Нарком Берия. Злодей развития - Алекс Бертран Громов

Но сказать, насколько сильно этот самый марксистский кружок юного Лаврентия отличался от «тайных обществ», создаваемых мальчишками в разных концах мира во все времена, конечно, более чем затруднительно. Когда Берия был всесильным, оспаривать его предреволюционные заслуги вряд ли кто-то осмеливался, а после падения «лубянского маршала» количество навешанных на него грехов и преступлений было столь необъятным, что стало не до марксистского кружка последней предреволюционной осени…

Берия на первой мировой войне

В июне 1917 года Лаврентий Берия в качестве техника-практиканта армейской гидротехнической школы командируется в Одессу, а позже – на Румынский фронт, на котором в июле 1917 года начались активные боевые действия, связанные с июльским наступлением, задуманным А. Ф. Керенским и другими членами Временного правительства с целью разгрома Германии. В боях основное участие принимала румынская армия, воевавшая на стороне России, к 8 сентября 1917 года Румынский фронт стабилизировался.

Лаврентий Берия служил в городе Пашкани, расположенном на северо-востоке Румынии важном железнодорожном узле (также упоминается его работа в лесном отряде села Негулешты).

Уже через три с половиной десятка лет то самое вступление практикантом в гидротехнический отряд и пребывание на фронте, в то время как большевики выступали против продолжения империалистической войны, было поставлено Лаврентию Павловичу в вину. Генеральный прокурор Советского Союза Роман Андреевич Руденко, ведший следствие по делу Л. П. Берии, однажды задал ему коварный вопрос: «Как могло случиться, что вы, будучи членом партии с марта 1917 года, в июне этого года добровольно вступили практикантом в гидротехническую организацию и выехали в Одессу? Было ли это поступление согласовано вами с партийной организацией?» В ответ Берия привел формальное оправдание: «Что я поступил в эту организацию, Цуринов[1] знал, но я ни с кем из партийной организации этого не согласовывал…»

Вел ли на Румынском фронте Берия революционную работу, ту самую антивоенную агитацию, которой тогда занимались большевики? Данных об этом нет, не считая того, что Берия, по его собственным словам, был избран председателем отрядного комитета, и часто принимал участие в проходивших в то время в Одессе митингах солдат, матросов и рабочих. Но зато имеется другая причина, более прозаическая, которой можно было и объяснить поездку Берии. Ему нужно было завершить образование в техническом училище, а для этого по тогдашним правилам надо было, как и в Советском Союзе, пройти производственную практику, без которой Берия не мог получить диплома.

Далее, как это часто случается и в дальнейшей биографии Берии, следует две версии объяснения возвращения Берии в Баку. Согласно первой, он отправился на родину осенью после развала Румынского фронта. В реальности после Октябрьской революции Румынский фронт стал разваливаться, и 3 декабря (по новому стилю) 1917 года командующий фронтом генерал-адъютант Щербачев начал с согласия французских военных представителей на фронте переговоры о перемирии с командованием австро-германских войск. Перемирие было заключено через пять дней, а в середине декабря Румынский фронт фактически прекратил свое существование. Некоторая часть солдат покинула боевые позиции еще раньше.

Согласно другой версии, Лаврентий Берия покинул Румынский фронт потому, что был комиссован по болезни.

Революция как поворотная точка его судьбы. Берия – участник большевистского подполья в Азербайджане

В ходе своей недолгой военной службы Берия сблизился с большевиками, представлявшими в армии в то время реальную силу, и с февраля 1918 года принялся за работу в Бакинской городской организации большевиков и секретариате Бакинского Совета рабочих депутатов. Так прошло восемь месяцев. После разгрома в сентябре 1918 года Бакинской коммуны турецкими войсками при участии азербайджанской социалистической партии «Мусават», выступавшей за национальную независимость Азербайджана и против советской власти, Берия остался в городе. В автобиографии он так описывает этот период деятельности: «Начиная с 1917 года, в Закавказье я вовлекаюсь в общее русло партийно-советской работы, которая перебрасывает меня с места на место, из условий легального существования партии (в 1918 г. в г. Баку) в нелегальные (19 и 20 гг.) и прерывается выездом моим в Грузию».

Но Советской республике были жизненно необходима бакинская нефть, и поэтому помимо формирования сильной Волжско-Каспийской флотилии и сухопутных частей в Баку велась и деятельность подпольщиков, делавших все для возвращения в Азербайджан советской власти.

Командующим Кавказским фронтом Красной армии в январе 1920 года стал один из самых лучших военачальников – Михаил Николаевич Тухачевский. Через два месяца Реввоенсовет фронта получил телеграмму от В. И. Ленина: «Взять Баку нам крайне, крайне необходимо. Все усилия направьте на это, причем обязательно в заявлениях быть сугубо дипломатичными и удостовериться максимально в подготовке твердой местной Советской власти. То же относится и к Грузии, хотя к ней относиться советую еще более осторожно». В разработке плана захвата Баку принимали участие М. Н. Тухачевский и С. Орджоникидзе, а среди исполнителей был назначенный 31 июля 1919 года командующим Волжско-Каспийской военной флотилией Федор Федорович Раскольников. Ему ставилась задача «произвести в районе ст. Алят десант небольшого отряда, который должен быть выделен распоряжением командарма 11-й армии. Быстрым налетом овладеть в Баку всем наливным флотом, не допустить порчи нефтяных промыслов». Поводом для начала боевых действий, а точнее говоря – вторжения войск в Азербайджан, было появившееся 28 апреля обращение Бакинского ревкома за помощью к Совнаркому РСФСР. Но уже за несколько часов до этого события, ранним утром 27 апреля, четыре бронепоезда с десантом в составе двух стрелковых рот и руководителей компартии Азербайджана под руководством Анастаса Ивановича Микояна отправились путь. В результате рейда в Баку на территории Азербайджана была установлена советская власть.

Что же касается Берии, то с октября по январь 1919 года он работал в Баку простым конторщиком на заводе «Каспийское товарищество Белый Город». Затем он закончил учебу и получил диплом. По его собственным словам, «в связи с началом усиленных занятий в техническом училище и необходимостью сдать некоторые переходные экзамены я вынужден был бросить службу. С февраля 1919 г. по апрель 1920 г., будучи председателем комячейки техников, под руководством старших товарищей выполнял отдельные поручения райкома, сам занимаясь с другими ячейками в качестве инструктора…».

Наверное, это и был первый знаковый момент его жизни – время выбора между жизнью мирного инженера и службой тому странному конгломерату нарождающейся новой государственности и бурной революционной стихии, который в тот момент представляла собой советская власть.

Двойной агент: служба в контрразведке при Комитете государственной обороны Азербайджана. Версии истинной роли Берии в этот момент

И тут всплывает один из первых фактов в деятельности Берии, позже вызвавший множество споров, появление разных версий и документов, как обвинительных, так и оправдательных. После окончания училища член большевистского подполья в Баку Лаврентий Берия поступил на службу в контрразведку тогдашнего мусаватистского антисоветского правительства Азербайджана. Было ли это предательство, в котором обвиняли Берию противники и в 30-х годах, и на процессе 1953 года?

Сам Лаврентий Павлович о том, что он служил во вражеской контрразведке, сведений не скрывал, что, в частности, отмечено в той самой автобиографии, датированной 1923 годом: «Осенью того же 1919 года от партии Гуммет[2] поступаю на службу в контр разведку, где работаю вместе с товарищем Муссеви. Приблизительно в марте 1920 года, после убийства товарища Муссеви, я оставляю работу в контрразведке и непродолжительное время работаю в Бакинской таможне». Из контекста этого сообщения становится ясно, что в контрразведке Берия работал как тайный большевистский агент и вынужден был спешно покинуть службу в контрразведке после разоблачения и гибели своего сообщника.

Являлся ли Берия законспирированным большевистским агентом, действовавшим в контрразведке врага по поручению старших революционных товарищей? В архивах имеется один любопытный документ: служебная записка одного руководителей ЧК–ГПУ в 1919–1920 гг. – заместителя начальника Особого отдела ВЧК, а в 1926–1928 гг. – руководителя Закавказского ГПУ Ивана Петровича Павлуновского. В этой официальной бумаге, датированной 25 июня 1937 года и предназначенной лично И. В. Сталину, рассказывалось о том, что перед своим назначением на должность руководителя Закавказского ГПУ он имел беседу с шефом ГПУ Ф. Э. Дзержинским, во время которой «…т. Дзержинский сообщил мне, что один из моих помощников по Закавказью т. Берия при мусаватистах работал в мусаватистской контрразведке. Пусть это обстоятельство меня ни в какой мере не смущает и не настораживает против т. Берия, так как т. Берия работал в контрразведке с ведома ответственных т.т. закавказцев и что об этом знает он, Дзержинский и т. Серго Орджоникидзе». Помимо этого, в тексте документа была ссылка и на более поздние свидетельства о Лаврентии Берии – со стороны Серго Орджоникидзе, ведь Павлуновский был заместителем наркома тяжелой промышленности СССР, являвшегося наркомом до самой своей смерти. По словам Павлуновского, «в течение двух лет работы в Закавказье т. Орджоникидзе несколько раз говорил мне, что он очень высоко ценит т. Берия, как растущего работника, что из т. Берия выработается крупный работник и что такую характеристику т. Берия он, Серго, сообщил и т. Сталину… Года два тому назад т. Серго как-то в разговоре сказал мне: а знаешь, что правые уклонисты и прочая шушера пытаются использовать в борьбе с т. Берия тот факт, что он работал в мусаватистской контрразведке, но из этого у них ничего не выйдет. Я спросил у Серго, а известно ли об этом т. Сталину. Т. Серго Орджоникидзе ответил, что об этом т. Сталину известно и что об этом он т. Сталину говорил».