Избранные стихи - Вячеслав Григорьев

весь Петроград в руках восставших.

Задумка этих Керенских близка,

Недавно устраненьем угрожавших.

А эти генералов телеграммы –

Какая Алексеева здесь роль?

Неплохо разработали программу,

Семью в Царском Селе взяв под контроль.

… Уже в Русско–японскую всё сгнило

(Войну и не Россия разожгла),

Дворянство не стремилось быть служилым…

А кто-то тут же бьёт из-за угла.

Ошибка – то, что Витте доверял

(И мало шёл на действия крутые):

Всё верно Нечволодов разобрал,

Чем обернутся займы золотые.

Когда маячить стал переворот,

И «Русскому народу» ход был дан,

Казалось придавили их, но вот

«Кругом измена, трусость и обман».

Ихний гевалт тащить – нелёгкий груз,

Все эти сплетни каждую секунду…

Был стыд за черносотенный «Союз»…

Теперь – один, и отдан в жертву бунду.

Что с Бейлисом событий не прикрыл –

Распутина раздули до «мессии»,

И каждое из этих мерзких рыл

Всё делает от имени России.

И вот пришли, написан Манифест,

Снабжением для фронта угрожают:

Не отрекусь, мол, – ставлю жирный крест

На будущем, что всех нас «ожидает».

… А может, что-то скажет Михаил,

Кроме того, что дело, видно, schwach?

А кто будет заслон против тех сил,

Где «мальчики кровавые в глазах»?

Кругом ко власти рвущиеся рожи,

У Вилли тоже стал шататься трон…

Лишь в случае чего, возможно, Джорджи

Нас примет в свой Туманный Альбион.

Все Рузские, Гучковы, Шульгины

В своём напора глупом ослепленье

Ни страх не ощущают, ни вины,

И даже – ни малейшего сомненья.

Нет, я не царь всех этих фарисеев –

Посмотрим, кто уймёт потом их лай.

На телеграмме – подпись, Алексеев.

Карандаша вам хватит.

            «Николай».

*

Вся мимика 17-го года

На классику предательства похожа:

Поклоны, непонятно в чью угоду,

И Керенского черчилльная рожа…

*

Не сразу всё это поймёшь,

И многие не замечают,

Как фильмы насаждают ложь

И за неё не отвечают.

*

Во избежание банальности,

Произнесу чуть самобытней:

В уродстве нет национальности,

Но с ней уродство колоритней.

*

У Сократа не видно острот,

Но прочесть, например, не в лом,

Что «самый счастливый – тот,

Чья душа не затронута злом».

*

Профессия есть дело тех,

Кто для войны служить готов:

Весь Запад – добровольный цех,

А не собрание шутов.

*

Пример найти совсем несложно –

Где чувства больше, чем рассудок:

Ненужность выгоды возможной,

Что может принести ублюдок.

*

Стучат колёса. Мне не спится. Пусть.

Из приоткрытого окна ещё шумит…

Лежу и повторяю наизусть

То, чем, возможно, буду знаменит.

*

Ценю финансов тихое витийство –

Уже неприложима к ним и критика:

Когда в тюрьме не кормят, то – убийство,

А в жизни это – только лишь политика.

*

Страшно даже думать – для кого

Все мои заметки и пророчества:

Безответный с кем-то разговор

С целью как-то скрасить одиночество.

*

Восхо́д, чуть листья шелестят,

Дятел вдали долбит кору,

И незаметно влитый яд

Уже выходит поутру.

*

Их к геноциду поворот –

Инфраструктуры нить:

Слегка подвырастить народ,

Затем его убить.

*

Карлейлю без стилета

Не ясен путь во мгле:

«Забывчивая Лета

Течёт не по земле».

*

Тезис пусть до конца просчитан,

Но скорее правым будет тот,

Кто считает лишний вес защитой, –

От чужих словесных нечистот.

*

Без чинов, пакетов акций,

Не гонимый страхом,

Счастлив в мире из абстракций,

Сделавшись монахом.

*

Пусть снижена информативность,

Нет формул и готовых схем,

Стихи – во многом объективность,

Не разрушимая никем.

*

Красота нам больше, чем желательна,

А антихристу важней всего «свобода»:

Зная, что жизнь очень подражательна,

Ей прикрывшись, он растит урода.

*

Не береди жестоких ран,

Верь и в звезду свою, и в память,

Путь силы там (и смысла) дан,

Где путь других – больнее ранить.

*

Жизнью чуть поменьше дорожу,

Но всё более ценю свободу…

А к поэтам не принадлежу ‒

Раз и здесь растёт процент уродов.