Игрушка для дракона 2 - Евгений Владимирович Щепетнов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Лавку я превратил в нечто подобное доту, или огромному сейфу. Без разрешения хозяев в нее нельзя было войти, и нельзя лавку покинуть.
Склад, который оказался довольно-таки большим, превратил в подобие мастерской. Поставил окованный жестью стол, на котором имелись тиски, повесил магические фонари, ярко освещавшие помещение. Здесь имелось все нужное для того, чтобы без помех магичить и при этом не сжечь дотла всю лавку. И вытяжку сделал над столом — большую дыру, закрытую решеткой и люком, поднимаемым изнутри.
Все переоборудование заняло у меня неделю, и выбило довольно-таки приличную сумму из моих невеликих капиталов. От них теперь осталось всего пять золотых (в пересчете на медяки и серебро), так что если я в ближайшую неделю не продам хотя бы одну вещь…в общем, нам всем придется потуже затянуть наши пояса. Всем — это мне, Марине, и ее дочке Анни, которая лопала все подряд, как прожорливый снегоуборщик.
С того дня, как я купил лавку и заключил договор с Мариной прошло десять дней. Все это время мы с моей бизнесвуман провели в бегах, обустраивая рабочее место и закупая товар. Домой приползали усталые, потные, и нам было совершенно не до любовных страстей. По крайней мере — Марине. Она и не заикалась о том, что пора бы исполнить свое обещание и допустить ее в мою постель. Ну а я не настаивал, дожидаясь, когда женщина сама сделает первый шаг. Потом, все — потом! Первым делом лавка, «ну, а девушки, а девушки потом!».
Впрочем, мне самому было не до любовных игрищ. Как оказалось, работа с магией отнимает столько сил, что это равносильно тому, как если бы я весь день с рассвета и до заката разгружал вагоны. Откуда знаю? Да был в моей жизни такой факт…подрабатывал грузчиком. И только лишь скажу, что за эту работу так просто деньги не платят.
Только представить, что мне пришлось обойти всю лавку и укрепить магией каждый сантиметр ее поверхности, и все сразу станет ясно. Оказалось, что работать с металлом гораздо легче, чем с деревом или камнем. Дерево и камень — это хаос, а упорядочить хаос задача не то чтобы сложная…она почти невозможная. Как уплотнить дерево, чтобы оно сохранило вид дерева, но стало тверже стали? Как уплотнить камень, не разрушив кладку и не уменьшив его объем? Как работать с уплотнением дерева так, чтобы оно просто не вспыхнуло? Я когда модифицировал ножи, убедился, что любое уплотнение материи вызывает высвобождение тепловой энергии. И стоит мне хоть немного ошибиться с той же дверью — получу вместо нее фонтан огня. Черт с ней, с дверью — новую поставлю, но как объясню то, что с ней случилось? С чего она друг вспыхнула?
Да, пришлось попотеть, чтобы поскорей начать зарабатывать деньги.
Ну да, я могу пойти в трактир и заработать на жизнь своей игрой на гитаре, но пока что в этом необходимости нет, а светиться без нУжды я не хочу. Раз уж решил уйти в тень, спрятаться от настырной девчонки, желающей залучить меня в свои мужья, значит, так тому и быть. Иначе на кой черт я все так хорошо продумал и осуществил? Нет, не обольщаюсь — в конце концов папаша Мори меня найдет, но к тому времени я буду самостоятельным, обеспеченным идальго, и он не будет разговаривать со мной снисходительно-свысока. Надеюсь, что ни он, ни его дочка не затаили на меня обиды. Обиженная, оскорбленная в своих чувствах женщина — страшный враг. Особенно, если у нее имеется богатый папа, за годы своей работы обложившийся десятками и сотнями полезных связей.
* * *
За эти десять дней Анни стала ходить, да не просто ходить, а бегать, как шаловливый щенок. Носилась по всему дому, как ураган, и уже ничем не напоминала ту несчастную девочку, лежавшую на постели, и смотревшую на мир с укором больного ребенка: «За что мне такое⁈». Она пополнела, окрепла, и теперь спокойно оставалась дома, и даже пыталась помогать матери по кухне. Раскатывала с ней тесто, резала начинку для пирожков, варила бульон. На удивление умная и развитая девочка. Когда я с ней говорил, у меня было ощущение, что говорю с девятиклассницей. — настолько она была рассудительной и деловой.
— Дядя Роб, а почему ты нам никогда не играешь на баларде? — Анька испытующе и строго посмотрела на меня — Это нехорошо!
Смотрю на девчонку, и чувствую — да, нехорошо! Ну вот как так? Сегодня у нас почти выходной — мы приехали домой не к ночи, а часа в четыре дня. Имеем право! А раз выходной — значит, должна быть музыка.
— Согласен — так же серьезно киваю я — Виноват! Буду исправляться. Пока твоя мама разогревает нам ужин, я вам поиграю.
— Вот! — Анька поднимает указующий перст, целясь им в потолок — Мама всегда говорит, что если что-то плохое сделала, надо признавать свою ошибку. Это уже половина прощения!
Я фыркаю, смотрю на спину Мари, которая возится у плиты, разжигая огонь. Спина подозрительно вздрагивает, и похоже что не от плача.
— Ты маленькая зануда — улыбаюсь я — И я не завидую твоему будущему мужу. Ты ему все мозги съешь!
— И чего это я буду ему мозги есть? — задумчиво говорит Анька — И вообще, дядя Роб, с чего ты взял, что жены едят мозг мужа? Хотя…мама как-то сказала, что есть такие безмозглые мужчины, что непонятно, как они вообще живут без мозга. Наверное, им попались жены, которые едят мозги.
Спина уже не вздрагивает, она дергается, и я слышу сдавленное сопение и хрюканье. Мда…
— И вообще, с чего ты взял, что у меня будет какой-то муж? Я выйду замуж за тебя.
— Что⁈ — ахаю я — И вот даже не надейся! Ты не только мне мозги съешь, но и кровь всю выпьешь!
— Кровь? — задумчиво протянула Анька — Хмм…интересно. Жалко, что у меня книжек мало. Я бы почитала про кровь. Может она вкусная?
— И вообще, с чего ты решила, что я возьму тебя в жены, козявка ты эдакая⁈
— Ну, сейчас козявка, да…но лет через десять я буду взрослая — рассудительно заметила Анька, и сунула палец в ноздрю, то ли почесывая, то ли доставая козюлю, из-за чего следующие ее слова получились слегка гнусавыми — Ты красивый, сильный. Маму ты в жены брать не хочешь — она мне сама сказала. Так что никуда не денешься — мы с тобой поженимся.
Спина перестала вздрагивать, и раздался явственный «ой!».
— Я буду красивая, как мама — Анька что-то такое достала из носа и пристально это разглядывала — Ты влюбишься и женишься. А мама будет бабушкой!
— Нет! — резко говорю я, хмуря брови — Ты козюльки прилюдно достаешь! И кидаешься ими! Невоспитанная! Потому не женюсь на тебе.
— Ну… — протянула Анька, скатывая нечто в шарик — Что мне теперь, есть их, козюльки эти? И вообще, дядя Роб…по-моему ты не знаешь, почему люди женятся. Думаешь только потому, что невеста не достает козюльки? Рассказать тебе, зачем женятся?
— Эмм… — не нахожусь я что сказать, а от плиты слышится сдавленный хохот — Я у твоей мамы спрошу. И вообще, откуда ты столько знаешь о женитьбенных делах?
— Книжку читала. Мама рассказывала. Я ее спросила, она и рассказала. Интересно же!
Я молча повернулся и пошел из кухни. Уже когда подходил к своей комнате издалека послышался тихий голос Марины — она что-то выговаривала Аньке, а та ей громко отвечала что-то вроде: «И чо⁈ Ну и чо⁈ Ну а чо он⁈ И чо я?»
Потом я им играл. Играл все, что знаю, все, что умею. Играл хорошо, в полную силу. Вначале не собирался этого делать, мол, поиграю чуткА, пальцы разомну (давно не играл), ну и хватит. Но втянулся, и пальцы забегали по струнам, и начал вкладывать в игру все эмоции, которые содержались в песне. А гитара-то моя непростая! Это же магический артефакт, передающий эмоции!
Опомнился, когда увидел, как мать, и дочь плачут, сидя рядом друг с другом на стуле. Я им как раз пел песню о двух братьях, ушедших в наемники (на Земле слышал, в инете), про то, как они погибли, убив друг друга, и лежали мертвые на поле боя. Так вот мои девчонки начали рыдать. Пришлось им спеть песню про зайцев (да, тут самую, Никулинскую), а потом спел совершенно идиотскую песню, которая некогда поразила меня
