватит.

Она прервала паузу.

- Ты почему молчишь?

- Думаю.

- Не думай, приходи в шестьсот восьмой.

- И у тебя есть вино?

- Раздала.

- Кому?

- Подонкам, которые разгружали.

- У тебя все подонки?

- Ты - нет. Не придешь, если нет вина?

- Приду!

Трубка упала на аппарат.

Виталий стал стремительно одеваться, словно мог опоздать.

4.

За тридцать пять лет жизни Полудину пришлось послушать немало историй о случайных романах и прочесть кое-чего, особенно в переводах иностранной литературы. Он и сам, когда начинался авторитетный мужской треп на эту тему, мог высказать мнение о женщинах и вспомнить несколько историй. Правда, чужих, которые он выдавал за свои.

Сам он для мгновенных любовных ситуаций приспособлен, видимо, не был и - стыдно признаться - не испытал их ни разу. Ходоком по бабам Полудин не родился, это уж точно.

Броских достоинств, которые сразу привлекают женщин, как мотыльков, Полудин не обнаруживал. В студенческие годы, когда мгновенно возникали и распадались пары, он в них не попадал. И не потому, что не хотел. Просто, чтобы заинтересовать своей кого-нибудь персоной, ему надо было долго ходить, доказывать, какой он хороший. Он начал нравиться, когда у него самого первое чувство прошло и возникли совсем другие отношения, почти родственные, и надо было жениться, что он сразу же и сделал.

Тихоне свет Виталию

Мы отдаем Наталию.

Держи ее за талию,

А после и так далее.

Это пели у них на свадьбе.

Наталья оказалась размеренным существом. Она ему соответствовала, жила с ним спокойно, без ссор, сотрясавших семьи знакомых. Он любил вваливаться вечером домой, жевать кофе, чтобы не пахло водкой, вместе ужинать, возиться с сыном, раз в месяц выбираться вместе в кино и раз в год - в отпуск.

Инженер Полудин на вопрос, давно ли он женат, серьезно отвечал: "Всю жизнь".

Телефонный звонок на это и не посягал. Он манил мгновенной доступностью. Он приглашал узнать наконец всем известное, но для Полудина почему-то запретное. Как съездить за границу: ничего особенного, если испытал.

Из зеркала в дверце шкафа на него поглядело лицо, слишком деловое для такого случая, и он попытался улыбнуться. Но получилось нечто нагловатое, ему не свойственное. Обеими ладонями он пригладил волосы и провел пальцем по щеке, поскольку настоящий мужчина должен быть не только слегка пьян, но и чисто выбрит.

Надо спешить. Бутылку он взял с собой.

Дверь номера, как на зло, заскрипела. Дежурная спала, положив голову на локоть. Она пошевелилась, глянула, куда он пошел, но ничего не сказала.

Он поднялся на этаж выше - слегка напряженный небольшой тигрик, готовый к прыжку. Нужно было взять с собой пижаму, чтобы переодеться. Все-таки пижама, как во французских фильмах,- это производит впечатление. Кстати, какие говорить слова? Нет в запасе ничего подходящего. Полудин вообще плохо умел говорить, когда необходимо, а без нужных слов может ничего не получиться.

У шестьсот восьмого он перевел дыхание. Потом решительно поднял палец, постучал и прижал ухо к двери. Послышались шаги, и он отодвинулся, спрятав бутылку за спину. Кто-то остановился за дверью совсем близко. Слышно было дыхание. Потом замок щелкнул, дверь приоткрылась.