Не в деньгах счастье - Гейл Двоскин

Это лишь доказало мне, что все накопленные знания человечества не помогут мне спастись.

И я решил начать все с чистого листа. Я сказал себе: забудь все, что знаешь. Начнем с нуля и посмотрим, до чего ты сможешь додуматься. Я начал с вопросов: «Кто я?», «Что же собой представляет Мир?», «В каких отношениях я с ним нахожусь?», «Что такое Разум?», «Что такое Интеллект?», Что такое Счастье?».

«Чего я хочу от жизни?» — спросил я себя. И ответ нашелся: счастья. Исследуя вопрос глубже, я возвращался к тем моментам в жизни, когда чувствовал себя счастливым. И обнаружил нечто, что поразило меня в тот момент. Наибольшее счастье я испытал тогда, когда любил. Счастье обусловливалось моей способностью любить, а не тем фактом, любил ли меня кто-нибудь или нет. Это стало отправной точкой.

Я начал корректировать свои мысли и чувства в этом направлении — от желания, чтобы меня любили, к тому, чтобы самому любить. И вскоре я обнаружил для себя еще одну поразительную вещь. Я понял, что хотел изменить этот мир, и в этом и была причина моих болячек — или одна из важнейших причин. Осознав, как сильно мне хотелось, чтобы мир изменился, я понял, как это превратило меня в раба.

И я решил изменить положение вещей радикальным образом. В ходе этого процесса — действительно освобождаясь от всех подсознательных концепций и иных вещей, лежащих тяжким бременем, — я чувствовал, что становлюсь счастливее, свободнее, безмятежнее, и здоровье мое идет на поправку.

Видя, что направление выбрано правильное, я решил для себя, что раз кусочек пирога оказался таким вкусным, то я хочу его теперь весь — целиком. И решил следовать прежним курсом, пока не получу весь пирог счастья, а вместе с ним и ответ на ВОПРОС: «Кто я? Что есть моя жизнь, и что за отношения связывают меня с ней?». Это решение позволило мне получить ответы на главные вопросы, которые ставит перед нами жизнь, и всего за три месяца. Считаю, что если мне это удалось, то удастся и любому другому, если ему «захочется» так, как когда-то мне.

За эти месяцы все недуги, которые поселились в моем физическом теле, прошли сами собой. Все мои несчастья испарились. Я вошел в состояние счастья — беспрерывного. Не то чтобы мир перестал на меня давить, нет — просто я теперь научился решать все проблемы почти мгновенно. Освободившись от страхов и сомнений, негативных «не могу», я просто фокусировал внимание на том, как решить ту или иную проблему, и справлялся с ней очень быстро. Таким образом, моя жизнь целиком переменилась: от депрессий и болезней — к состоянию непрерывного счастья и отменного здоровья.

И вот что еще случилось со мной. Постепенно я осознал свою связь с другими людьми и понял, что все мы связаны друг с другом, мозг любого человека можно уподобить радиопередатчику и радиоприемнику. Мы все настроены между собой на одну волну, правда, на подсознательном уровне — иначе говоря, не отдаем себе отчета в этом. После того как большое количество негативной энергетики выпущено наружу, многое становится очевидным, и коль скоро мы почувствовали связь с остальными людьми, то естественным становится желание передать людям то, что мы открыли для себя. Человеку предназначена красивая жизнь, в которой он счастлив все время и ничто не способно его омрачить. И конечно, это счастье включает в себя и здоровье. Таким образом, поняв все это в 1952 году, я захотел, чтобы и другие открыли то, что открылось мне.

Меня глубоко тронул рассказ Лестера, ведь в нем содержалась надежда для всех, кому не повезло превратить свою жизнь в идеал. Лестер обнаружил в себе свою истинную природу за три месяца — в условиях крайне для него неблагоприятных. Если получилось у него, то должно получиться и у меня.

О том, как открылось ему новое знание, Лестер рассказал так:

Я был на краю отчаяния. Врачи заявили, что мне следует воздерживаться от любой нагрузки, так как существовала огромная вероятность моей смерти в любой момент.

Это ужасно, шокирующе: неожиданно узнать, что активный образ жизни тебе противопоказан — после всей своей предыдущей активной жизни. Я был раздавлен. Страх умереть охватил меня, страх, что я могу свалиться мертвым в любой неожиданный момент. Эта паника продолжалась несколько дней — период мук и тяжелой депрессии. Сердце мое сжималось от страха перед поджидающей меня на каждом шагу смертью, страха остаться обездвиженным инвалидом до конца своих дней, не имея возможности вести активную жизнь. Подобная перспектива сводила ценность жизни в моих глазах к нулю.

Все это заставило меня сказать себе решительно: «Либо я получу ответ на свои вопросы, либо сведу счеты с жизнью. Не стану дожидаться инфаркта». Я подумывал о легком способе осуществить задуманное благодаря запасу морфия, который мне прописали врачи в период обострения почечнокаменной болезни.

После нескольких дней адских душевных мук я нашел в себе силы решить: «Ладно, пока я еще жив. Пока я жив, жива и надежда. Пока я еще жив, может быть, сумею выкарабкаться. Что делать?»

Должен сказать, что я считаю себя умным человеком и всегда учился с отличием. И даже заслужил стипендию для обучения в Рутгерском университете — в те времена, когда стипендии были еще редкостью и получить их можно было, лишь сдав очень сложные экзамены и пройдя по конкурсу. Но что мне дали мои знания и ум? Ничего! С блестящим умом я представлял собой жалкого инвалида, боящегося смерти.

И я сказал себе: «Лестер, ты не просто глуп, ты осел, осел, осел! Непутевый у тебя ум какой-то. С твоими знаниями ты пришел к такому бесславному концу! Брось все знания, которые так старательно накапливал, изучал философию, психологию, социологию и экономику! Ни к чему это все! Начинай с нуля. Очевидно, что ответы на все вопросы придется искать с начала».

И, наполненный отчаянием, с огромным желанием выбраться из ситуации, я принялся спрашивать: «Кто я? Что есть мир? Как я отношусь к нему? Чего хочу от жизни?»

«Счастья».

«Хорошо, а что такое счастье?» «Когда тебя любят».

«Но меня ведь и так любят. Несколько симпатичных и умных женщин питают ко мне нежные чувства. Друзья меня ценят и уважают. Нет, я конченый человек!»

Я чувствовал, что ближе всего к счастью — любовь. И начал вспоминать мои прежние романы, пытаясь выудить моменты истинного счастья. Затем я внимательно перебрал их в памяти и разложил по полочкам. Неожиданно меня осенило: всеохватывающее ощущение счастья наполняло меня только тогда, когда в сердце моем жила любовь к другому человеку.

Я вспомнил вечер, замечательный тихий вечер в горах, мы были в пешем походе с моей девушкой. Мы лежали на траве, смотрели в ночное небо, и моя рука нежно ее обнимала. Нирвана, всезаполняющее состояние счастья — так можно описать мои чувства в тот момент. Как сильно я любил свою девушку! Как прекрасно было чувство единения с природой в такой момент! Как восхитительно красиво вокруг!

И я понял, что моя любовь к девушке и была причиной моего счастья! Не красота пейзажа, не мгновения интимного общения, нет!

Я немедленно подумал и о другом. Как здорово чувствовать, что она любит меня! Я вспомнил, как эта прекрасная, очаровательная девушка при всех сказала, что ей нравится Лестер, что она любит Лестера, — невозможно забыть это чудесное чувство, когда твои достоинства отметили в присутствии других людей. Но я понимал, что это чувство не так прекрасно по сравнению с тем, когда любишь сам! Речь шла лишь о мгновении. О чувстве, которое долго не длится. Чтобы я испытывал его непрерывно, ей пришлось бы постоянно повторять мне это.

Значит, потакание самолюбию не шло и в близкое сравнение с чувством любви. Испытывая любовь к девушке, я был счастлив. Когда же я фокусировался на ее любви ко мне, моменты счастья наступали лишь тогда, когда мое самолюбие находило утешение.

Дальнейшие рассуждения лишь укрепили меня в мысли, что я прав! Счастье глубже и длительнее, когда я люблю, чем радость чужой похвале на короткое время. Ее любовь ко мне — краткое удовлетворение тщеславия, и оно требует постоянных знаков внимания и доказательств с ее стороны, моя же любовь к ней приносит длительное, всеохватывающее ощущение счастья.

Я пришел к выводу, что счастье можно приравнять к состоянию, когда сам любишь! Если бы я умел любить еще больше, то и счастье мое выросло бы! Это моя огромная находка относительно пути человека к счастью. И для меня это важно, ведь я не знал еще настоящего счастья. И я сказал себе: «Что ж, если это ключ к счастью, тогда я получу его с лихвой!» Надежда получить больше счастья — замечательная вещь, ведь в то время оно выступало для меня приоритетом номер один.