Фарт - Б. Седов

И еще меня ботинки порадовали, но не оттого, что трудно второй ботинок найти, а потому, что пришлись впору – мне всегда бывает проблемно подобрать подходящие туфли, то ли ноги у меня нестандартные, то ли обувь во всем мире тачают какую-то не такую, но в обувных отделах России, Америки и стран Европейского Сообщества я провожу обычно очень много времени и покупаю в конце концов не то, что пришлось впору, а ту пару, которую примерял последней.

Нет во мне той женско-американской страсти, которая называется «шоппинг». Я руководствуюсь принципом «пришел, купил, ушел», стараясь тратить на посещение магазинов как можно меньше времени. Это не относится, конечно, к магазинам, торгующим оружием, бытовой техникой или инструментами, – там я могу провести весь день, трогая руками и перебирая разные мужские игрушки, опасные для жизни, приятные для глаз или полезные в быту…

Рита в это время валялась на огромной кровати и давала мне разнообразные советы. По большей части эти советы были юмористического свойства, но все-таки я был вынужден в очередной раз признать, что моя красавица еще и умница.

И теперь из зеркала на меня смотрел то ли директор «Bank of England» – королевского банка Ее Величества, изготовившийся идти на прием в Белый дом, то ли посол Соединенных Штатов в Парагвае, который собирается нанести визит местному президенту республики.

В общем, выглядел я так, что хотелось поклониться зеркалу, пасть самому себе в ноженьки и просить о милости или пощаде, – уж больно благороден я там был и, признаться, чертовски обаятелен. Фрак – он и в Америке фрак.

Удовлетворившись созерцанием своей персоны, я повернулся к Рите и поинтересовался:

– Ты видишь теперь, с кем имеешь дело?

– Вижу, – пренебрежительно ответила она, – это для тебя, дикаря, фрак в диковинку. А я на все это давно уже насмотрелась.

– И что?

– А то, что манжеты не должны так торчать из рукавов, вот что. Дай-ка я…

И Рита, поднявшись с сексодрома, стала поправлять на мне разные мелкие детали. Через минуту, закончив с этим, она сказала:

– Вот теперь – другое дело. Внимательно осмотри себя в зеркале и запомни, что, где и как торчит. А то будешь выглядеть, как Утесов в «Веселых ребятах», когда он там фрак напялил. Понял?

– Понял, – поморщился я и стал снова рассматривать себя в зеркале, стараясь запомнить хитрости светского наряда, – ну а ты-то сама так и попрешься туда в джинсах? Ведь не поймут и примут тебя за уборщицу.

– Не боись, – ответила Рита и подошла к стенному шкафу, дверцы которого размерами напоминали гаражные ворота.

Раздвинув их, она сняла висевший на крючке длинный чехол и, расстегнув его, вынула потрясающее ярко-красное платье. Бросив его на кровать, она быстро разделась догола и, прежде чем я успел отреагировать на ее наготу, а надо сказать, что на Риту у меня рефлекс не хуже, чем у павловской собаки, – сразу все встает, – натянула платье на себя.

– Застегни, – сказала она и повернулась ко мне спиной.

Я втянул слюни, закрыл рот, сглотнул и застегнул тонкую, почти не заметную красную молнию.

Пошевелив плечами и поерзав внутри платья, тесно облегавшего ее гибкую спортивную фигуру, Рита повернулась к зеркалу и, посмотрев на себя, сказала:

– Ну вот. Теперь, я надеюсь, ты понимаешь, что рядом со мной ты будешь выглядеть в своем дурацком фраке просто как слуга?

Следующим номером ее программы были красные шелковые перчатки до локтей, а затем – красный же веер.

Она выпрямила стройную спину, развела плечи и, похлопав сложенным веером по ладони, спросила:

– Ну, что скажешь, кухаркин сын?

Сказать было нечего, и я был вынужден проглотить «кухаркина сына» молча.

Маргарита выглядела потрясающе, но все же я нашел в себе силы криво усмехнуться и равнодушным тоном поинтересоваться:

– Не боишься, что Терминатор возбудится и, забыв о своей благоверной, завалит тебя где-нибудь в кустиках?

– Боюсь? – Маргарита широко открыла глаза, – да я только об этом и думаю! Ну посуди сам – кто ты такой рядом с этим настоящим мужиком? Обычный одноглазый урка.

– А между прочим, денег-то у меня побольше будет, чем у твоего Конана-варвара.

– Зато у него оба глаза на месте.

– А у него уже брюхо растет!

– Зато американский гражданин.

– А у него жена есть.

– А ты дашь мне денег, и я заплачу за его развод.

– Что? – возмутился я. – Только через мой труп.

– С такой жизнью, какую ты ведешь, это не за горами.

– Да он уже давно импотентом стал из-за анаболиков!

Рита горестно вздохнула и сказала:

– Вот только это меня и останавливает. Черт с тобой, дикарь несчастный, бери меня, владей…

И она стыдливо потупилась.

Услышав это, я не стал дожидаться, пока Маргарита по женской привычке изменит мнение и, сорвав с нее красное платье, овладел.

Не платьем, конечно же, а Маргаритой.

Часть первая

Америка – Бутырка

Глава 1

У Терминатора в гостях

Вилла «Лунный свет» располагалась недалеко от того знаменитого места, где на заросшем зеленью склоне неровной строкой торчали огромные, знакомые всему миру буквы «HOLLYWOOD».

Просторный парк, окруженный фасонной кованой решеткой, представлял из себя путаницу посыпанных толченым красным кирпичом дорожек, которые вились между ухоженными зелеными газонами и рядами невысоких кустиков.

Гости начали прибывать за час до начала вечеринки, которая обещала быть грандиозной, по дорожкам тут и там бродили джентльмены во фраках, а рядом с ними изящно топтались их женщины. Гостей становилось все больше, и среди них было столько голливудских звезд, что происходящее начинало сильно напоминать церемонию вручения «Оскара».

Кровавый маньяк доктор Лектор любезничал с неувядающей Сигурни Уивер, которую коварные Чужие ели-ели, да так и не съели, Горец рассказывал неприличный анекдот хихикающему Джеки Чану, невысокий рыжий рейнджер рассуждал с одним из Джеймсов Бондов о правосудии по-техасски, Рэмбо принимал красивые позы перед развратной девочкой, которой удалось выжить в мексиканском баре, захваченном тарантиновскими вампирами, – в общем, происходило увлекательное и удивительное сборище, которое попозже обещало стать еще более увлекательным и удивительным.

Держа в руках слабоалкогольные коктейли, гости время от времени заводили разговоры о том, какой же это такой сюрприз приготовил им губернатор Арни, но, так и не придя к общему мнению, возвращались к светским сплетням и бородатым анекдотам.

У ворот виллы остановился длинный белоснежный лимузин, и из него вылезли трое мужчин в вечерних костюмах. Один из них держал на поводке небольшую белую свинку той редкой породы, которая не имеет шерсти, а точнее говоря – щетины.

Само по себе это не было особо оригинальным, но встречавшие гостей сотрудники охраны, одетые по случаю праздника в маршальские ливреи, сдержанно удивились тому, как выглядела эта симпатичная свинка, которая весело вертела пятачком во все стороны, обнюхивая и разглядывая все подряд.

А выглядела эта лысая свинья в дорогом ошейнике и на самом деле весьма импозантно. На ней, конечно же, не было фрака, но вся она была густо покрыта татуировкой, и это производило сильное впечатление.

На веках с белесыми ресницами было написано «не буди», над миниатюрными позолоченными копытцами размещалось уведомление о том, что они устали, кроме того, на ее голой шкуре можно было прочесть классические изречения типа «не забуду мать родную» и «век воли не видать». Бока этой удивительной свиньи были покрыты изображениями молний, пистолетов, финок, карточных колод и колючей проволоки. На левом боку красовался суровый профиль усатого мужчины, а хитрый персонаж, изображенный справа, был лысым.

Кроме того, на спине ее был высокохудожественно вытатуирован большой красивый собор со множеством крестов, а на заду, вокруг короткого, закорючкой, хвоста, подковой шла надпись «свиньи грязи не боятся». Завершали образ вытатуированные на плечах свиньи звезды вора в законе.

Ну это ты перегнул, Рыжик, подумал я, за такие шуточки пробитые братаны и на пику посадить могут. Дай Бог тебе еще столько лет прожить, сколько вор на киче парится, чтобы собор имел право на себе наколоть, а ты его – свинье! Не-ет, братишка, такие хохмы даром не проходят!.. Я без особого почтения отношусь к ворам в законе и прочей уголовно-криминальной братве, но понимаю их убеждения, как понимаю людей, верующих в Аллаха или в Будду, понимаю, но не разделяю. И меня покоробила грубая издевка над вещами, которые определенная категория людей считает для себя важной и значимой…