Почему я не люблю дождь - Андрей Петерсон

Трудно сказать, чего ожидала от этого перехода леди Кай, но точно, что чего-то другого. Ладно бы если бы все тут было иначе и совсем не так. И если бы Осси, пройдя сквозь зеркальную преграду, оказалась в мире абсолютно ином, это бы ее и то меньше удивило. Вроде, как так оно и должно быть…

Хотя, если честно, то, как оно должно, а как – не очень было ни ей самой, ни Ходе не известно. Абатемаро тоже на этот счет просветить никого не мог, потому как не то, чтобы сквозь зеркало пройти – он и отразиться-то в нем толком не умел. Да и вообще, насколько леди Кай было известно – подобных переходов история еще не знала. Не было такого, чтобы человек в полном уме и здравии, пусть хоть и не по доброй воле в зазеркалье уходил. Во всяком случае, в книгах о том не писалось, а это, знаете ли, о чем-то да говорило…

Вот оттуда сюда, то есть – из зеркала в грешный наш мир, нет-нет, да что-то выползало. Причем, по большей части для здоровья не очень полезное и настроение никоим образом не улучшающее. Иначе говоря, – мерзость всякая. Но при этом, что она там – мерзость эта самая – у себя дома обычно делает и как вечера коротает, оставалось неизвестным. Так что леди Кай случай выпал, можно сказать, исключительный, хоть и не сильно она этому рада была.

«Не сказать, прямо, чтобы один в один, но, все-таки, похоже, – повторила Хода. На тот, наверное, случай если первое ее замечание до адресата не дошло и, вообще, понято не было. – Хотя отличия все же имеются…»

Отличия действительно имелись, причем, некоторые, такие как кресло, например, были довольно очевидными и в глаза бросались сразу. Да и не только в глаза – Осси еще раз потерла шишку, которая, хвала Страннику остановилась все-таки в своем развитии и расти перестала.

Кроме очевидности уже упомянутой сильно отличалось освещение. В зале, где теперь оказалась леди Кай, царили сумерки, причем, старые, густые, граничащие с полумраком, но грань эту тонкую и зыбкую переходить категорически не желающие. Были они все того же темно лилового цвета, а оттого все вокруг приобретало вид сказочный и, в общем-то, умиротворяющий. Во всяком случае, беды особой это пока не сулило.

Источников света в зале было два, причем один из них находился у леди Кай прямо за спиной и являл собой здоровенный – в полстены – прямоугольник слепящей бледно-розовой мути, смотреть на который было почему-то неприятно и, вообще, – больно. По всему выходило, что именно из этой мути Осси только что и вывалилась, и именно так отсюда выглядит ее мир по которому она, надо сказать, уже начинала скучать. А коли так незатейливо он выглядел, то не очень понятным становилось, что же из этого клятого кресла рассмотреть пытались…

Вторым источником света, и надо сказать, что для глаза намного более приятным, было витражное окно на парадной лестнице, сквозь которое в помещение струился почти обычный свет. То есть был бы он обычным, если бы не был в соответствии с местными уложениями раскрашен все в тот же розово-лиловый цвет. А в остальном – все как надо: окно – оно окно и есть. Вот только, насколько Осси могла помнить, ничего такого на лестнице прежде не замечалось, а висел там, как раз наоборот величественный портрет хозяина Эрш Раффара, то есть Керта Абатемаро во всей его парадно-вампирской красе. Впрочем, окно тут, вроде как, даже лучше смотрелось…

Имевшегося света хватало ровно настолько, чтобы можно было рассмотреть контуры зала, во всем и в точности повторяющего парадный зал Эрш Раффара в зеркальном, понятно, отражении. Дальние же его углы оставались скрыты от глаз густой непроглядной тьмой, и в одном из них, – и Осси готова была в этом поклясться, – что-то вздыхало, ворочалось и клубилось.

Само по себе это было, конечно, не очень здорово, но после недолгих размышлений от более близкого знакомства с этой непоняткой Осси решила все же воздержаться. В конце концов, вздыхает – это еще не рычит, а то что ворочается… Ну, поворочается-поворочается – да и уляжется. А там, глядишь, и вовсе уснет. Как бы то ни было, но опасности оно, вроде, пока не представляло, а время попусту тратить не хотелось. Да и не главное это было…

Главным же было то, что через весь этот сумеречный зал протянулась тонюсенькая цепочка, будто сотканная из мельчайших капелек крови леди Кай. Словно бусинки, нанизанные на невидимую нить, они покачивались в воздухе в паре ардов [2]друг от друга.

И означало это, что ритуал, затеянный коронным вампиром незадолго до того, как Осси отправилась в свое столь необычное странствие, удался целиком и полностью и связал-таки леди Кай с ее проводником, который… Про которого она, впрочем, по-прежнему ничего не знала, кроме, того, что теперь они с ним скованы одной цепью. Да не просто цепью, а самыми надежными узами крови, которые не разорвать не разрубить невозможно, и которые будут удерживать их рядом до тех самых пор пока породивший эти узы Мастер Абатемаро не соблаговолит их изничтожить, если, конечно, не удумает еще чего похлеще…

Скрытая от глаз в мире обычном, но столь очевидная здесь – на темной стороне зеркала, – цепь эта начиналась аккурат возле груди леди Кай, а затем, широкой плавной дугой огибая зал, взбиралась вверх по лестнице, исчезая во тьме второго этажа. А это, между прочим, весьма недвусмысленно указывало где следует искать будущего напарника, хотя и смотрелось немного, прямо скажем, – жутковато.

Тем не менее, направление было определено и Осси двинулась к лестнице.

Вернее – попыталась двинуться…

«Стой! – Мысленный выкрик Ходы ударил по натянутым нервам. Будто бичом хлестнул. – Замри!»

Сказано – сделано. Осси замерла, как была – прямо на полушаге, а затем осторожно, стараясь сделать это совершенно незаметно, опустила ногу на пол. А потом также тихо начала продвигать руку поближе к закрепленному на ремне жезлу. Просто так. На всякий случай…

«Замри, я сказала, – прошипела Хода. – Тихо! Слышишь?»

Если честно, то Осси ничего не слышала. Вообще ничего. Только стук своего сердца, которое молотило так, что от грохота его должны были содрогаться стены.

– Нет, – произнесла она одними губами. – Ничего не слышу…

Некоторое время она стояла, честно пытаясь уловить и различить в абсолютно мертвой тишине хоть что-нибудь. Хоть какой-нибудь звук. Втуне…

Время шло. Уже и сердце немного успокоилось – во всяком случае, грохот его уже не мог пробудить спящих и поднять покойных, – а Осси так и стояла, замерев, как изваяние, как памятник самой себе, по-прежнему не понимая, что же встревожило ее Стража. Но ведь и отбоя поднятой тревоги пока еще не было. А время шло…