Убийца, мой приятель (сборник) - Артур Дойл

Вот такое у меня тогда появилось хобби. И тут же – на ловца и зверь бежит! – в руки мне попадает английская библиография произведений АКД, изданная Gaby Goldscheider в 1977 году. После этого вопрос о собрании сочинений был, разумеется, решён: «виртуально» оно уже существовало и в нём всё было разложено по полочкам.

Благодаря этой библиографии я вышел в том числе и на три необычные книги: «My Friend, the Murderer», «Strange Secrets» и «Beyond the City». Все три – заметьте! – выпущены в удивительной стране под названием Соединённые Штаты Америки. О них (об этих Штатах) напоследок тоже скажу несколько «тёплых» слов.

Господин Панченко, один из новейших переводчиков Конан-Дойля, говоря о «лихих 90-х», даже косвенно обвинил меня, фамилии не называя, в сознательном (дальше шло многоточие, и потом было с политкорректной игривостью сказано) мистифицировании читающей публики. Глядя на всё из мудрого «сегодня», он, видите ли, отказывается предположить, что то была – или могла быть – добросовестная ошибка.

Поэтому мне теперь придётся, с небольшими сокращениями, привести своё имеющее прямое отношение к делу предисловие двадцатилетней давности, опубликованное дважды, причём один раз по-английски – в английской книге Конан-Дойля «Playing with Fire».

«Английский писатель Артур Конан-Дойль известен как создатель Шерлока Холмса и один из основателей детективного жанра. Несколько менее известен он как автор исторических, фантастических и приключенческих романов и повестей. И почти совсем неизвестен как сочинитель увлекательных историй, в которых сильны элементы загадки, мистики и необъяснимо таинственного.

Конан-Дойль мог бы сказать о себе словами одного из своих персонажей: „Моему разностороннему характеру не чужда тяга ко всему причудливому и фантастическому“. Писателя всегда привлекали не только малоизвестные, но и загадочные, порой сверхъестественные явления и способности человека. Неудивительно поэтому, что чуть ли не пятьдесят лет своей жизни Конан-Дойль посвятил спиритизму – самому поразительному явлению жизни – и многого в нём достиг. Загадка жизни и смерти, недоступные банально рациональному восприятию тайны жизни и сознания – эти проблемы глубоко волновали Конан-Дойля, как сегодня они волнуют и нас.

Читатель сможет познакомиться с этими малоизвестными сторонами творчества писателя в рассказах и повестях, представленных в настоящем томе. Все они публикуются на русском языке впервые. Читатель, несомненно, сможет вновь насладиться талантом мастера детективного рассказа, искусно вычерченной интригой.

Наверное, здесь будет уместно затронуть довольно спорный, с точки зрения некоторых, вопрос об апокрифах.

В письме от 30 сентября 1895 года к издателю нью-йоркской газеты „Критик“ Конан-Дойль писал:

„Милостивый государь! Позвольте со страниц Вашей газеты предупредить читателей о том, что сейчас продаётся книга «Таинственные истории» с моим именем на обложке. Из множества включённых в неё рассказов мне принадлежит только один – очень короткий, в середине книги“.

Речь идёт о книге „Strange Secrets“ („Таинственные истории“, или „Рассказы о таинственном“), выпущенной в 1895 году в Нью-Йорке фирмой „R. F. Fenno & C°“. По поводу авторства на титульном листе сообщается, что истории сии „рассказаны А. Конан-Дойлем и другими“ („другими“ набрано петитом). И здесь, по нашему мнению, необходимо разъяснение.

Внимательно читая книгу, мы старались разобраться, какие рассказы могут принадлежать Конан-Дойлю (мы тогда ещё ничего не знали о его столь категоричном заявлении), а какие следует отнести на счёт тех „других“. Но по прочтении мы вынуждены были признать, что при всём желании „других“ авторов в книге не обнаружили. Остановимся на этом подробнее.

В сборник входят рассказы: „Тайна замка Свэйлклифф“, „Тайна золотого прииска“, „Тайна Колверли-Корта“, „Секрет комнаты кузена Джеффри“, „Привидения в замке Горсторп-Грэйндж“, „Тайна чёрного чемодана“, „Тайна задёрнутого портрета“, „Привидение из Лоуфорд-Холла“, „Рука-призрак“, „Карета призраков“, „Джордж Венн и привидение“, „Тайна особняка на Даффодил-Террас“, „Почему в новых домах водятся привидения“ и „Гостиница со странностями“.

Итак, единственный рассказ в середине книги, авторство в котором Конан-Дойль подтверждает, – это, без сомнения, „Привидения в замке Горсторп-Грэйндж“. Рассказ был написан им в юности и потом несколько раз переделывался – факт общеизвестный.

Читая далее рассказ „Джордж Венн и привидение“, невозможно не признать в нём по множеству признаков (описывать их мы не станем ввиду отсутствия места) близкого родственника предыдущей истории, стало быть, вопрос об авторстве не должен вызывать сомнений.

Находим следующую пару. Снова не вызывает сомнений, что у рассказов „Рука-призрак“ и „Тайна задёрнутого портрета“ общий автор. Кто же он? Обращает на себя внимание тема, всегда волновавшая Конан-Дойля; затем – весьма характерные ссылки на барона Рейхенбаха, Кристиана Эрштеда и д-ра Джонсона. Проповедуя в последние годы жизни спиритизм, Конан-Дойль часто ссылается на первых двух авторов и говорит, что читал их работы в молодости. Ещё кое-какие детали, от разбора которых мы также воздержимся за отсутствием места, заставляют прийти к выводу, что у этих двух рассказов автор тот же самый, что и у предыдущей пары.

Следующий тандем – „Секрет комнаты кузена Джеффри“ и „Привидение из Лоуфорд-Холла“. Опять-таки нет причин усомниться в авторстве Конан-Дойля, хотя необходимо признать, что последний рассказ довольно слабый. Но зато в нём встречаем ещё одно косвенное указание на авторство Конан-Дойля: по ходу повествования там утверждается, что Ииуй – сын Намессия. Всякий, взяв в руки Библию, может убедиться, что это ошибка: Ииуй – сын не Намессия, а Иософата. Любопытно, что эта же ошибка присутствует и в романе „Майках Кларк“, достаточно известном произведении Конан-Дойля. Настораживает также и странный токсикологический рецепт: в рассказе в качестве страшного яда назван лавровый лист. В другом известном рассказе Конан-Дойля, „Бочонок икры“, также присутствует токсикологическая странность: самый неискушённый читатель удивится столь неспешному действию цианистого калия на своих жертв. Всё это, вместе взятое, довольно странно для доктора медицины, да ещё человека, которому в молодости, видно, были привлекательны лавры Митридата: Конан-Дойль, о чём он сообщает в своих ранних медицинских статьях, ставил над собой опыты, смысл которых сводился к тому, чтобы стать нечувствительным к действию яда, начав принимать его в ничтожных дозах с последующим их увеличением.

Пересматривая по очереди все остальные рассказы сборника, нельзя найти причину, которая заставила бы усомниться в их принадлежности раннему и совсем раннему Конан-Дойлю. Прочитав изрядное количество других его повестей и рассказов и сравнив их с апокрифами, нельзя не увидеть общность в построении сюжета, в характерах персонажей, в обстановке и декорациях, на фоне которых разворачиваются события.

Ещё одна характеристическая черта – это имена и фамилии персонажей в рассказах Конан-Дойля. В целом они довольно незаурядны, но на его страницах кочуют из одного произведения в другое – ещё один инструмент для установления тождества. Так вот, в этих якобы подложных рассказах мы их тоже встречаем. Попытка объяснить это совпадением выглядит притянутой за волосы.

Несколько экзотичен здесь рассказ „Карета призраков“, но и это не повод для сомнений, поскольку французская линия в творчестве Конан-Дойля весьма ярко выражена. Достаточно вспомнить такие произведения, как „Изгнанники“, „Подвиги бригадира Жерара“, „Приключения бригадира Жерара“, „Гигантская тень“, „Дядюшка Бернак“, не говоря уже о более мелких.

Сомнения у нас вызвал только один рассказ – „Тайна особняка на Даффодил-Террас“. Стиль его действительно настораживает и даже вызывает полнейшее недоумение, но, с другой стороны, тема растлевающего влияния нищеты и власти золота звучит и в других произведениях Конан-Дойля и получает особенно сильное развитие в „Открытии Рафлза Хоу“, по отношению к которому данный рассказ может выглядеть просто как проба пера. Принимая во внимание данное обстоятельство и то, сколь нелепо было бы со стороны издателей включить в толстый сборник рассказов уже известного автора чьё-то совершенно чужое и слабое произведение, мы оказываемся вынуждены признать авторство Конан-Дойля и за этим рассказом.

Теперь нам приходится задаться вопросом, почему Конан-Дойль столь решительно отказывается от этих рассказов. Быть может, ответ нам подскажет его протест по поводу издания в Америке без его ведома и согласия другой книги, „Убийца, мой приятель“, также сборника его ранних рассказов.

В сборник вошли рассказы: „Убийца, мой приятель“, „Топор с посеребрённой рукоятью“, „Блюмендайкский каньон“, „Преподобный Илайес Б. Хопкинс“ и „Вечер среди нигилистов“.