Десятый ключ к разгадке - Дэшил Хэммет

О'Гар остановился посреди тротуара и тихо присвистнул.

— Вот тебе раз! — воскликнул он. — Подожди, я тебе кое-что покажу в отделении.

Уиппл уже ждал в приемной, когда мы вошли. Его лицо, на первый взгляд, было таким же безучастным и напоминающим маску, как и пару часов назад, когда он впустил меня в дом на Рашен Хилл. Но сейчас под этой маской вышколенного слуги все в нем сжималось и дрожало.

Мы повели его в ту же комнату, где опрашивали Чарльза Гантвоорта.

Уиппл подтвердил все сказанное сыном убитого. Он был совершенно уверен, что ни пишущая машинка, ни шкатулка для драгоценностей, ни два патрона, ни новый бумажник не принадлежали Гантвоорту.

Мы не сумели убедить слугу высказать свое личное мнение о Декстерах, но по его реакции нетрудно было понять, что симпатий к ним он не питает. Мисс Декстер, сказал он, звонила вечером три раза, около восьми, около девяти и в полдесятого. Каждый раз она спрашивала мистера Леопольда Гантвоорта, но не просила ему что-либо передать. Уиппл полагал, что она ожидала Гантвоорта, а тот не пришел.

Он заявил, что ничего не знает ни об Эмиле Бонфий, ни о письме. Вчера Гантвоорт отсутствовал дома с восьми вечера до полуночи. Уиппл не присматривался к нему особенно, когда тот вернулся, и не может поэтому сказать, был ли он взволнован. Хозяин обычно носил с собой около ста долларов.

— Возможно ли, чтобы сегодня Гантвоорт имел при себе что-либо, чего сейчас нет на столе? — спросил О'Гар .

— Нет, сэр. Все на месте... часы на цепочке, деньги, блокнот, бумажник, ключи, платки, авторучка... больше я ни о чем не знаю.

— Чарльз Гантвоорт выходил сегодня вечером?

— Нет, сэр. Мистер и миссис Гантвоорт весь вечер провели дома.

— Вы уверены?

Уиппл секунду подумал.

— Да, сэр, почти уверен. Я точно знаю, что миссис Гантвоорт не выходила. По правде сказать, мистера Чарльза я не видел часов с восьми до момента, когда он сошел вниз вот с этим джентльменом, — он указал на меня, — в одиннадцать часов. Но я практически уверен, что он находился дома весь вечер. Кажется, и миссис Гантвоорт так говорила.

О'Гар задал ему еще один вопрос. Вопрос, который меня тогда изумил.

— Какие застежки мистер Гантвоорт носил на воротничке?

— Вы имеете в виду мистера Леопольда?

— Да.

— Обычные — золотые, цельные. На них был фирменный знак лондонского ювелира.

— Вы бы их узнали?

— Да, сэр.

С этим мы его и отпустили.

— Тебе не кажется, — заметил я, когда мы с О'Гаром остались наедине с кучей вещей, которые еще не имели для меня никакого значения, — что пора бы уже приступить к рассказу и объяснить, что есть что?

— Да, наверное... слушай. Один человек, по фамилии Лагерквист, владелец продуктового магазина, ехал сегодня вечером по парку Голден Гейт и миновал по дороге на темной аллее автомобиль с погашенными фарами. Ему показалось, что сидящий за рулем мужчина выглядит как-то странно, и он сообщил об этом первому же увиденному полицейскому.

Полицейский пошел посмотреть и обнаружил в автомобиле мертвого Гантвоорта: его голова была размозжена вот этим предметом, — О'Гар положил руку на окровавленную пишущую машинку. — Произошло это без пятнадцати десять. Доктор считает, что Гантвоорта убили... что ему проломили череп именно этой машинкой.

Карманы убитого, как мы установили, были вывернуты. Все, что ты видишь здесь на столе, за исключением нового бумажника, валялось в автомобиле... часть вещей на полу, часть — на сиденьях. Деньги тоже там лежали, около ста долларов. Среди бумаг я нашел вот это.

Он протянул мне белый листок, содержащий отпечатанный на машинке текст:

Л.Ф.Г.

Я хочу того, что мне принадлежало. Шести тысяч миль и 21 года не хватит, чтобы ты мог укрыться от жертвы твоего предательства. Я намерен забрать то, что ты у меня украл.

Э. Б.

— Л. Ф. Г. может означать Леопольд Ф. Гантвоорт, — сказал я, — а Э. Б. — Эмиль Бонфий. 21 год — это время, которое прошло с 1902-го по 1923-й, а 6 тысяч миль — примерное расстояние от Парижа до Сан-Франциско.

Я положил письмо и взял шкатулку. Она была сделана из чего-то, напоминающего черную кожу, и выстелена бархатом. Без каких-либо опознавательных знаков.

Затем я осмотрел два патрона, «Смит и Вессон», калибр 9,6 мм, в мягких носиках пуль были сделаны глубокие крестообразные распилы — старая штучка, она приводит к тому, что такая пуля оставляет в теле дырку величиной с чайное блюдце.

— Патроны тоже нашли в автомобиле?

— Да. И вот это...

О'Гар вытащил из кармана жилета светлую прядь волос, длиной от 2,5 до 5 сантиметров. Волосы были срезаны, а не вырваны.

— Еще что-нибудь?

Казалось, этому не будет конца.

Он взял со стола новенький бумажник — тот, который ни Уиппл, ни Чарльз Гантвоорт не признали собственностью покойного, и подвинул ко мне.

— Мы подобрали его на улице, примерно в метре от автомобиля.

Бумажник был довольно дешевый, без фабричной марки или инициалов владельца. Внутри лежали две десятидолларовые купюры, три вырезки из газет и листик бумаги с отпечатанным на машинке списком из шести имен и адресов. Имя и адрес Гантвоорта стояли на первом месте.

Три вырезки были сделаны скорее всего из разделов личных объявлений трех разных газет — шрифт не был похож — и выглядели они так:

"Джордж. — Все в порядке. Не жди слишком долго — Д. Д. Д.У

«Р. X. Т. — они не отвечают. — ФЛО».

«Кэппи. — Ровно в 12, и будь осторожен. Бинго».

Фамилии и адреса в списке, кроме Гантвоорта, были следующие:

Куинси Хиткоут, 1223 С. — Джейсон-стрит, Денвер.

Б. Д. Торнтон, 96 Хъюз Серкл, Даллас.

Лютер Г. Рэндолл, 615 Коламбия-стрит, Портсмут.

Дж. X. Бонд Уиллис, 5444 Гарвард-стрит, Бостон.

Ханна Хиндмарш, 218, Е. 79-я стрит. Кливленд.

— Это все? — спросил я, изучив список.

Запасы сержанта-детектива еще не истощились.

— Застежки из воротничка убитого — как передняя, так и задняя — были вынуты, хотя и воротничок, и галстук остались на своих местах. И левый штиблет исчез. Мы везде искали, но ни штиблета, ни застежек не нашли.

— Больше ничего?

Теперь я был готов ко всему.

— А что тебе, черт возьми, еще надо? — взвыл он. — Этого мало?

— А отпечатки пальцев?

— Здесь глухо. Мы обнаружили только отпечатки жертвы.

— А машина, в которой его нашли?

— Это кабриолет, принадлежащий некоему доктору Уоллесу Джирарго. В шесть часов вечера он позвонил нам и заявил, что у него угнали автомобиль в районе перекрестка Полка-стрит и Макаллистер-стрит. Мы проверяем, но, по-моему, он ни при чем.

Вещи, которые, согласно показаниям Уиппла и Чарльза Гантвоорта, принадлежали убитому, мало что нам говорили. Мы внимательно их осмотрели, но это ничего не дало. В блокноте было много записей, но ни одна из них, казалось, не имела отношения к делу. Письма также.

Серийный номер пишущей машинки — орудия преступления — отсутствовал. Он был сточен напильником.

— Ну, и что ты об этом думаешь? — спросил О'Гар , когда мы закончили осмотр и сидели, покуривая сигареты.

— Думаю, стоило бы отыскать месье Эмиля Бонфий.

— Не помешало бы, — буркнул он. — Прежде всего, наверное, надо связаться с теми пятью людьми из списка. Возможно, это список жертв, которых Бонфий собирается уничтожить.

— Возможно. Так или иначе, придется их разыскать. Не исключено, что некоторых уже нет в живых, но, независимо от того, убили ли их уже, убьют ли в будущем или не собираются убивать вообще, они наверняка как-то связаны с делом. Я отправлю телеграммы в филиалы нашего агентства, чтобы там занялись людьми из списка. Попробую также установить, из каких газет были сделаны вырезки.

О'Гар взглянул на часы и зевнул.

— Уже четыре. Неплохо бы чуть-чуть поспать. Я оставлю записку нашему эксперту, пусть он с утра сравнит шрифт машинки с тем письмом, подписанным Э. Б., и со списком. Нужно проверить, на ней ли их отпечатали. Похоже, что да, но надо удостовериться. Я прикажу, чтобы, как только рассветет, обыскали парк в том районе, где нашли Гантвоорта, — вдруг отыщутся пропавший штиблет и застежки от воротничка. И наконец, отправлю пару ребят во все магазины, торгующие пишущими машинками, может, они узнают что-нибудь об этой.

По дороге я заглянул на почту и отправил пачку телеграмм. Потом пошел домой, чтобы там грезить о вещах, которые не имеют никакого отношения к преступлениям или работе детектива.

В одиннадцать утра я, свежий и бодрый после пяти часов сна, вошел в помещение следственного отдела и застал там сержанта О'Гара, сидящего с опущенными плечами и тупо вглядывающегося в черный штиблет, несколько застежек от воротничка, заржавленный плоский ключик и смятую газету.

— Что это такое? Сувениры с твоей свадьбы?

— Хорошо бы, — в голосе звучала тоска. — Слушай: один из портье в Национальном судоходном банке, убирая в вестибюле, нашел сегодня утром сверток. В нем был этот штиблет... недостающий штиблет Гантвоорта, завернутый в «Филадельфия Рекорд» пятидневной давности, а вместе с ним — застежки и ржавый ключ. Обрати внимание, что у штиблета оторван каблук и его до сих пор не отыскали. Уиппл опознал штиблет и две застежки, но ключа никогда раньше не видел. Остальные четыре застежки — совершенно новые, стандартные, позолоченные. Ты что-нибудь понимаешь?