Наркомпуть Ф. Дзержинский - Самуил Зархий

Став наркомом путей сообщения, Дзержинский сумел приобщить к активной созидательной работе многих старых специалистов-железнодорожников, широко использовать их знания и опыт для возрождения транспорта.

«Наркомпуть Ф. Дзержинский» — так подписывал Феликс Эдмундович свои обращения к труженикам транспорта, свои приказы и распоряжения по Народному комиссариату путей сообщения. А когда ему приходилось разоблачать саботажников, бороться со взяточниками, ворами и расхитителями народного добра, тогда он напоминал о карающей преступников твердой руке Советской власти и ставил подпись: «Пред. ВЧК и Наркомпуть».

Как-то во время одного из приездов Феликса Эдмундовича в Харьков в служебном вагоне происходило совещание руководящих работников управления Южного округа и входящих в него дорог. Речь шла о реформе управления транспортом. Вел совещание Дзержинский. Феликс Эдмундович внимательно слушал выступавших, что-то записывал, никого не перебивал. В заключительном слове он терпеливо отвечал на недоуменные вопросы и всячески старался переубедить скептиков. Вместе с тем Дзержинский напомнил, что решение принято, утверждено правительством и для всех обязательно. С тех же, кто попытается игнорировать эту реформу или формально относиться к перестройке, он будет вынужден строго взыскивать.

Летом 1922 г. мы жили в Подмосковье на даче, где Дзержинский с семьей занимал две комнаты. Обычно с субботы на воскресенье он приезжал из города. Помню, как даже в день своего отдыха не раз отправлялся инкогнито проверять работу и порядки на вокзалах и станциях столицы. Этим поездкам Дзержинский придавал большое значение, с утра к ним готовился и возвращался только к вечеру. К этому времени «на огонек» обычно сходились к Феликсу Эдмундовичу многие отдыхавшие на дачах соседи — руководящие работники, члены ЦК, правительства — поговорить о делах, посоветоваться. И Дзержинский, вернувшись с проверки шумных, перегруженных московских вокзалов и больших узловых станций столицы, несмотря на усталость, всегда подтянутый и деятельный, живо рассказывал, делился впечатлениями, фактами, делал выводы. Интересно и с юмором говорил он о своих наблюдениях за работой касс, посадкой в вагоны, о встречах в качестве «рядового пассажира» с вокзально-станционным начальством, рабочими, служащими. Затем разговор обычно переходил на большие проблемы экономики и техники транспорта, затрагивались вопросы кадров, условий жизни и борьбы со взяточничеством, хищениями.

В памяти сердца навсегда живы и минуты неповторимые, когда дядя Феликс в разговоре со мной — комсомолкой двадцатых годов — проникновенно говорил о том, как счастлив он, участвуя в созидании нового, социалистического общества. Говорил, что мы, молодежь, — счастливое поколение. Октябрьская революция дала нам возможность свободно, творчески трудиться, мы будем жить при социализме и строить коммунизм.

Огромная любовь к делу, исключительная целеустремленность и организованность, умение использовать каждую минуту, нежелание щадить себя в борьбе — вот источники изумительной трудоспособности Феликса Эдмундовича.

В НКПС на имя Дзержинского всегда шел огромный поток писем. Многие из них были написаны беспризорными детьми на обрывках оберточной бумаги и взывали о помощи. Дзержинский — председатель грозной ВЧК, был одновременно председателем самой гуманной в мире комисски — Детской комиссии ВЦИК. Все свое пламенное, любящее сердце он отдавал спасению миллионов беспризорных детей, погибавших от холода, голода, эпидемий.

Тысячи бездомных детей скитались тогда по железным дорогам, ехали на крышах, на буферах, в подвагонных ящиках. Спасаясь от голода, они стремились на юг, к теплу, в хлебные тайоны.

Сколько сил отдали наркомпуть Дзержинский, рабочие и служащие железных дорог спасению этих детей! Дети доверяли Феликсу Эдмундовичу, любили его. По «длинному уху» — как тогда выражались — они умудрялись первыми узнавать о предстоящем прибытии Дзержинского на ту или иную станцию и шли цепочкой к вагону наркома.

Помню, как однажды на станции Харьков, в салоне служебного вагона его ждали вызванные на совещание руководящие работники.

— Он у себя беседует с важным гостем, — сказал мне, хитро прищурившись, секретарь, — но ты заходи — не помешаешь. Заинтересованная, я поспешила в купе… Рядом с Феликсом Эдмундовичем сидел мальчик. Видно, он очень старался почиститься к этой встрече, но угольная пыль въелась в лицо и убогая одежда мешковато висела на беспризорнике. Дзержинский по-отечески ласково положил руку на его плечо. Нельзя забыть восторженных глаз мальчугана, устремленных на Дзержинского. На откидном столике стоял стакан с горячим молоком, лежали ломтики хлеба и кусочки сахара: Феликс Эдмундович угощал своим пайком маленького гостя.

Дзержинского ждали, и он стал прощаться. Как сразу поблекло лицо ребенка. Феликс Эдмундович понял его и, крепко пожав ручонку, сказал многозначительно: — До свидания! — Мальчуган оживился, глаза его радостно вспыхнули — он еще встретится с Дзержинским! Через несколько минут пришел работник деткомиссии. Я выскочила в коридор и посмотрела в окно. Едва паренек спустился по ступенькам вагона, как неизвестно откуда появилось еще несколько беспризорников… Видимо, они ждали своего «делегата» от Дзержинского. Переговорив с работником Деткомиссии, мальчики решительно зашагали в новую жизнь.

Феликс Эдмундович был марксистом с широким кругозором. Он всегда творчески применял марксизм-ленинизм в революционной практике, в той или иной обстановке борьбы, уделяя огромное внимание экономике. И в ранние годы своей деятельности профессионального революционера, Феликс Эдмундович глубоко интересовался развитием производительных сил России и, в частности, железных дорог. Еще до назначения в НКПС Дзержинскому приходилось заниматься вопросами экономики транспорта — он направлял работу транспортного отдела и экономического управления ВЧК. Будучи начальником тыла Юго-Западного фронта, он постоянно должен был заботиться о работе железнодорожных и водных путей сообщения, вникать в вопросы промышленности. Многие важные поручения партии постоянно требовали от Дзержинского глубокого изучения и понимания проблем хозяйственного строительства.

На посту наркома путей сообщения Дзержинский внедрял во все звенья руководства транспортом ленинский стиль работы. Феликсу Эд-мундовичу была свойственна исключительная самокритичность, высокая требовательность к себе и другим. Не случайно он подчеркивал, что если человек думает, что все досконально изучил, то на самом деле такой человек знает очень мало. Сам Дзержинский, глубоко разбиравшийся в экономике, став наркомом путей сообщения, понимал, как много ему еще предстоит постигнуть, чтобы руководить огромным и сложным транспортным хозяйством.