Леди-рыцарь - Екатерина Федорова

Надо вдохнуть. Выдохнуть…

– Что вы говорите? – поддержали диалог справа, в голосе звучало наигранное удивление. – Какой пугливый юноша. Умоляю вас, друг мой, только не вздумайте чихнуть у него над ухом. А не то – упаси нас господь! Эксцессы случаются, знаете ли… А ведь памперсы в этом возрасте, как я припоминаю, уже не носят…

– Ждем-с! – издевательски рявкнули слева. – Думаем-с. И кто бы это мог быть, а? А животина несчастная тем временем подыхай. А я, может, голос твоей совести – это если она у тебя есть, совесть-то. Ну вот ответь ты мне, своей совести, как на духу —хочешь ты аль нет спасти бедную животную?

– Плохо слышащий юноша, – посочувствовали справа. – Пуглив, глуховат… Просто беда какая-то!

– Увы мне, – разглагольствовал басок. – У детинушки, похоже, губы от страха смерзлись. Ни тебе ме, ни тебе бе, ни тебе кукареку… Статуй с острова Пасхи! Ну? Хоть головкой-то кивни, горе ты мое луковое, в землю вкопанное! Чудо-богатырь без Суворова! Спасать аль нет кошку твою драную?!

Смысл слов доходил до Сергея медленно, с трудом, словно сквозь вату продираясь к сознанию. Почему-то он закивал… “Ну и что же я такое делаю?” – мелькнула у него на мгновение трезвая мысль и тут же пропала, потому что его вдруг обеспокоило совсем другое. Он никак не мог остановиться. Голова продолжала кивать, самостоятельно и судорожно. Словно принадлежала не Сереге, а китайскому сувенирному болванчику с вихляющейся в ошейнике шеи муляжной головкой. Кивание продолжалось, мерное и неостановимое. Он ощутил, как из желудка по спирали всплывает к горлу тошнотворный комок. Окружающий Сёрегу мир вдруг покачнулся и мягко поплыл вокруг него. Пожухлая, словно ржавчиной тронутая трава, коричневые скелеты кустов, грязные рамки тротуаров… Все сплавлялось в полосы бурого, рыжего, серого. В какой-то момент он почувствовал, как все тело расслабленно заваливается назад и вбок, сохраняя при этом позу, в которой он сидел – с согнутыми в коленях ногами, с руками, прижатыми к груди, как у запеленатого младенца, на которых продолжал покоиться невесомо-холодный и по-прежнему неподвижный котенок. Серий мрак, словно пелена, разворачивался вокруг него. Затем пришла пустота, черная, липкая, с гулом в ушах, лезущая к нему в голову широким, разливающимся клином…

Он вроде бы спал. Но сейчас уже точно проснулся. Дремотно-оцепенелое тело покоилось на чем-то округлом и твердом, напоминавшем внутренность огромного сферического аквариума. Твердое и округлое было еще и очень холодным. У левого бедра ощущался мерно подрагивающий теплый комок. Серега приоткрыл глаза. Веки поднимались медленно, с невероятным трудом. Каждую мышцу тела наполняла вялая слабость, граничащая с параличом.

Прямо перед ним высилась белая стена, покрытая черными загогулинами в духе детской головоломки. “Доведи Аню до поезда”. Сверху лился ослепительно белый свет, режущий глаза. То ли от этого света, то ли от чего другого, но черные загогулины слегка мерцали. Боковых стен здесь не было, Серега, во всяком случае, их не видел. Пространство слева и справа терялось в серой дымке, сливавшейся на некотором удалении с густеющим черно-белым узором стены. Он скосил глаза вниз. Шевелящийся у бедра комок оказался серым котенком. Тот самый? Похож, даже очень похож, но вот только в отличие от того – жив, здоров и весел. Заметив дорожку серых шерстинок, тянущуюся по брюкам от бедра до колена, Серега вздохнул. Самому-то ему всё ничего, но вот мама… Мама, дама милая во всех отношениях, была крайне брезглива и чистоплотна – чисто кошачьи качества, вынуждавшие их обладательницу вечно воевать со следами кошачьего же присутствия на любых предметах одежды.

Они с котенком сидели в огромном кресле, сделанном из чего-то вроде пластмассы оранжевого цвета, яркого до безумия. По форме кресло походило на сегмент сферы, довольно грубо от нее отпиленный. “Та еще обстановочка”, – мысленно констатировал Сергей. Если над всем этим и трудился дизайнер, то он явно сбрендил на почве абстракционизма. И основательно сбрендил, бедняжечка… В общем, не комфортно здесь, не уютненько. И вообще, где это он, собственно? И как он сюда попал? Припоминая предшествующие обстоятельства…

Он с некоторым изумлением ощутил, что не испытывает ни страха, ни растерянности, находясь в этом месте. А ведь по идее должен бы. По сути, как ни крути, его похитили… Как? Накачали психотропными средствами… Однако каким образом? Выражаясь языком протокола (с коим он ознакомлялся по многочисленным детективам), имел место быть лишь телесный контакт с бродячим животным, предположительно из породы кошачьих (а почему предположительно – а как же, гражданин, пока нет официального заключения эксперта по кошечкам, пол животного не известен…) Делаем выводы – ввод предположительно психотропного средства осуществлен через шерсть вышепоименованного зверя. М-да, и воздушно-капельным путем от котенка в рот занесло…

Котенок тем временем бодро намывал себе лапку. Серый мех, который Сергей помнил слипшимся в мокрые перья от грязи, теперь буквально лоснился от здоровой чистоты. Котенка нимало не смущал ни интерьерчик для душевнобольных, ни сам факт собственного внезапного оживления. Сергей хмыкнул. Звук вышел странным, похожим на кашель, и прозвучал слишком громко в полной тишине, царившей вокруг. Котенок оторвался от увлекательного процесса вылизывания и выжидающе глянул на Серегу.

– Юный кошколюбивый друг мой! С радостью вижу, что вы уже вполне оправились, – скрипуче прозвучало вдруг в тишине откуда-то спереди и совершенно неожиданно для Сереги, который аж подскочил в кресле.

Голос был тот самый, который он слышал аккурат перед тем, как упасть на газоне в черную мглу. Серега вновь подивился сам себе – ни страха, ни удивления. Невозмутим, как английский джентльмен, обнаруживший, что знаменитая английская булочка у него во рту уж слишком горяча…

Он поднял глаза.

Бело-черная стена исчезла, и прямо перед ним, почти упираясь в его колени, возвышался теперь черный письменный стол, невесть откуда здесь взявшийся. За столом сидел мужчина. Лицо вышеозначенный субъект имел унылое, вытянутое, прекрасно подходящее к скрипуче-вежливому фальцету, прозвучавшему ранее. Черные, аккуратно подстриженные под горшок волосы, напоминали шапочку. Одет он был… Сергей заинтересованно всмотрелся, даже один глаз прищурил для верности. Больше всего это одеяние напоминало набор металлических деталей, старательно и с некоторой долей фантазии изогнутых по форме тела. А затем и натянутых на это самое тело. “Латы, – подумал Серега. – Бог ты мой, латы?!”

Незнакомец сидел абсолютно неподвижно, вперив спокойный до отупелости взгляд в пространство над Серегиной головой. Словно специально предоставляя время и возможность получше себя рассмотреть. В облике рыцаря (ибо как еще можно назвать человека в латах?) проглядывало нечто величественное. Серегины “добрые друзья” по двору определили бы это тремя весьма емкими перлами дворового сленга – “крутой, прикинутый и гонористый”. И заботливо переложили бы каждый перл матом.