Разбитые звезды - Эми Кауфман

Мужчина тянет девушку за локоть. Она пытается вырваться, ее взгляд мечется по толпе, молит о помощи и падает на меня.

Я уже на шаг ближе, но тут незнакомца хлопает по плечу мужчина в цилиндре. Рядом с ним стоит такой же самодовольный тип и два офицера – мужчина и женщина. Они знают, что человек с горящим взглядом – чужак и его присутствие здесь нежелательно.

Какой-то рыжеволосый джентльмен, возомнивший себя защитником девушки, дергает мужчину и толкает его к офицерам. Те берут его под руки. Я больше чем уверен, что он не умеет драться, как учат в колониях. Умел бы – управился бы с этими пьяными шутами. Они тащат его к двери, и один из них хватает его за шкирку. Я бы не стал так усердствовать, ведь он всего лишь пытался поговорить с той девушкой, но офицеры так не считают. Я останавливаюсь, пытаясь отдышаться.

Мужчина выворачивается, освобождаясь от хватки офицеров, и снова обращается к девушке. В комнате воцаряется тишина, и все слышат обрывки его слов.

– …пожалуйста, поговори с отцом. Мы умираем… оборудования не хватает, пусть он даст колонистам больше…

Голос мужчины обрывается, потому что один из офицеров бьет его со всей силы в живот, и тот сгибается пополам от боли. Я бросаюсь вперед к кольцу столпившихся зевак.

Но рыжеволосая девушка меня опережает. Она вскакивает, и это привлекает внимание всех в комнате больше, чем потасовка. Кем бы она ни была, в ее силах остановить происходящее.

– Хватит!

Таким голосом только приказы отдавать!

– Капитан, лейтенант, что вы творите?

Знал ведь, что она неспроста мне понравилась.

Я протискиваюсь вперед и вижу, как офицеры замерли под ее свирепым взглядом, способным усмирить целый взвод. Какое-то время меня никто не замечает. Но потом я вижу, что солдаты смотрят мне на плечи, рассматривая звездочки и нашивки. Да, у нас только звание одно. Но у меня медали боевые, а у них – за выслугу лет и бюрократическое прилежание. Я получил чин за то, что отличился в сражении. А они – за то, что праздно рассиживают в кабинетах, копаясь в бумажках. Их рук никогда не обагряла кровь.

Впервые в жизни я рад своему новообретенному статусу. Двое солдат неохотно отдают мне честь. Оба старше меня, и я уверен, что им претит стоять навытяжку перед восемнадцатилетним юнцом. Забавно: в шестнадцать я был уже достаточно зрел, чтобы пить, сражаться и голосовать, но два года спустя еще слишком юн, чтобы меня уважали.

Офицеры до сих пор удерживают незваного гостя. Тот часто дышит, будто ждет, что его в любую секунду вышвырнут с корабля.

Я прочищаю горло, чтобы голос звучал спокойно.

– Если этому человеку не положено здесь быть, я провожу его к выходу.

Больше никакого насилия.

Все слышат, как звучит мой голос: грубо, невоспитанно, провинциально. В комнате раздаются смешки, и я понимаю, что люди смеются над нашим маленьким представлением. Но смех не злой – скорее веселый.

– Мерендсен, вряд ли он пришел за книжкой, – ухмыляется мне мистер Шикарный Цилиндр.

Я опускаю взгляд и понимаю, что до сих пор сжимаю в руке книгу. Конечно, раз этот мужчина беден, то не умеет читать.

– Уверена, он как раз собирался уходить, – произносит девушка, прожигая моего собеседника суровым взглядом, – и вы, полагаю, тоже.

Пользуясь тем, что офицеры застигнуты врасплох ее вмешательством, я забираю у них пленника и, удерживая за руку, направляю его к выходу. Девушка выключает голограмму, и снова ее лицо всплывает у меня в памяти: кто она такая, что может себе это позволить? Я пропускаю офицеров вперед, а потом мягко, но решительно веду мужчину к двери.

– С вами все в порядке? – спрашиваю я, едва мы выходим из салона. – Зачем вы сюда пришли? Я уж было подумал, что вы пришли, чтобы устроить взрыв.

Мужчина долго на меня смотрит. Едва ли кто-то из здешних будет когда-нибудь выглядеть как он. Его лицо уже старое.

Потом, не говоря ни слова, он разворачивается и уходит. Снова сутулится. Мне интересно, чего незнакомец хотел добиться от девушки в голубом платье.

Я стою на пороге и наблюдаю, как гости, позабыв о разыгравшейся драме, возвращаются к своим делам. Комната снова оживленно гудит, летающие подносы снуют туда-сюда, и отовсюду слышится безупречно поставленный смех. Я должен провести здесь еще не меньше часа, но сегодня, возможно, смогу улизнуть пораньше.

И вдруг я снова вижу ту девушку. Она пристально смотрит на меня, неторопливо дергает за пальцы свою перчатку и очень медленно стягивает ее с руки.

Сердце стучит у меня в горле, и я понимаю, что пялюсь на нее как идиот, но ноги не слушаются – чтоб им пусто было! Я не отрываю от нее глаз слишком долго, и на губах ее мелькает тень улыбки. Каким-то образом я догадываюсь, что девушка не смеется надо мной, и решаюсь подойти.

Девушка бросает перчатку на пол. Я наклоняюсь и поднимаю ее. Я не хочу спрашивать, все ли у нее хорошо: она умеет владеть собой. Так что я просто кладу перчатку на стол, а затем смотрю на девушку.

Голубые глаза… У нее платье под цвет глаз. Неужели ресницы могут быть такими длинными от природы? Вокруг столько лиц без единого изъяна, что трудно понять, над кем поработал хирург, а над кем – нет. Но я уверен: если она и захотела бы что-то сделать со своим лицом, то наверняка выбрала бы прямой и красивый нос взамен своему вздернутому. Нет, все же она выглядит настоящей.

– Вы уже заказали выпить? – почти ровным голосом спрашиваю я.

– Для своих друзей, – отвечает она, опустив ресницы, а потом украдкой смотрит сквозь них на меня. – Капитан?.. – спрашивает она, будто пытаясь угадать мой чин.

– Майор, – говорю я.

Я знаю, она разбирается в знаках отличия. Я только что слышал, как она называла офицеров по званиям. Девушки вроде нее, из высшего общества, разбираются в таких тонкостях. Это что-то вроде игры. Да, я не принадлежу к высшему обществу, но игрока я всегда узнаю.

– Не очень умно поступили ваши спутники – оставили вас без присмотра. Теперь вам придется разговаривать со мной.

Она улыбается, и на щеках ее играют ямочки. Я пропал. И дело даже не в красоте, хотя и красоты вполне хватило бы. Дело в том, что на таком корабле, в таком обществе эта красивая девушка поступает наперекор правилам. Она не какая-нибудь пустоголовая марионетка. Она как глоток свежего воздуха.

– Надеюсь, галактика не взорвется, если я составлю вам компанию, пока не пришли ваши друзья?

– Едва ли. – Она кивком показывает на противоположную сторону. – Хотя предупреждаю, что вам, скорее всего, долго придется тут сидеть. Мои друзья не отличаются пунктуальностью.

Я смеюсь в ответ, затем кладу книгу, ставлю бокал на стол рядом с ее перчаткой и сажусь напротив. На девушке одна из этих новомодных пышных юбок, и ткань ее касается моих ног, когда я усаживаюсь. Девушка не отодвигается.

– Жаль, вы не знали меня, пока я был курсантом, – говорю я так, будто это не было всего-то год назад. – Мы как раз отличались пунктуальностью, и, боюсь, только ею. Никогда не спрашивай, как и зачем, просто делай все быстро.

– Значит, у нас есть кое-что общее, – говорит она. – Нам тоже не положено спрашивать зачем.

Никто из нас не спрашивает, почему мы сидим вместе. Ну разве не умно?

– Вон те парни смотрят на нас. Мне кажется, или я наживаю смертельных врагов? А то у меня их уже предостаточно.

– Если и так, уйдете? – спрашивает она, снимая вторую перчатку, которую тоже кладет на стол.

– Почему же, – отвечаю я, – но знать не помешает. На корабле много темных закоулков, и за любым углом меня могут поджидать соперники.

– Соперники? – изогнув бровь, спрашивает девушка. Я понимаю, что она со мной играет, но правил игры не знаю, а все козыри у нее на руках. Ну и черт с ним! Меня не волнует, что я проигрываю. Если ей угодно, я сдамся хоть сейчас.

– Думаю, они возомнили себя моими соперниками, – наконец отвечаю я. – Да и вон тех джентльменов, сдается мне, мы не обрадовали. – Я кивком показываю на компанию во фраках и цилиндрах. Там, откуда я родом, люди простые, однако воспитание не позволяет им заходить в комнату в шляпе.

– А давайте еще сильнее нарушим правила! – быстро говорит она. – Почитайте мне свою книгу, а я буду восхищаться. И можете заказать мне напиток, если хотите.

Я бросаю взгляд на томик, который вытащил с полки: «Оружие массового поражения: история неудавшихся кампаний». Внутренне содрогнувшись, я отодвигаю книгу подальше.

– Лучше закажу выпить. Я, может, и потерял форму, пока находился вдали от больших городов, но уверен, что разговоры о смерти и жертвах – не лучший способ очаровать девушку.

– Я буду шампанское, – говорит она, и я поднимаю руку, подзывая один из летающих подносов.

– «Большие города»… это было сказано с легким пренебрежением, майор. Я сама из такого города. Вы меня осуждаете?

– Нет, что вы! – Почему-то все слова вылетают у меня из головы.

Она улыбается и опускает глаза, польщенная комплиментом.